Михаил Макаров - В понедельник дела не делаются

Зампрокурора полез в карман за носовым платком, отвернулся и трубно, словно слон в вольере, высморкался.

Максимов растерянно чесал в затылке.

«Куда ни кинься, всюду – немецкие оккупанты!»

Виктор Петрович продолжил развивать свои мысли вслух:

– Понимаешь, Василий, петровская «явка с повинной» почти классическая. Как в учебнике по уголовному процессу!

Не в пример девяносто девяти процентам «явок», которые в «пресс-хатах» пишутся! И этой, как её, кх… красавицы… Егоровой… показания с петровскими совпадают один в один, хотя Егорову мы нашли гораздо позднее. Сговориться голубкам этим было некогда, да и негде. Значит, правду они говорят…

Врастяжку проскрипела дверь кабинета и в образовавшуюся узкую щель просунулась голова милицейской следачки в красном берете.

– Разрешите, Виктор Петрович? Я всё-всё переделала, как вы велели!

– Подождите, Полякова, в коридоре. Что за манера у вас такая? Не видите, что ли, я… кхм… занят! – раздражённо отреагировал Коваленко.

Красная шапочка нырнула обратно, будто кукушка в часах спряталась. Тяжёлая дверь, приводимая в действие тугой боевой пружиной, чуть не прихлопнула её.

– Вот что, Василь Сергеич, – вдруг заявил Коваленко, – я сам к Фадееву схожу в ИВС. Тряхну… ках… стариной. Если ты не возражаешь, конечно.

Максимов, разумеется, возражать не стал. Но и в аванс, выданный заместителем прокурора, особо не поверил. Подумал, что тот ради красного словца пообещал.

Но Коваленко в изолятор временного содержания к обвиняемому Фадееву выбрался. Причём настроенный крайне решительно и даже запасшийся чистыми бланками протоколов.

Правда, только на следующий день после обеда.

Виктору Петровичу позарез нужно было сменить обстановку, вырваться из промозглой конурки служебного кабинета. Настроения вваливать не было никакого после того, как неделю назад проверяющие из прокуратуры области из «отказных» материалов возбудили десять дел и в соответствующем ракурсе преподнесли руководству. Дескать, Коваленко в своём Остроге мышей не ловит, хороводится с ментами, закрывает глаза на творимые ими беззакония.

И не важно, что семь из десятка возбужденных дел – мелочёвка, о которую в цивилизованных странах полиция рук не марает, себе дороже выйдет, мелкие кражи цветного металла с больших предприятий. С ущербом не больше трёхсот рублей каждая. Для заводов это менее чувствительно чем дробина, подложенная под задницу слона! Малозначительность ущерба директора подтверждали документально.

Старший прокурор отдела по надзору за следствием Хоробрых, снискавший репутацию процессуального киллера, всегда с лихвою отрабатывающего заказ, ходил по областной гоголем:

– Десять укрытых преступлений за день проверки выявили! В «ивээсе» люди без законных оснований сидят! Чего же у них вылезет, если поглубже копнуть?!

Виктор Петрович от добрых людей знал, что готов проект приказа о его наказании. Вожди пока не определились с тем, как наказать. Достаточно ли будет простого выговорешника или по тяжести проступок заместителя межрайонного прокурора на строгач тянет?

Привычный к интригам аппаратчик Трель, интуитивно угадав опасность, исходившую от своего деятельного зама, первым нанёс упреждающий и весьма болезненный укол.

И теперь все ходы Коваленко будут только ответными. На них Трель может (и будет!) заявлять, что его заместитель, обидевшись на принципиального руководителя, предоставляет на него абсурдную информацию, чернуху.

Прокурор и заместитель – фигуры разновеликие. Если на шахматы мерять, то прокурор района, назначаемый на должность самим Генеральным прокурором – это король, а зам – фигура средняя, «слон» или «конь». Даже на «ладью» он не потянет.

В конфликтной ситуации между прокурором и замом руководство всегда поддержит первого, каким бы золотым ни был второй.

«Если, конечно, не будут предоставлены факты совершенно убойные!»

Коваленко шагал под зонтом, по куполу которого шелестел зарядивший с утра дождь. В сочетании с порывистым ледяным ветром он не добавлял оптимизма. Тротуар по улице Советской, местной «Унтер-Дер-Линден» был устлан палым листом, неэстетично расквашенным в грязи. Ногу следовало ставить на всю подошву, крайне осмотрительно и твёрдо. Такая подстилка склизкая – самая пакостная. Поскользнешься не дай бог, костей не соберёшь.

«Скорее бы снег, что ли, лёг!»

Когда Виктор Петрович проходил во двор УВД, из будки выскочил постовой автоматчик. Каска набекрень, лопоухий, кадык на шее торкается.

– Вы к кому? – выпалил.

Заместитель прокурора, будучи человеком воспитанным, с университетским образованием, ответил вопросом на вопрос:

– Вы меня… кхм… разве не знаете?

– Не-ет, – младший сержант помотал головой, отчего зелёная каска сползла ему на нос.

На это Коваленко заметил укоризненно:

– А надо знать.

И продолжил неспешное движение по двору, огибая лужу, рябую от секущего её дождя. Постовой молча смотрел вслед его грузной начальственной фигуре.

«Наверное, испытывает чувство глубокой вины оттого, что меня в лицо не знает», – усмехнулся мысленно Виктор Петрович.

И ещё он подумал в контексте, что все эти посты, дневальные в фойе и прочие загрядотряды – фигня на постном масле.

Добровольно тормозят на них только порядочные граждане.

Летом супругу Виктора Петровича к следователю вызывали.

У них на предприятии очередная кража цветмета случилась, и Наталья как обычно выступала по делу в роли представителя потерпевшего. Так ведь битых полчаса тётку на воротах промытарили. Чего, да как, да к кому идёте, гражданка? Да есть ли у вас документы, удостоверяющие личность? Со следователем по телефону связывались. Бдительность проявляли таким образом… достойную лучшего применения!

«И без того, блин, свидетеля в наше время в милицию на аркане не затащишь! Это вам не десять лет назад, когда повестку почтой направил, и все являлись как миленькие. А тут попрыгает свидетель на ветру перед КПП, да еще фамилию следака забыл, повестку потерял или следака в этот момент по закону подлости на месте нет. Плюнет гражданин, помянет добрым словом наши доблестные органы и отвалит восвояси. Ищи его потом, свищи его!» Убийцу Фадеева, когда тот линял из милиции, тоже ведь тормознули на воротах.

«Откуда идете, гражданин?» – «С допроса иду. Из сорок девятого кабинета». – «Вас отпустили?» – «Отпусти-или».

Прикурил Фадеев сигаретку, раскланялся с идущим в сторону УВД знакомым участковым и покатился колбасой. Только его и видели.

Хотя справедливости ради надо заметить, что какие-то попытки упорядочить броуновское движение по УВД милицейским руководством делаются. Пропуска ввели вот.