К Сэнсом - Каменное сердце

— Если вам это удобно, завтра мы рано утром отправляемся в Портсмут.

— Вы тоже едете?

— Да. Как и мастер Хью с мастером Дэвидом. Они решили посмотреть на флот. — Управляющий улыбнулся. — Мальчишки всегда остаются мальчишками.

— Ну, теперь они почти взрослые люди…

Амброуз погладил свою аккуратную светлую бородку:

— И в самом деле.

— Ладно. Прежде чем я отправлюсь в дом, мне нужно поговорить со своим клерком, прочесть полученные письма.

Фальстоу посмотрел на ряд зданий бывших монастырских служб:

— Думаю, что Барак сейчас в своей комнате.

Я улыбнулся:

— Похоже, мастер дворецкий, что вы знаете, где находятся все обитатели этого дома.

— Такова моя работа, сэр, — невозмутимо отозвался Амброуз и, поклонившись, оставил меня.

Я постучал в дверь комнаты Джека. Он открыл без промедления:

— Хорошо, что вы вернулись.

— А чего это ты сидишь взаперти в такой превосходный день? — Я с любопытством посмотрел на него.

— Я устал от этих докучливых мерзавцев, то есть от управляющего и его подручных, которые следят за каждым моим шагом. Боже, сколько на вас пыли!

— Позволь-ка мне сесть. — Я опустился на соломенный тюфяк. На нем лежали два адресованных мне письма: одно от Уорнера, другое от Гая. — Что слышно от Тамазин?

— Она написала мне в день нашего приезда сюда. — Прислонившись к двери, мой клерк достал из-за пазухи письмо. — Гай говорит, что у нее все в порядке. Она по-прежнему считает, что родит девочку. Как же я соскучился.

— Понимаю. Но уже на следующей неделе мы будем дома.

— Молю Бога об этом.

— Как тут вели себя Хоббеи?

— Я не видел ни хозяина, ни Абигайль. Мне позволено есть на кухне, однако в дом меня не пускают. Сегодня утром мальчишки опять практиковались в стрельбе. Мы с Фиверйиром присоединились к ним. Но тут вдруг появился Дирик и прогнал нас: дескать, Фиверйир срочно ему нужен, а нам незачем докучать молодым джентльменам. — Джек нахмурился. — Так и хотелось дать ему сапогом под задницу и пинать до самого дома!

— Не тебе одному. Но он будет только рад, если я потеряю самообладание.

— А мне жаль малыша Сэма. Стрелок из него такой же, как из Ламкина. Дэвид вовсю потешается над Фиверйиром, но Хью держится с ним спокойно и дружелюбно. Наверное, рад возможности пообщаться хоть с кем-нибудь, кроме Дэвида.

— Судя по всему, прежде мало кто относился к Фиверйиру доброжелательно…

— У меня есть кое-какие новости из деревни.

— Рассказывай.

— Вчера вечером я сходил туда — выскользнул через задние ворота. Заглянул в местную таверну, нашел там мастера Эттиса. Ну, мы с ним выпили, а потом пошли в его дом. Кстати, лучший в деревне. Он возглавляет партию борцов за общинные земли. Я сказал ему, что вы работаете в Суде палаты прошений.

— Но он будет молчать об этом?

— Да. Я помог ему составить прошение в суд и сказал, что, вернувшись в Лондон, вы сможете взяться за это дело. Если он поможет нам раздобыть нужные сведения.

— И как Эттис отреагировал?

— Обещал перерезать мне глотку, если я обману его. Блефовал, однако: впоследствии он признался, что у них в доме есть свой человек, который подтвердил, что мы здесь по делам Хью.

Я уже собирался вскрыть письмо Уорнера, но немедленно поднял голову:

— И кто же осведомитель?

Барак улыбнулся:

— Старая Урсула, которая прежде работала на монахинь. Сподвижники Эттиса вне себя от ярости. Хоббей явным образом пытается не просто отобрать половину их леса, полагаясь на собственное толкование старой грамоты, но также хочет согнать отсюда людей. Фальстоу предлагал хорошую цену беднейшим домохозяевам с тем, чтобы они убирались прочь. А кое-кому из местных дали работу при подготовке этой охоты.

— Разделяй и властвуй. А как настроены остальные жители? Готовы они довести дело до суда?

— На мой взгляд, готовы. Большинство поддерживают Эттиса. Люди понимают, что, если у них отнимут общинные земли, деревня умрет. Эттис сказал, что Хоббей сделал ошибку, пригрозив послать лесорубов в местный лес. Он буквально приставил им нож к горлу. Кстати, Эттис считает, что решение это было принято самим Хоббеем. Фальстоу действует более тонко. Мой новый знакомый утверждает, что хитрюга-дворецкий потихоньку всем тут заправляет.

— Интересно. А что Эттис рассказал о семействе Хоббей?

— Ничего нового. Дэвид — избалованный дурак. Старший Хоббей иногда вместе с наследником проезжает по деревне, и его сынок поднимает страшную вонь, если какой-нибудь замшелый старый хрыч не успеет вовремя снять перед ним шапку. Ни Хью, ни Абигайль у них не бывают. Эттис говорит, что юный Кертис иногда бродит по дорогам в одиночестве, однако, заметив деревенского жителя, отворачивается и проходит мимо, что-то бормоча себе под нос.

— Мне кажется, парень слишком уж стесняется своего изуродованного оспой лица.

— Некоторые из деревенских женщин называют Абигайль ведьмой, а Ламкина — ее прислужником. Даже слуги боятся эту дамочку: они никогда не могут понять заранее, когда хозяйка начнет вопить и визжать на них. К тому же, похоже, местное общество вовсе не пренебрегает Хоббеем, потому что он купил приорство. Просто семейка сама поставила себя в такое обособленное положение. Они вообще никуда не ездят, кроме Николаса, который иногда выбирается в Портсмут или в Лондон.

Я нахмурился:

— А чего же так боится Абигайль?

— Я спросил об этом у Эттиса. Он не имеет ни малейшего представления. Я также рассказал ему о происшествии в лесу. Он совершенно уверен в том, что мы вспугнули браконьера, который решил прогнать нас, пустив стрелу. Видимо, это и впрямь была всего лишь случайность.

— Приятно слышать.

— Кроме того, я пообщался с Урсулой. Объяснил ей, что я заодно с Эттисом, и убедил в том, что со мной можно говорить откровенно. Хоббеев старуха ненавидит. Пожаловалась, что хозяин запретил ей сажать цветы на кладбищенских могилах. «Освященная земля, оставленная тлену» — вот как она сказала. По словам Урсулы, Абигайль всегда была норовистой и крикливой, однако недавно вдруг углубилась в себя. — Барак приподнял бровь. — С того самого дня, как услышала о вашем приезде.

— А какого мнения служанка о мальчиках?

— Говорит, что Дэвид — та еще тварь. Насколько я понял, старуха знает много больше, однако как следует разговорить ее мне не удалось. Про Хью Урсула сказала только, что хорошо воспитан, но слишком уж тих для юноши своих лет. Оба они определенно ей не нравятся. Я спросил, не видела ли она чего в день приезда Майкла Кафхилла.

— И что же?

— Увы. В тот день Урсула работала на другой стороне дома.

— Проклятье!

— Это поместье так же полно партий и заговорщиков, как какой-нибудь королевский двор!