Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Это на улице Гармонии, недалеко от городских ворот.

Мэтью понял, что пора уходить. Похоже, его присутствие только усугубляло мрачное настроение Рейчел.

— Я это так не оставлю, — сказал он.

— Что именно вы не оставите?

— Поиски ответа. Решение головоломки. Я не сдамся, потому что… — Он повел плечами. — Потому что не могу иначе.

— Спасибо, — ответила она. — Думаю, если вы даже найдете ответ, это случится слишком поздно, чтобы спасти мою жизнь, но в любом случае я вам благодарна.

Он направился к двери, а там почувствовал необходимость еще раз оглянуться на Рейчел. И увидел, как она накидывает на голову капюшон, словно в попытке хоть как-то отгородиться от всех несправедливостей этого мира.

— До свидания, — сказал он.

Ответа не последовало. И он покинул тюрьму с явственным ощущением, что оставляет там частицу самого себя.

Миссис Неттлз перехватила Мэтью у лестницы, когда он вернулся в особняк после посещения доктора Шилдса.

— Судья просил, чтобы вы зашли к нему сразу как появитесь. Вам не во вред будет знать, что давеча сюда нагрянул этот пастырь, и глотку он драл будь здоров.

— Этого следовало ожидать. Спасибо за предупреждение.

И Мэтью, собираясь с духом перед непростым разговором, начал подниматься на второй этаж.

— Ох, сэр! — спохватилась миссис Неттлз, прежде чем он преодолел половину лестничного пролета. — Я тут вспомнила одну вещь, которая может быть вам интересна. Это насчет преподобного Гроува…

— Продолжайте, — попросил Мэтью.

— Так вот, сэр… вы спрашивали про недругов преподобного, и я тогда сказала, что таковских не знаю. Но позднее мне припомнился один чудной случай где-то за три-четыре дня до его убийства.

— Что именно?

— В тот день он ужинал здесь с мистером Бидвеллом и мистером Уинстоном, обсуждали какие-то церковные дела. Преподобный пришел один — его супружница дома осталась. Помнится, после ужина все трое сидели перед камином в той комнате… — Она указала кивком. — Потом мистер Бидвелл и мистер Уинстон вышли из дома к подъехавшей повозке. А я спросила преподобного, не надо ли снова наполнить бокал. Он сказал, что нет, ему хватит. Я уже повернулась уходить, как он вдруг говорит: «Миссис Неттлз, как бы вы поступили, узнав нечто важное, что надо бы сообщить другим, но им от этого станет лишь хуже?» Именно так он и сказал.

— Вы попросили уточнить, что он имел в виду?

— Нет, сэр, это было бы невежливо с моей стороны. Я сказала только, что мне не пристало давать советы человеку Божьему, да и вообще я не могу судить, не зная сути дела.

— И что вам ответил преподобный?

— Он сидел молча и глядел на огонь. Но уже на выходе из комнаты я услышала его слова: «Не знать латыни». Причем сказал он это тихонько, я едва разобрала. Тогда я спросила: «Сэр?» На всякий случай — вдруг ему чего понадобилось? Но он не ответил, просто сидел там, смотрел в огонь и думал о своем.

Мэтью задумчиво хмыкнул:

— Вы уверены, что он произнес именно эти слова, а не что-то другое?

— Он сказал: «Не знать латыни». По крайней мере, мне так послышалось. А потом вернулся мистер Бидвелл, и я ушла на кухню.

— Вы сказали, что преподобный Гроув был убит через три-четыре дня после того?

— Да, сэр, именно так. Жена нашла его на полу в церкви. — Она наморщила лоб. — Как по-вашему, при чем тут может быть латынь?

— Даже не представляю, — сказал Мэтью. — Но, судя по всему, грозившая мистеру Гроуву опасность имела скорее физическую, нежели призрачную природу. Хорошо бы выяснить, что за открытие так его потрясло. Позвольте спросить: почему вы не сообщили мне об этом раньше?

— Просто выпало из головы, а нынче утром вдруг вспомянулось. Ведь преподобный много чего знал об очень многих людях. Но, как я вам уже говорила, врагов у него не было.

— Видимо, все-таки были, — рассудил Мэтью. — Только этот враг скрывался под личиной друга.

— Да, сэр, очень похоже на то.

— Спасибо за сведения, — сказал Мэтью, но размышлять над этим сейчас у него не было времени, ибо еще предстояла встреча с судьей. — Мне пора.

И он с мрачным лицом поднялся по лестнице.

Ранее он подробно обсудил здоровье судьи с доктором Шилдсом, по словам которого, болезнь была серьезной, но вполне поддавалась лечению. Доктор сказал, что придется еще раз пустить кровь, после чего состояние судьи будет то улучшаться, то ухудшаться, но в конечном счете он пойдет на поправку. Однако процесс выздоровления, по словам доктора, не может быть легким, особенно для заболеваний вроде этой болотной лихорадки. К счастью, судья — человек физически крепкий и не страдает никакими другими болезнями, посему можно рассчитывать на благотворное действие кровопусканий, и тогда он поправится через неделю-другую…

Подойдя к комнате Вудворда, Мэтью осторожно постучал в дверь.

— Кто там? — донеслось изнутри. Голос был слабый и сиплый, но вполне внятный.

— Это я, сэр.

Последовала многозначительная пауза.

— Войди.

Мэтью вошел в спальню. Вудворд полусидел в постели, подпираемый парой подушек. Рядом лежала коробка с документами; часть бумаг он держал на покрытых одеялом коленях. На прикроватном столике горели три свечи.

— Закрой дверь, пожалуйста, — сказал он.

Мэтью так и сделал.

Вудворд заставил своего секретаря еще какое-то время простоять у порога. Горло судьи вновь горело, нос не дышал, голова раскалывалась; его бросало то в жар, то в холод — воистину адское чередование, — а рассказ Исхода Иерусалима о недавнем поступке Мэтью дополнительно отразился на нервах и душевном состоянии судьи. Однако внешне он сохранял спокойствие и продолжал чтение, не желая хоть чем-то выказать свой гнев.

— Сэр, — начал Мэтью, — мне известно, что вас посетил…

— Я пока занят, — оборвал его Вудворд. — Позволь дочитать эту страницу.

— Да, сэр.

Мэтью уткнулся взглядом в пол, убрав руки за спину. Наконец он услышал, как судья с шелестом отложил бумаги и откашлялся — натужно и, суда по звуку, с болью.

— Как всегда, свою работу ты выполнил отлично, — начал Вудворд. — К протоколам не придерешься.

— Спасибо, сэр.

— Я закончу читать их сегодня, самое позднее — завтра утром. Ах, как же я буду рад наконец-то уехать из этой дыры!

Он поднял руку и помассировал больное горло. Ранее бритвенное зеркало показало ему неприглядную картину — мучнисто-бледное лицо, темные впадины под глазами, лихорадочная испарина на щеках и лбу. К тому же он чувствовал себя предельно усталым, ослабленным как болезнью, так и кровопусканиями. Сейчас ему хотелось лишь одного: вытянуться на постели и уснуть.

— Уверен, ты тоже будешь рад уехать отсюда, верно?

Хочет меня подловить, подумал Мэтью. Но это настолько очевидно, что вряд ли стоит изворачиваться.