Алан Гатаев - Выбор Блейка

– Когда я пришел в себя и понял, что мы натворили, мне стало дурно. Я был трезвый как стеклышко. Я услышал, как комната наполнилась возмущением. Кто-то даже кричал. Кто-то смеялся. Но никто ничего не делал.

Пока я смотрел по сторонам, на алтарь уложили вторую девушку. Но я не мог больше позволить этим ублюдкам убивать. Я подошел к Филиппу, вырвал у него из рук окровавленный нож и залепил ему пощечину. Я закричал что было мочи, что этих девушек никто не обидит. Боже, мне никогда не было так страшно. Толпа вокруг алтаря ожила и стала двигаться. В мою сторону двинулся старший Нортон, который стоял ближе к стене. Он кричал какие-то проклятия, но его не пустили. Нортон стал жарко спорить с остальными, а я воспользовался суматохой и вывел девушек из зала на улицу. Я кое-как запихал их в свою машину, благо, они были худенькие, и отвез к себе домой. Черт, это была самая долгая ночь в моей жизни. Я смотрел на этих, по сути, детей. Я дал им кое-каких таблеток и привел в чувство. Они стали рыдать, забились по углам. Мне стали звонить, но я не брал трубку. Всю ночь я думал, что с ними делать. Утром я позвонил своему другу из ФБР и попросил спрятать их.

Нортон потребовал, чтобы я вернул девушек. Он кричал, что девушки – свидетели убийства, а мы все соучастники, что их могут использовать против нас. Потом он начал угрожать, но мне было все равно.

А дальше он исполнил свои угрозы. Карьера, друзья, деньги. Я был уничтожен. Но после той ночи, глаз этой невинной девушки, чью смерть я не предотвратил, я не смог смотреть на свою жизнь, как прежде. Черт, прошло пятнадцать лет. Я забыл свою прошлую жизнь, забыл про все, что случилось, пока не наткнулся на статью об убийстве в Джерси. Жертвой была одна из тех девушек.

Фрэнк тихо заплакал.

– Ты понимаешь, Артур? Он их нашел. Я не знаю, как, но он их нашел. Ты должен их спасти.

– Погоди, а жертва в Бронксе? Она тоже была одна из них?

– Нет, ее я не знаю, – ответил он сквозь слезы.

– Тогда с чего ты взял, что это они?

– Рядом с жертвами ведь были найдены медальоны?

– И что с того?

– Настоятель Церкви Седьмого дня – Филипп Нортон.

– Фрэнк, успокойся. Это ничего не значит. И вообще, это какой-то бред. Настоятель церкви и один из самых влиятельных людей страны – убийцы-сатанисты? Да ты просто не в своем уме, Фрэнк.

Я разозлился на него, потому что все это выглядело нелепо и попросту не укладывалось в голове.

– Да пусть все это и так, что мне с этим делать? Ты хочешь, чтобы я посадил Нортона за убийство пятнадцатилетней давности, единственный свидетель которого – это пьяный обдолбанный бомж?

Фрэнк не сказал ни слова. Он просто повернулся ко мне спиной, свернулся калачиком и лежал, пока я наконец не ушел к себе домой. Кошки скребли на душе, но он перегнул палку, и я не поверил в его историю.

Четверг. 09:25.

Я сидел в кресле в своем кабинете после ночи откровений и держал в руке телефон. На экране светился номер моей теперь уже бывшей жены. Адвокат звонил минутой раньше и сказал, что мы разведены. Судья решил, что с него хватит моего наплевательского отношения. Поэтому у меня отобрали практически все, что было. Хорошо, что судья не знал про мои цветы, иначе забрал бы и их. Единственное, чего смог добиться мой адвокат, – «Мустанг Фастбэк» шестьдесят седьмого года все еще был моим. Подумав о машине, я вспомнил о том, как мы поехали на этом старом ведре в Калифорнию. Не проехав и половины пути, мы вернулись обратно на поезде. Машину привезли через пару дней на эвакуаторе. Мери тогда была очень красивой.

Я вспоминал свои чувства к ней. Мне захотелось поговорить с ней просто так, без злобы, попробовать не обращать внимания на ее вызывающий тон. Это желание вернуло меня к реальности. Я нажал кнопку вызова на экране телефона. В тот же момент в дверь постучали, и я судорожным движением отменил набор. Охранник провел в мой кабинет Дженкинса.

– Как ты сюда пробрался? – спросил я, слегка растерянный. Вид у меня в тот момент, наверное, был, как у школьника, прячущего журналы с порнухой от родителей.

– Сказал, что работаю на тебя, разумеется, – ответил серьезным тоном Дженкинс.

– Ладно, располагайся, – указал я ему на стул, – мне тут нужно собраться с мыслями.

Я спрятал телефон и попытался сделать то же самое с чувствами. Мне не хотелось, чтобы Дженкинс видел во мне слабость. Но его внимание было приковано к моей доске. Он посмотрел на нее с нетерпением, как художник на недописанную картину в момент вдохновения. Он вдруг поднялся со стула и подошел к доске.

– Вот, нужно сюда добавить, – сказал он и прилепил к доске новую газетную вырезку и два желтых стикера. На них Дженкинс сделал какие-то пометки карандашом и повернулся ко мне с чувством выполненного долга. Я сначала не понял, что он сделал. Дженкинс вел себя, будто видел мою доску уже не раз и абсолютно четко представляет себе ход моих мыслей. Меня это слегка напугало.

– Что ты там прилепил? – спросил я, невольно добавив в голос некоторую долю раздражения. – Я же не разрешал тебе ничего делать с доской.

– Ну, я увидел ее. У меня почти такая же была в колледже. Я понял, что ты собираешь факты про жертв в хронологическом порядке, слева направо. И вот, еще тебе свежая газетная вырезка. Новая жертва – Мэддисон Элрой – преуспевающий адвокат из Файв Пойнтс, и еще два факта, которые необходимо внести в схему.

– Еще одно убийство? – я не сразу понял, что меня так задело: то, что он моментально разобрался в моей схеме, или то, что он без моего разрешения стал вносить в нее изменения. Все равно, что он без спроса одел бы мою любимую рубашку. Еще несколько секунд прошло перед тем, как я понял, что пора начать соображать. – Черт подери, не делай так больше.

– Да уж, – сказал Дженкинс, отводя от меня взгляд. Я подошел к доске и вслух прочитал свежую газетную вырезку.

– Мэддисон Элрой, тридцать пять лет. Колотые раны в области шеи. Детали те же?

– Абсолютно, – подтвердил Дженкинс. – Мы нашли еще ДНК Бреговича.

– А что еще за факты?

– Элрой и Картер – не их настоящие имена.

– Откуда ты знаешь? – внутри у меня все упало.

– Я как раз был в Беркли, проверял Дороти Картер, когда мне позвонили и сказали о третьей жертве. На всякий случай я пробил и ее. Данные о том, что они учились в Беркли, есть, но преподаватели их потока ничего о них не знают. Я порылся в их прошлом. Вообще, легенды разработаны очень хорошо, но как только я начал проверять факты, все начало разваливаться. Видимо, они прятались от своего прошлого. Их настоящих имен в полицейской картотеке я найти не смог. Должны быть отпечатки, данные по страховке. Проверь их в своих архивах.

– Не может быть, – вырвалось у меня. Я не мог в это поверить. Неужели бредовая история Фрэнка могла оказаться правдивой?