Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— …Сожжению на костре, как того требует Королевский закон, — произнес Вудворд. — Приговор подлежит исполнению в понедельник, двадцать второго мая одна тысяча шестьсот девяносто девятого года от Рождества Христова. А если тому воспрепятствуют погодные условия… то в первый из последующих благоприятных дней.

Его взгляд сместился на Мэтью, который сидел неподвижно.

— Запиши это.

И вновь он превратился просто в бесчувственную плоть, совмещенную с инструментом. Строки будто сами собой появлялись на бумажном листе.

— Дай сюда!

Вудворд протянул руку, взял документ, сощурился и прочел его при льющемся в окно свете, после чего удовлетворенно кивнул.

— Перо, будь добр!

У Мэтью хватило выдержки — или скорее профессиональной добросовестности, — чтобы окунуть перо и снять с кончика лишнюю каплю, прежде чем передать его судье.

Вудворд подписался полным именем, а ниже указал свою должность: мировой судья Колонии. Обычно это дополнялось официальной сургучной печатью, но ее, увы, похитил этот мерзавец Шоукомб. Далее Вудворд вернул документ и перо Мэтью, который знал, чего от него ждут. По-прежнему будто окутанный туманом, он вывел ниже подписи Вудворда свое имя и должность: секретарь мирового судьи.

Итак, дело было сделано.

— Можешь зачитать это подсудимой, — сказал Вудворд, избегая смотреть в лицо своему секретарю, ибо слишком хорошо знал, что там увидит. — Возьми с собой Бидвелла, пусть он тоже послушает.

Мэтью понял, что нет смысла оттягивать неизбежное. Он медленно поднялся и — все еще как в тумане — с приговором в руке направился к двери.

— Мэтью, — сказал Вудворд, — может, и не стоит этого говорить… я знаю, что ты считаешь меня жестоким и бессердечным. — Он сглотнул густую слизь. — Но это правильный приговор. Ведьма должна быть сожжена… ради общего блага.

— Она невиновна, — с трудом вымолвил Мэтью, глядя в пол перед собой. — Я пока еще не могу этого доказать, но я намерен…

— Ты обманываешь себя… и пора уже покончить с этим самообманом.

Мэтью повернулся к судье; глаза его сверкнули холодной яростью.

— Вы ошибаетесь, сэр. Рейчел не ведьма, она лишь пешка в чужой игре. Да, погода не мешает сожжению, и все законные процедуры соблюдены, сэр, но будь я проклят, если я позволю тому, в чьей невиновности я уверен, лишиться жизни из-за каких-то сплетен и фантазий!

— Твоя задача — зачитать ей приговор, — прохрипел Вудворд. — Не больше и не меньше того!

— Я его зачитаю, — кивнул Мэтью. — А затем выпью рома, чтобы прополоскать рот, но я все равно не сдамся! Если казнь назначена на понедельник, то у меня есть пять дней, чтобы доказать ее невиновность, и я это сделаю, видит Бог!

У Вудворда уже была готова сердитая отповедь, но тут силы его оставили.

— Делай, что считаешь нужным, — только и молвил он. — Разве могу я… защитить тебя от твоей ночной птицы?

— Я боюсь лишь того, что Рейчел будет сожжена раньше, чем я выясню, кто в действительности убил ее мужа и преподобного Гроува. И если это произойдет, я даже не знаю, как смогу жить дальше.

— О Господи, — это прозвучало как стон. Вудворд закрыл глаза, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. — Она тобой полностью овладела… а ты даже не в состоянии этого понять.

— Чем она владеет, так это моим доверием.

— Душой твоей она владеет.

Судья открыл глаза — воспаленные, в глубоких провалах глазниц.

— Жду не дождусь той минуты, когда мы покинем это место. Вернемся в Чарльз-Таун… к цивилизации и благоразумию. А когда я излечусь и восстановлю здоровье, все это останется далеко позади. К тому времени… твой разум прояснится… и ты поймешь, какой опасности избежал.

Мэтью пора было уходить, тем более что речь судьи перешла в невразумительное бормотание. Ему было больно видеть этого человека — прежде столь гордого, праведного и полного достоинства — сломленным болезнью и уже близким к слабоумию.

— Я должен вас покинуть, — сказал он, однако задержался перед дверью спальни. — Может, вы хотите чего-нибудь?

Теперь его тон смягчился — дерзить уже не имело смысла.

Вудворд натужно вздохнул.

— Я хочу, — начал он, но тут стенки агонизирующего горла почти сомкнулись, и ему пришлось начать снова. — Я хочу… чтобы все было как прежде… между нами. До того, как мы попали в это злосчастное место. Я хочу вернуться в Чарльз-Таун… и жить дальше, как будто всего этого никогда не было. — Он с надеждой взглянул на Мэтью. — Это возможно?

Мэтью подошел к окну и взглянул на залитый солнцем город. Небо становилось ярко-голубым, но его настроению сейчас больше соответствовал бы проливной дождь. Он знал, каких слов ждет от него судья. Он знал, что ему самому так будет легче, но эти слова окажутся ложью. И он тихо сказал:

— Я бы хотел, чтобы это было возможно, сэр. Но мы оба знаем, что так не будет. Пусть я ваш секретарь, пусть я нахожусь под вашей опекой и живу в вашем доме… но я уже стал взрослым, сэр. И если я не буду отстаивать правду, какой она мне видится, что за человек из меня выйдет? Уж точно не тот, каким вы учили меня быть. Так что… вы просите о невозможном, Айзек.

Наступило долгое, томительное молчание. Наконец прозвучал надтреснутый голос судьи:

— Оставь меня.

Мэтью вышел из комнаты, унося ненавистный приговор вниз, где его ждал Бидвелл.

— Судья вынес решение, — сказал Мэтью.

Рейчел сидела на скамье, закутавшись в мешковину и накрыв голову капюшоном. Она не шевельнулась, когда в тюрьму вошли Бидвелл и Мэтью. А в ответ на его слова она только слегка кивнула в знак понимания, какой документ будет сейчас зачитан.

— Так давайте же послушаем! — Бидвелл так торопился, что настоял на пешей прогулке, не в силах ждать, пока запрягут лошадей, и теперь сам грыз удила в нетерпении.

Мэтью встал под распахнутым люком в крыше, развернул документ и начал читать вступительную часть ровным, спокойным голосом. Бидвелл за его спиной мерил шагами проход. Когда Мэтью добрался до слов «По обвинению в убийстве преподобного Берлтона Гроува…», хозяин Фаунт-Ройала резко остановился. Мэтью затылком почувствовал его волчье дыхание.

— Я признаю вышеназванную подсудимую виновной.

Раздался смачный удар кулаком по ладони, свидетельствуя о победном торжестве Бидвелла. Мэтью вздрогнул от неожиданности, но все его внимание было сосредоточено на Рейчел. Та не выказала никакой реакции.

— Со следующей оговоркой, — продолжил Мэтью. — Подсудимая не совершала это убийство непосредственно, но спровоцировала его своими словами, делами или иным способом.

— Пусть так, но по сути это ведь то же самое, да? — воскликнул Бидвелл. — С тем же успехом она могла бы сделать это собственноручно!