К Сэнсом - Каменное сердце

Кое-кто в толпе рассмеялся, а один из собравшихся крикнул в ответ:

— Ступай назад, в детскую!

Младший Хоббей огляделся по сторонам в беспомощном недоумении, а потом вдруг странным образом нахмурился, все члены его внезапно задергались мелкой неровной дрожью, глаза закатились, и он рухнул на землю. Селяне отступили назад, послышались испуганные женские голоса. Абигайль приложила руки к щекам и испустила придушенный стон. Дэвид теперь дергался на земле, словно бы какая-то марионетка.

— Что он делает? — ахнул кто-то в толпе.

— Парень одержимый… кто-нибудь, позовите священника! — ответили ему.

А потом раздался еще чей-то голос:

— Да это же падучая…

Миссис Хоббей снова застонала.

Это и правда был припадок падучей: мне уже случалось видеть сию болезнь в Лондоне. Жуткая хворь эта вдруг, словно гром среди ясного неба, могла поразить людей, всю свою жизнь кажущихся нормальными, могла внезапно бросить их на землю и заставить дергаться. Некоторые считали ее разновидностью безумия, другие — одержимостью злыми духами.

Опустившись на колени, Абигайль попыталась успокоить бившие сына судороги.

— Амброуз, помогите мне, ради бога! — воскликнула она. — Он же прикусит язык!

«Итак, этот припадок уже не первый», — подумал я.

Отстегнув кинжал от пояса, Фальстоу просунул кожаные ножны между зубами Дэвида, губы которого теперь покрывала белая пена. Дирик глядел на происходящее с удивлением, а Хоббей-старший поочередно смотрел то на сына, то на толпу, а потом вдруг выкрикнул голосом, полным ярости и муки:

— Ну что, все видели? А теперь, ради бога, ступайте прочь, оставьте нас!

Возле него бесстрастно взирал на корчившегося Дэвида Хью. Без малейшей жалости, без капли сострадания.

Жители деревни не двигались. Какая-то женщина произнесла:

— А помните того плотника, что явился к нам жить… у него тоже была падучая!

— Так мы же выгнали его от греха подальше и камнями вслед забросали!

Сэр Люк Корембек наконец отмер и пошевелился.

— Приказываю всем немедленно разойтись! — раздался его громкий решительный голос.

Люди начали расходиться, поглядывая на Дэвида со страхом и презрением. Успокоившись, он немного полежал, а затем со стоном сел, посмотрев на мать.

— Голова болит, — пожаловался юноша и зарыдал.

К нему подошел Николас.

— У тебя был приступ, — мягко пояснил он. — Теперь все в порядке, все хорошо.

— И что, все видели это? — с ужасом в голосе спросил Дэвид.

По лицу его текли слезы, и он возбужденно озирался. Старший Хоббей и Фальстоу помогли ему подняться на ноги. Николас схватил сына за руку.

— Мне очень жаль, Дэвид, — проговорил он прежним тоном. — Я всегда боялся, что однажды это случится. Твой припадок спровоцировал Эттис вместе со своими людьми.

После этого он повернулся к сэру Люку:

— Благодарю вас, сэр, за то, что вы разогнали толпу. — В этот миг меня невольно восхитило внутреннее достоинство Хоббея. Сглотнув, он продолжил: — К сожалению, сын мой, как вы только что видели, страдает падучей. Припадки случаются редко, и после недолгого отдыха он снова придет в себя.

— Причиной несчастья стали Эттис и его мужланы, — заявил судья. — Господи Исусе, вот времечко наступило: йомен смеет перечить джентльмену!

Мы следовали за Хоббеями по сельской дороге. Фальстоу и Хью с двух сторон поддерживали Дэвида. Я понимал, что по репутации семейства был нанесен серьезный удар: отныне все вокруг будут считать Хоббея-младшего порченым. Я жестом велел Бараку отстать от остальных.

