Ингар Йонсруд - Братство

Тина быстро зашагала по направлению к начальнице. Попыталась поймать ее взгляд.

— Я не могу долго разговаривать. Понимаете? Просто скажите маме, что я приеду домой. Хорошо? Скажите, что мы с Уильямом приедем домой к маме с папой. Хорошо?

Высокий женский голос в трубке дрожал. Посреди лужайки Тина остановилась. Кари Лисе посмотрела на нее. Тина помахала ей трясущейся рукой. По выражению лица начальницы было понятно, что та поняла: речь пойдет о чем-то важном.

— Скажите маме, что она не должна, не должна ничего говорить полиции. И никому другому, — прошептала Аннетте.

Кари Лисе пробивалась сквозь толпу к Тине. Сама Тина была не в состоянии пошевелиться.

— Я еще перезвоню на ваш телефон. Ее номер на прослушке. И папин тоже. Скажите, что я люблю их, и что Уильям их любит, и что я позвоню завтра. Хорошо? Мы приедем завтра.

Когда Кари Лисе Ветре схватила телефон, связь уже прервалась.

Йорген Мустю обожал, когда все кипело. Когда ведущий новостей Хеннинг Херловсен врывался в кабинеты и ходил между столами, громко крича заместителям «мудак» и «гондон». Когда журналисты неслись со своих рабочих мест в редакцию с телефоном у уха и записной книжкой в руке. Он радовался, когда вспыльчивые консультанты лаялись с сучками из пиара из-за того, что их начальники выглядели по телевизору идиотами.

Именно поэтому предобеденное время, после утренних встреч, когда репортеры уезжали готовить новости к вечернему выпуску, было самым плохим. Тогда стук клавиатуры затихал, болтовня за столами переговорных прекращалась, а какофония звонков мобильных телефонов умолкала. Пульс новостной редакции снова учащался, когда редакторы спускались в лифте, направляясь домой. Тогда наступало время, когда просыпались «темные звери» — те, что делали новости.

Это дело доставляло Йоргену гораздо больше удовольствия, чем он сам мог себе в этом признаться. Это был его источник. Он узнавал все первым . Именно из-за него TV2 было лучше, чем VG, «Дагбладе», «Афтенпостен» и NRK [39] Названия норвежских СМИ. — Прим. ред. в освещении убийств в Сульру — общине, о которой теперь знает вся Норвегия.

Тяжелой поступью Йорген Мустю шагал по бесшумному офису. Постучавшись, он вошел и закрыл за собой дверь. Это был кабинет новостного редактора Карла Сулли. Тот сидел, читая газету «Финансависен» и поедая свой обычный сэндвич с креветками из столовой. Сулли поднял глаза на Йоргена, но не начал разговор, пока его собеседник не опустился в стоявшее за столом кресло.

— Итак, — начал Сулли. — Есть какие-нибудь подвижки по делу о конфликте в следственном управлении?

Йорген, мысли которого в этот момент были далеко, уставился на Карла.

— Мы ведь обсуждали это утром на встрече редакторов.

— А-а, ну да. Картина более-менее проясняется, — ответил Йорген отстраненно.

Кудрявый рыжеволосый начальник отдела, сложив руки на столе, наклонился вперед.

— Но есть еще кое-что… Я должен обсудить это с тобой.

Сулли опустил газету и встретился взглядом с Йоргеном. Он увидел, что Йоргена что-то беспокоит, а Карлу Сулли не нравились страдающие сотрудники, и Йорген это знал. Это всегда мешало хорошему делу.

— Это касается источника. Главного источника, — сказал Йорген.

— Вот как?

— Полиция хочет знать, кто это.

Сулли посмотрел на него, нахмурив лоб.

— Ну… тут же нет никакой проблемы. Просто сказать «нет».

Йорген положил руки на колени.

— Полиция считает, что источник может знать, где находится остальная часть общины, и что у него могут быть сведения о преступнике. О том или тех, кто стоит за всем этим.

Карл Сулли никогда не умел скрывать свое раздражение. Его шея, гладко выбритые щеки и виски вспыхнули, как степной пожар. Сощуренные глаза на мальчишеском лице сузились, как при анафилактическом шоке, а дыхание стало прерывистым.

— Они хотят вызвать нас? Привлечь к суду?

Йорген покачал головой.

— Нет, такого они не говорили.

Сулли непонимающе уставился на него.

— Тогда в чем проблема? Источник — это святое! Ты что, не помнишь? Первый урок в высшей школе журналистики.

«Финансависен» упала на сэндвич.

— Ты даже мне не хочешь рассказывать, кто твой источник. А теперь ты хочешь выдать его полиции? Ты что, совсем долбанулся?

Йорген засопел так, что в ноздрях заклокотало. Он пытался сохранять спокойствие, но ему становилось все жарче. Сначала ссора с Фредриком, а теперь еще и проповедь от этого жабенка? Должен быть какой-то предел.

— Сидя на информации, представляющей угрозу для жизни, мы берем на себя огромную ответственность. Подумай только, а что если кого-то убьют из-за того, что наш источник знает что-то, что следует знать полиции? Я, мать твою, не уверен, что готов мириться с этим!

Сулли небрежно отложил газету в сторону, встал и ударил кулаками по столу.

— Мы — четвертая власть, мать твою! Мы независимы. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь когда-нибудь поверит TV2, если мы выдадим источник в таком деле, как это? Черт тебя побери, я поверить не могу, что это вообще пришло тебе в голову, — Сулли рвал и метал. — Мы должны заявить на Фредрика Бейера и всю хренову полицию Осло: они самым бессовестным образом оказывают на нас давление.

Он грохнул кулаками по столу так, что зазвенело блюдце.

— Я говорю «нет». «Нет» и еще раз «нет»! Забудь об этом. Ты понял меня?

Йорген встал. С усилием сглотнул и прошипел, как шипит масло на сковородке.

— Я именно так и сказал Фредрику. Но я собираюсь связаться с источником и вежливо попросить его сходить в полицию. Если это приведет к тому, что мы потеряем его как источник, пусть так и будет.

Карл Сулли не изменился в лице. Они не отрывали глаз друг от друга, ожидая, что один из них уступит, и продолжали стоять как упрямые козлы. Сулли понял, что Йорген не изменит своего решения.

— Отлично, — коротко сказал он.

Йорген развернулся и вышел.

Ответ на сообщение пришел мгновенно.

— Встреча будет очень кстати. Мне тоже нужно кое-что обсудить с вами.

Три часа простояв на коленях, Фредрик сдался. Лег на жесткий красный диван, скинул летние туфли и вытянул больную ногу вдоль спинки. Фредрик поерзал, ища удобное положение: диван напомнил ему классический образец кожаной мебели — непременно коричневого цвета — той эпохи, когда комфорт не был главным для человека. Свернув свою рабочую синюю клетчатую рубашку, Фредрик соорудил себе из нее незамысловатую подушку и подложил ее под голову.

Так он лежал и смотрел, как Андреас собирал увеличенные фотографии на паспорт, сотни которых были разложены на полу между офисных столов. Было уже поздно, и в офисе они остались одни.