К Сэнсом - Каменное сердце

— Мастер Хоббей на удивление умело перестроил дом. И как же прекрасно, что поместье сие больше не служит этим лицемерным монахиням, бормочущим под нос молитвы идолоподобным статуям, — добавил Сэм менторским тоном.

Пожилая служанка бросила в его сторону полный яда взгляд.

— А эти парни знают свое дело, — проговорил Джек, поглядев за окно на молодых людей.

Дэвид выстрелил снова, и я проследил за полетом стрелы.

— Вот! — услышал я его торжествующий голос. — Я победил! С тебя шесть пенсов!

— Нет уж! — возразил Хью. — Ты проиграл! Моя стрела ближе к центру!

Фиверйир с печалью на лице наблюдал за обоими стрелками.

— А ты сам умеешь стрелять из лука? — поинтересовался я.

— Нет, сэр. Господь не наделил меня нужной для этого силой. И признаться, я завидую этим крепким юношам.

— Милая сценка, — произнес за нашими спинами насмешливый голос.

Обернувшись, мы увидели в дверях Дирика, рядом с которым стоял Хоббей. Винсент также облачился в свою адвокатскую мантию.

— Кто кормил этого пса? — резким тоном спросил хозяин дома.

— Я, сэр, — испуганно признался Фиверйир. — Он такой веселый и забавный, ну просто миляга!

— Тебе будет не до веселья, если об этом узнает моя жена. Она сама дает питомцу еду, так как считает, что у него нежный желудок. Ламкин, ступай, найди хозяйку! — велел Николас спаниелю, и тот покорно повернулся и потрусил прочь из кухни. Хоббей же обратился к Урсуле: — А тебе не следовало позволять гостям кормить Ламкина!

— Простите меня, сэр. За паром я ничего не видела, — принялась оправдываться пожилая женщина.

— Думаю, что все ты прекрасно видела. Так что поберегись, мамаша! — проворчал Николас, а затем, повернувшись ко мне, произнес уже ровным голосом: — Итак, брат Шардлейк, быть может, вы скажете нам, каким образом хотите приступить к делу? Как вы видите, с Хью можно поговорить прямо сейчас.

Однако я решил допросить молодого Кертиса после всех прочих, чтобы сперва получить общее представление об этой странной семейке. И ответил хозяину:

— Я предполагал сперва выслушать вас, сэр. А потом Фальстоу и вашу жену.

Хоббей посмотрел на Дирика:

— Это приемлемо для вас?

Тот склонил голову:

— Вполне.

— Тогда я разрешу ребятам отправиться на соколиную охоту — они как раз спрашивали об этом. — Николас глубоко вздохнул. — Что ж, приступим. Мы можем воспользоваться моим кабинетом.

— Я хочу, чтобы Барак сопровождал меня и делал заметки, — проговорил я.

— Я принес с собой бумагу и перо, мастер Хоббей, — бойко добавил мой помощник. — Если можно, предоставьте мне немного чернил.

— Клерки нам не нужны! — отрезал Винсент.

— Клерки всегда присутствуют при снятии показаний, разве не так? — Я невозмутимо посмотрел на него. — Ради точности ведения протокола.

— Ну, коли так заведено, — вздохнул мой оппонент. — Пошли, Фиверйир: раз там будет Барак, то и ты тоже должен присутствовать. Еще один дополнительный, никому не нужный расход для клиентки мастера Шардлейка.

Богато украшенный и просторный кабинет Хоббея располагался на первом этаже. В нем находился широкий стол с многочисленными ящиками, на стене над ним было прибито несколько полок, а дополняли обстановку прекрасные деревянные сундуки. Кресла были расставлены перед окном полукругом. На стене висел портрет монахини-бенедиктинки: ее шею и лицо окружал накрахмаленный киншот.

— Предпоследняя настоятельница Вервеллского аббатства, — кивнул на картину хозяин.

— Какое интересное лицо! — заметил я. — Внимательное и задумчивое…

— Вы тоже понимаете толк в живописи, мастер Шардлейк. — Николас заметно расслабился и улыбнулся какой-то странной застенчивой улыбкой.

— Пора начинать, сэр, — с некоторой резкостью проговорил Дирик.

Взяв со стола пару чернильниц, он передал их Бараку и Фиверйиру.

Хоббей пригласил нас сесть и занял место у своего стола. На нем располагались большие песочные часы: в прекрасной нефритовой оправе находились прозрачные склянки, одна из которых была полна белого мелкого песка. Он повернул их, и песок тонкой струйкой потек вниз.

— Для начала, сэр, не могли бы вы рассказать о своем происхождении? — попросил я. — Вчера вы, кажется, упоминали о том, что жили в Германии?

Посмотрев на песочные часы, хозяин дома сложил на коленях свои узкие холеные ладони. И заговорил:

— Мальчишкой я исполнял обязанности посыльного, который осуществлял связь торговцев шерстью с немецкими торговцами в Стальном дворе. После этого я отправился в Германию, чтобы научиться профессии, а потом вернулся оттуда и со временем сделался членом гильдии торговцев тканями.

— Когда вы познакомились с Кертисами?

— Это случилось семь лет назад, — продолжил Хоббей тем же спокойным и ровным тоном. — Монастыри тогда начали рассыпаться, как кегли, и можно было приобрести бывшие церковные земли. А я в ту пору как раз решил отойти от дел.

— Достаточно рано, не так ли?

Я не стал спрашивать его о долгах, время для этого еще не пришло.

— Я крутился в торговле с десяти лет, и занятие сие мне порядком надоело. Я узнал о том, что монастырские земли выставлены на продажу, и приехал сюда. С Джоном Кертисом — да упокоит Господь его душу! — я познакомился в местной гостинице. Он хотел приобрести часть лесных угодий приорства. Я не мог позволить себе купить этот лес вместе с монастырем, поэтому мы договорились, что мастер Кертис возьмет более обширную часть. Оба мы торговали шерстяными тканями и легко подружились. А потом, как вам известно, Джон и его жена Рут внезапно скончались.

— И вы ходатайствовали о предоставлении вам опеки над Хью и Эммой?

Николас развел руками:

— В этом нет никакой тайны. Я знал обоих детей. И поскольку унаследованные ими земли тесно примыкали к моим собственным, с коммерческой точки зрения было разумно, чтобы Хойленд управлялся подобным образом. Я заплатил хорошую цену, и все положенные деньги до последнего пенни поступили на счет Хью и Эммы в Сиротском суде.

Я посмотрел на Дирика: тот медленно кивал. Опытному адвокату вроде меня нетрудно было понять, что все это они отрепетировали вчера вечером.

— Итак, к опеке над детьми вас побудили чисто коммерческие соображения? — уточнил я.

— Конечно нет! — на мгновение рассердился Хоббей. — Мне было жаль бедных сирот, оставшихся одних на белом свете. Кто мог присмотреть за ними лучше, чем мы с Абигайль? Я и моя жена всегда хотели иметь много детей, но после рождения Дэвида нам пришлось похоронить двоих младенцев. — На лицо его легла тень. — Кроме того, у Хью и Эммы не было других родственников, за исключением проживавшей где-то на севере древней тетки, с которой хотел связаться викарий Джона и Рут. Однако сделать это оказалось невозможно, — добавил он с легкой издевкой, — поскольку, как выяснилось, престарелая леди к тому времени уже умерла.