— Что скажете? — спросил он, когда наши спутники ушли достаточно далеко вперед.

— Думаю, что они много лет успешно это скрывали, — вздохнул я. — Дирик об этом не знал — он явно был изумлен. Милостивый Боже, трудно представить себе ситуацию более невыгодную для Хоббеев… У всех на виду! При всей своей тупости Дэвид Хоббей не заслужил подобного унижения. Кстати, мне кажется, что в исчезновении Фиверйира кроется нечто большее, чем поведал мне Дирик, когда я рассказал ему о том, что видел из окна прошлым вечером… Его клерк бежал так, словно за ним гнался сам дьявол. И потом, сам Винсент сегодня явно чем-то очень озабочен.

— Возможно, у Дэвида и вчера тоже был приступ.

— Нет. Он стоял возле валов стрельбища рядом с Хью. Что бы там ни случилось, Фиверйир бежал, чтобы сообщить об этом Дирику. А теперь его нет с нами.

— А когда Абигайль после гибели Ламкина кричала, что вы не видите того, что прямо у вас перед носом… она не могла иметь в виду Дэвида?

Я покачал головой:

— Нет. Миссис Хоббей явно подразумевала что-то другое. Уж она бы точно не стала привлекать внимание к недугу своего ребенка.

Я посмотрел на группу, шедшую впереди нас: Абигайль держалась позади сына.

— Каморка Фиверйира находилась возле твоей. Ты слышал, как он уехал? — спросил я.

— Слышал, как на самом рассвете захлопнулась дверь, а затем его частые мелкие шаги. Я еще подумал, что он пошел на раннюю службу в церковь.

— Так что же заставило его бежать подобным образом, хотелось бы знать?

Я понимал, что исчезновение Сэма играет существенную роль в происходящем… но вот какую именно?

Лес ранним утром пребывал в восхитительном покое. Птицы сладко распевали в кронах деревьев, белка следила за мной с ветви бука, и ее пушистый рыжий хвост подчеркивал зелень листвы. Я сидел на поваленном стволе посреди небольшой лужайки возле дуба, радуясь просторному жилету и рубашке, которые надел для охоты. Из-за спины до меня доносились голоса завтракавших за деревьями гостей, в то время как ровный шелест ветвей в недрах парка указывал на то, что мастер Эйвери вместе со своими людьми выслеживает оленя. Однако мне следовало отстраниться от них, уйти как можно дальше, хотя бы на минуту-другую. Скоро по охотничьему парку прокатится конная буря…

Я же пока размышлял о событиях предыдущего дня.

Когда мы возвратились из церкви, Дэвида отвели наверх и заставили лечь, хотя он все время протестовал, уверяя, что уже совсем оклемался. Его отец попросил Дирика пройти к себе в кабинет. Я как раз поднимался наверх, когда мой коллега появился на лестнице и осведомился, не угодно ли мне посетить мастера Хоббея.

Хозяин Хойлендского приорства сидел за письменным столом с серьезным выражением лица. Он негромко попросил меня сесть, взял песочные часы и перевернул их, с печалью наблюдая за течением струйки.

— Итак, мастер Шардлейк, — промолвил он ровным тоном, — вы видели, что у моего сына… что Дэвид болен. Мы всегда старались скрывать его недуг. Признаться, сие чрезвычайно угнетает мою жену: зрелище припадков поражает ее в самое сердце. За исключением членов семьи, о его болезни знал только Фальстоу. По милости Божьей, у Дэвида никогда еще не случалось приступов в присутствии слуг. Мы никому не говорили, что наш сын страдает падучей, даже мастеру Дирику. — Николас грустно улыбнулся своему адвокату. — Простите меня за это, Винсент. Но теперь правда вышла наружу. Наверняка Эттис и его компания сегодня будут весь вечер осмеивать нашего мальчика в деревенской таверне… — Опустив часы на стол, Хоббей сжал пальцы в кулак.