Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

Но Мэтью верил, что даже самая ловкая лиса оставляет следы. И он должен эти следы найти, используя свои инстинкты ищейки. Если же он потерпит неудачу, Рейчел погибнет, а Мэтью будет ждать участь, страшившая его даже больше адского пламени: до самой гробовой доски биться над разгадкой неразрешимых вопросов.

— Я принес тебе подарок, — сказал Сатана.

Мэтью был не в состоянии говорить или двигаться; его рот как будто сковало льдом, а тело казалось окаменевшим. В неровном свете алого пламени он разглядел, что на Сатане действительно был черный плащ с шестью золотыми пуговицами, расположенными в два ряда. Его голову покрывал капюшон, а в том месте, где должно было находиться лицо, зияла густая тьма.

— Подарок, — повторил Сатана голосом, весьма похожим на голос Исхода Иерусалима.

Длинными бескровными пальцами он раздвинул полы плаща, под которыми обнаружился шитый золотом камзол. А из-под камзола он достал шевелящую конечностями мокрую черепаху — вода капала с темно-зеленого панциря — и продемонстрировал ее Мэтью.

Руки Сатаны сдавили края панциря и легко, без видимых усилий, его взломали. Панцирь лопнул с треском, подобным мушкетному выстрелу. А дьявольские руки продолжили ужасающе неторопливым движением разрывать пополам тело черепахи, широко разинувшей пасть в агонии. Начали вываливаться кровавые внутренности — красные, белые и синие, как цвета британского флага.

И вдруг из массы раздавленных органов, как из разрезанного бритвой кошелька, посыпалось золото и серебро. Сатана пошарил левой рукой в черепашьих кишках и раскрыл перед Мэтью окровавленную ладонь — на ней среди ошметков плоти лежала золотая монета.

— А вот эта твоя, — сказал Сатана.

Он двинулся вперед и вытянул руку с монетой, зажатой между большим и указательным пальцем. Мэтью не мог отступить, руки и ноги его не слушались. А Сатана навис над ним огромным черным грифом и поднес край монеты к губам Мэтью.

Медленно, неумолимо золотая монета вдавливалась ему в рот. Мэтью чувствовал, как его глаза вылезают на лоб; на губах появился вкус крови. Только сейчас он заметил, что именно пылало за спиной владыки Пандемониума [15] Пандемониум — здесь: столица Ада в поэме Джона Мильтона «Потерянный рай» (1667). : там над гигантским костром корчилась в невыразимых муках привязанная к столбу человеческая фигура.

Мэтью услышал собственный стон. Монета застряла у него в горле, перекрывая дыхание. И тут под сенью капюшона Сатаны начало вырисовываться лицо — всего в нескольких дюймах от лица Мэтью. Первыми появились клыки на лишенной плоти, выступающей нижней челюсти. Затем голые кости и пустые глазницы собаковидного черепа. Этот череп вплотную приблизился к лицу Мэтью, дохнув жаром и гнилостным зловонием склепа.

Он снова издал стон и пробудился. Еще через несколько ударов сердца он понял, где находится и что встреча с Дьяволом была всего лишь чрезвычайно ярким и реалистичным сновидением. Во рту еще чувствовался вкус крови, но чуть погодя Мэтью опознал его как послевкусие сильно наперченной колбасы, которой потчевал его за ужином Бидвелл. Вполне возможно, эта тяжелая пища и спровоцировала ночной кошмар. Сердцебиение все еще было ускоренным, капли пота покрывали его лицо и грудь. Первым делом следовало развеять эту тьму. Он нашарил на столике огниво и коробку с серниками, высек искру (как обычно, серник упрямо не загорался с первой попытки, когда это было особенно нужно) и зажег свечу, которую погасил перед отходом ко сну. После этого встал с постели, подошел к камину, налил в кружку воды из кувшина, выпил ее всю и сразу же повторил это действие.

— Уф! — облегченно выдохнул Мэтью.

Но потрясение от кошмарного сна еще не прошло — казалось, на него со всех сторон надвигаются стены комнаты. Он подошел к окну, широко открыл ставни и сделал долгий, глубокий вдох, чтобы прояснилось в голове.

Тишину ночи разбавлял только лай собаки где-то в отдалении. В невольничьем квартале не было ни огонька. Мэтью увидел вспышку молнии над океаном, но эта гроза бушевала очень далеко от берега. А потом он заметил то, от чего душа его возрадовалась: мерцание звезд в разрывах между плывущими тучами. Не предвещало ли это отступление непогоды? Этот ненормальный май с его резкими перепадами от холода ко влажной духоте мог истощить энергию даже самого физически крепкого человека. Оставалось надеяться, что с приходом солнечных дней грядущий июнь будет более милостив к Фаунт-Ройалу.

Хотя ему-то что за дело? Они с мировым судьей уже очень скоро покинут этот городишко и никогда сюда не вернутся. Да пропади он пропадом вместе с Бидвеллом, подумал Мэтью. За ужином этот деятель язвительно прохаживался насчет Рейчел и среди прочего — между двумя кусками своей адской колбасы — заявил: «Писарь, если ты успел так привязаться к этой ведьме, мы вполне можем устроить так, что ты будешь держать ее за руку в процессе сожжения!»

Мэтью отвечал молчанием на его колкости, а через некоторое время Бидвелл перестал ехидствовать и целиком сосредоточился на чревоугодии. Мэтью предпочел бы поужинать наверху вместе с судьей, который с горем пополам пропихивал в свою многострадальную глотку жиденькую кашу, запивая ее чаем. Потом прибыл доктор Шилдс, который вновь пустил в ход свой ланцет и чашу для сбора крови. Мэтью покинул спальню судьи в разгар этой малоприятной процедуры, испытывая рвотные позывы; и не исключено, что зрелище кровавой капели внесло свой вклад в его последующий ночной кошмар.

Он наблюдал за тем, как звезды исчезали и вновь появлялись на небосводе по мере движения туч. Перед тем он просмотрел записи, уже прочитанные Вудвордом, но не нашел там ничего, могущего навести на след «хитрой лисы». Завтра он сможет прочесть показания Гаррика и Вайолет Адамс, но к тому времени Вудворд уже вплотную приблизится к вынесению вердикта.

Его продолжали терзать воспоминания о недавнем сне: Сатана в черном плаще с шестью золотыми пуговицами… пустая чернота на месте его лица… только что пойманная черепаха… костистые руки, взламывающие зеленый панцирь, и поток окровавленных монет…

Монеты, подумал Мэтью. Золотые и серебряные кружки. Перед его мысленным взором возникло содержимое черепашьих утроб, показанное ему Гудом. Испанские монеты, проглоченные черепахами. Откуда они взялись? Как получилось, что некий индеец, а также водяные черепахи стали обладателями этих сокровищ?

Его теория насчет испанского шпиона сохраняла право на жизнь, хоть и была изрядно подорвана откровениями Пейна. По утверждению Шоукомба, он нашел монету в сумке мертвого краснокожего, который, скорее всего, получил ее от испанца. Но какой испанец будет скармливать золото и серебро черепахам?