Алан Гатаев - Выбор Блейка

– Что ты имеешь в виду? – переспросил Дженкинс.

– То есть, ты решил, что они проходят по программе защиты свидетелей? – я, как мог, пытался не выдать волнения.

– Я не знаю, кто кроме федералов мог подправить прошлое так складно. Маршалы ответят после обеда. Но я сомневаюсь, что это они. У обеих была хорошая работа, они делали карьеру. Нельзя просто так взять и спрятаться, если только у тебя нет больших денег или связей. Но зачем прятаться, если у тебя миллионы.

– Значит, связи. Малыш, твое рвение достойно воспевания в романе.

Дженкинс натянуто улыбнулся, но этого хватило, чтобы мне стало легче. Потом он снова уставился на доску. Постояв молча минуту, он потянул к ней руку, но на полпути осекся и посмотрел на меня, ожидая разрешения.

Смирившись с его нахальством, я одобрительно кивнул, и он обвел место жительства жертв кружочками и стал водить рукой вдоль и поперек карты.

– А это зачем?

– Не уверен. Просто пытаюсь уловить. Может быть, на карте получится какая-то пентаграмма или какой-то еще религиозный символ?

– Да, абстрактно мыслишь, но жертвы всего три. Какой символ можно нарисовать из трех точек?

– Еще одно – и получится крест, – произнес он с вызовом. – Это же ритуальные убийства.

– Тебе пора. У меня сейчас будет очень длинное и тяжелое совещание. Обсудим все идеи позже.

– Позвони, как освободишься. Я буду в участке.

Когда Дженкинс ушел, я позвонил Шульцу и попросил его зайти в мой кабинет.

– Ну как, ты готов? – спросил Шульц, громко хлопнув дверью. Вид у него был довольно воинственный.

– Да, готов, – соврал я. Не хотелось его расстраивать.

– Сегодня он попытается на нас наехать. Но мы должны дать ему отпор, ты понимаешь?

– Да, я понимаю. Но вот чего я не понимаю, так это что нам делать дальше. Макмиллан, конечно, – мразь, но он глава департамента.

– Ну и что? Правда ведь на нашей стороне. Главное, поддержи меня, – не унимался Шульц. Я чертыхнулся про себя, не находя слов, чтобы его успокоить. Мне нужна была его помощь, поэтому пришлось ему потакать.

– Договорились.

Шульц удовлетворенный направился к двери, но я его окликнул:

– Нужно пробить по базе данных программы защиты свидетелей этих женщин.

Шульц взял две папки.

– Ты что-то выяснил? – спросил он.

– Пока не знаю. Мне нужны данные как можно скорее. Да, чуть не забыл. Там третья жертва. Вот, пока только имя.

– Постараюсь, – фыркнул он недовольно. Я стерпел потому, что просьба была серьезная.

– Как ты думаешь, откуда придет удар на коллегии?

– Если только кто-то из своих не сдаст, я не знаю.

– Кто-то пойдет на такое?

– Не думаю, – ответил Шульц уверенно.

Шульц по привычке шумно закрыл за собой дверь, отчего у меня в ушах зазвенело. Не позволяя себе отвлечься и начать сомневаться, я достал телефон из кармана и набрал номер жены.

– Здравствуй. Извини, что не появился на суде.

– Уже не важно. Что тебе нужно?

– Я хочу увидеть тебя.

– Но я не хочу видеть тебя.

– Слушай, мы должны были увидеться на суде, так или иначе. Если тебе так противно мое общество, представь, что мы на процессе. Я очень тебя прошу.

Мери молчала очень долго, но я не прерывал тишину. Наконец, она тяжело вздохнула.

– Хорошо. Увидимся в субботу вечером на Седьмой.

Она повесила трубку.

Дверь в кабинет снова приоткрылась.

– Пойдем, Браун уже здесь, – сказал Стоун, просунув свою лысую голову в образовавшийся проем. – И надень нормальный галстук. Что у тебя за вид?

– Стоун, стой. Мне нужно поговорить с тобой.

– Давай потом. Сейчас коллегия.

– Нет, черт тебя дери. Зайди в кабинет. Сегодня еще один труп нашли по моему делу. Это очень важно.

В конце концов, мне пришлось силой втащить его в свой кабинет. А через минуту после того, как я рассказал ему историю Фрэнка, опустив кое-какие подробности, он уже скулил во все горло.

– Ты совсем с ума сошел, чертов пьяница? У тебя через двадцать минут военный трибунал без присяжных с вынесенным заранее вердиктом, а ты вместо того, чтобы придумать, как вытащить свою задницу из петли, пытаешься затянуть ее еще туже. И откуда ты это вообще взял? Кстати, это был очередной пьяный приход, или ты уже перешел на что-то тяжелое? Псих чертов.

– Пошел ты к черту, Стоун! – я решил сорваться. Отчасти, потому что не хотел больше терпеть. Но, главное, я решил рискнуть и начать действовать, ведь Стоун был совершенно прав. Меня скоро распнут. – Хоть раз попытайся вытащить свою лысую голову из задницы и сделать то, что тебя просят. Ты понимаешь, что жизнь людей под угрозой, и каким бы это бредом ни казалось, нужно сделать все, что можно.

Реакцию долго ждать не пришлось. Стоун сначала побагровел от злости, хотел было закричать на меня снова, но не успел.

– Или ты хочешь взять на себя ответственность за гибель еще двух девушек? А? – наседал я. – Что если я окажусь прав? Что если они действительно существуют, и единственная причина, по которой ФБР не смогла их спасти, – это твое упрямство? После того, как я тебе все это рассказал, ты сможешь стоять в стороне, да?

– Иди ты… – прошипел он на меня, состроил кислую гримасу и махнул рукой. Он неуклюже вышел из кабинета, злобно бормоча себе под нос разные гадости, но я понял, что наживка заглотана. Теперь Стоун сделает все что угодно, лишь бы избавить себя от какой-либо, даже гипотетически возможной, ответственности за гибель людей. Для него это было очень серьезно.

Я зашел в пустую столовую и налил себе в бумажный стаканчик колумбийского кофе из швейцарской кофеварки, собранной в Китае. Я сделал несколько глотков, и мне стало страшно. Всего еще несколько глотков отделяли меня от адской пытки. Снова придется пережить тот страшный день, а Фрэнка рядом не будет. Не будет ни его убаюкивающего голоса, ни успокоительных таблеток, ни «Мэри-Лу». Кофе показался мне безвкусным, и я выкинул недопитый стаканчик в мусорное ведро. Мне остро захотелось почувствовать холодный вкус стали и баллистола.

Четверг. 09:30.

– Мистер Блейк, расскажите членам комиссии, что произошло 23 мая.

Заместитель директора Бюро Майкл Браун сидел передо мной в кресле. Вид у него был как у хищника, несущегося за добычей. Он отошел от протокола и сам вел допрос. Из остальных членов коллегии в моем допросе принимала участие только стенографистка, заносившая в протокол происходящее со скоростью снаряда, вылетающего из ствола нацистской пушки.

– За два месяца до этого, то есть, примерно в конце марта, я получил наводку от информатора о том, что в одном из отелей Бронкса поселились несколько арабов, – начал я, откашлявшись. – У нас на них ничего не было. Мы организовали облаву. То есть проверку миграционной службы, но результатов она не дала. У всех были надлежащим образом оформленные рабочие визы. В квартире ничего подозрительного не было. Только книги на арабском.