К Сэнсом - Каменное сердце

— Наш папаша — старый болтун. Он всю жизнь выдумывает невесть что. Вбил себе в голову, что якобы вердикт тогда вынесли неправильный и кое о чем умолчали. А мы ему говорим, что дело то старое и теперь беспокоиться уже поздно. Уэсты — люди могущественные, им принадлежит земля, которую мы обрабатываем. Да и откуда бы нашему папаше знать правду, самого-то его ведь там не было. И мы подумали, что нам надо все хорошенько объяснить вам, сэр. — В голосе мужчины, спокойном и даже почтительном, тем не менее отчетливо звучала угроза.

— Отец сказал, что вы завтра уезжаете из Рольфсвуда, — добавил его брат. — От души советуем вам впредь не возвращаться и уж точно больше с нашим папашей не беседовать. — Харриданс наклонился ко мне. — Иначе вас могут найти с проломленной головой. И запомните: мы с вами не разговаривали и даже никогда не встречались.

Он многозначительно кивнул мне, после чего оба брата повернулись и вновь исчезли в бреши изгороди. С облегчением вздохнув, я продолжил путь.

В гостинице я провел беспокойную ночь. Так что же произошло здесь девятнадцать лет назад? Версии теснились в моем усталом мозгу, пока я ворочался в постели. Мог ли Питер Гратвик оказаться одним из насильников? Что, если он и Филипп Уэст напали на Эллен и ее отца, а затем подожгли плавильню, чтобы избавиться от тела? А Гратвик потом сбежал? Я покачал головой. Аргументов в пользу этой теории не было никаких, как, впрочем, и в пользу любой другой. Но сильнее всего я сомневался в том, что убийство произошло той же самой ночью.

Участие в деле Приддиса стало для меня потрясением. Всего через два дня мне предстояла встреча с ним в Портсмуте, где уже, вероятно, находился и Филипп Уэст. Правда, этому совпадению удивляться не следовало, так как сейчас все видные люди края, имеющие отношение к армии и флоту, собирались в Портсмуте. Через неделю туда должен был прибыть и сам король.

А завтра я вернусь в Хойлендское приорство, к его странным хозяевам… Я вдруг понял, что с тех пор, как оказался здесь, в Рольфсвуде, почти не думал об этих людях. Вертясь с боку на бок в постели, я все вспоминал, как Секфорд уподобил Эллен несчастному, попавшему в ловушку зверьку.

На следующее утро я поднялся пораньше. Оставалось еще одно дело, которое я мог выполнить до отъезда.

Выйдя из гостиницы, я отправился по главной улице и вскоре нашел упомянутый мамашей Белл дом. Это самое большое на всей улице сооружение блестело свежей голубой краской и решетчатыми окошками, а дверной переплет его украшали превосходные резные фигуры животных. Я постучал в дверь. Когда слуга открыл ее, я спросил, могу ли побеседовать с мастером Хэмфри Батрессом о семействе Феттиплейс. Такая тема неизбежно заинтересует хозяина, подумал я.

Меня попросили подождать в гостиной. В хорошо обставленной комнате главенствовала картина, изображавшая облаченных в тоги римских сановников, спорящих возле здания сената. На столе стояла большая ваза, полная летних цветов. Посмотрев на них, я вспомнил слова Секфорда о том, что Эллен приносила ему цветы. В этом самом доме она выросла и прожила всю свою жизнь вплоть до трагедии. Я огляделся, ощущая, как обострились мои чувства, но так и не сумел ничего толком понять: интуиция моя молчала.

Дверь отворилась, в ней появился высокий и крепкий мужчина, на голове которого курчавились стального цвета волосы, а под шерстяным дублетом с серебряными пуговицами виднелась рубашка, расшитая тонкими кружевами. Он поклонился мне.

— Мастер Батресе? — спросил я.

— Да. Мне сказали, что вы интересуетесь семейством Феттиплейс, некогда жившим в этом самом доме.

Держался хозяин вежливо, однако в манере его чувствовалась некая настороженность, даже агрессивность.

— Простите, что беспокою вас в такую рань, но не сможете ли вы помочь мне?

И я рассказал ему о якобы полученном от друга поручении.

— А кто сказал вам, что дом принадлежит мне? — удивился мастер Хэмфри.

— Я услышал об этом в гостинице.

— Этот город полон сплетников! — буркнул в ответ Батресе. — Боюсь, что вряд ли помогу вам. Я был знаком с этой семьей крайне поверхностно.

— Понимаю. Однако мне пришло в голову следующее. При продаже дома мисс Феттиплейс должна была указать в купчей крепости свой лондонский адрес. Это способно помочь мне отыскать ее. В том, конечно, случае, — добавил я, — если состояние разума прежней владелицы не ставилось под сомнение, иначе сделка должна была оформляться через Сиротский приказ, как он тогда назывался.

Хэмфри, прищурившись, посмотрел на меня:

— Насколько я помню, мисс Феттиплейс продавала дом сама. Все было оформлено по закону, ей было больше шестнадцати лет, и она имела право заключать такие сделки.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, сэр. Но если вы будете настолько любезны, что отыщете купчую, то указанный в ней адрес может весьма помочь мне. — Я говорил почтительно, полагая, что подобная манера окажется наиболее доходчивой для этого человека.

Он снова нахмурился, а потом поднялся в полный рост:

— Подождите здесь, сэр. Пойду посмотрю, сумею ли я найти эту бумагу.

Батресе вышел из комнаты и вернулся через несколько минут с документом, внизу которого красовалась красная печать. Непринужденным движением смахнув с бумаги пыль, он положил ее на стол.

— Вот, сэр, — проговорил хозяин напряженным тоном. — Сами видите, что здесь все в порядке.

Я просмотрел купчую. Согласно ей дом и участок занятой лесом земли переходил к Хэмфри Батрессу 15 декабря 1526 года. То есть купля-продажа состоялась через два месяца после того, как Эллен увезли отсюда. Я не имел точного представления о тогдашней стоимости здешних земель, однако она казалась явно заниженной. Сделку удостоверил некий солиситор Генри Фауберри, практикующий на Уорвик-лейн в Нью Гейте. Подпись Эллен Феттиплейс, выполненная грубым детским почерком, совершенно не походила на ту, которую я видел в Бедламе. Итак, передо мною явная подделка.

Я посмотрел на Батресса. Он ответил мне светской улыбкой и произнес:

— Быть может, этот солиситор до сих пор практикует и вы сумеете отыскать его.

Сомнительная перспектива. Но я лишь поблагодарил собеседника:

— Спасибо.

— А если вам не удастся этого сделать, то, полагаю, вашему другу можно посоветовать прекратить поиски.

— Возможно, вы правы.

— Кстати, вы слышали, — произнес Хэмфри, — что король только что приказал произвести второй платеж добровольного налога прямо сейчас, а не в Михайлов день? Любой состоятельный человек должен заплатить по четыре пенни с каждого фунта своего состояния.

— Нет, я еще не слыхал об этом.

— Война требует немалых расходов, сэр. И вообще, в последнее время все так усложнилось. Раз вы приехали из Лондона, вам наверняка придется столкнуться с большим оживлением на дорогах.