Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Даниэль вытер пот со лба, тяжело вздохнул и расправил плечи. Мысли приняли новый оборот: в случаях со взломом квартиры на кону оказалась человеческая жизнь и следующий объект нападения необходимо найти до того, как туда доберутся грабители. Значит, его предположения могут быть очень важны.

Яновски понял, что ему следует делать. Вдобавок для этого даже нет необходимости пользоваться электри- чеством.

Он не пошел домой, а быстрыми шагами направился через площадь перед железнодорожным вокзалом в сторону Тёёлё. Даниэль не мог теперь думать ни о чем другом, не убедившись, что с Аско все в порядке.

Наконец он остановился перед дверью подъезда на Мусеокату. Даниэль помнил это место с тех пор, как однажды ждал здесь Аско, сидя в такси. Тогда они ехали в аэропорт, чтобы лететь в Нью-Йорк.

На двери был домофон. Яновски ждал перед входом несколько минут, пока на лестнице не загорелся свет и из двери не вышла незнакомая женщина. Даниэль вошел в подъезд, из списка жильцов узнал, что нужная квартира находится на последнем этаже, взлетел по лестнице и, волнуясь, постучал.

Прошло какое-то время, прежде чем Аско открыл.

— Даниэль? Что ты тут делаешь, разве сейчас не шабат?

— Шабат, но пешком ходить не запрещается, а я оказался поблизости.

Аско открыл дверь шире и жестом пригласил коллегу войти.

— Хочешь что-нибудь съесть или выпить?

— Я выпил бы просто воды. И может быть, съел бы какой-нибудь фрукт, если у тебя есть.

Даниэль огляделся в поисках места, куда бы присесть, но диван был завален разными бумагами и вещами, а ему не хотелось занимать привычное кресло хозяина. Поэтому он остановился посмотреть корешки книг на полках. В квартире был всего один книжный стеллаж, буквально забитый книгами. Казалось, что библиотека собиралась не по какой-то одной теме, хотя это в основном были солидные тяжелые тома.

Аско вскоре вернулся, неся для гостя стакан воды и яблоко. Когда они оба устроились в гостиной, настало время для разговора.

— Я понимаю, что ты хочешь соблюдать традиции своего народа, — сказал Аско, садясь. — Но я одного не могу понять. Скажи, почему нужно так педантично соблюдать правила до последней буквы? Какая разница, дотронулся ты до выключателя или нет? Или почему ты не можешь съесть приготовленный мной бутерброд, если бы я тебя угостил, из-за того, что там окажется грамм чего-нибудь запрещенного? Твоя религия действительно регламентирует каждый грамм и миллиметр?

Даниэль встал, подошел к книжному стеллажу, взял фотографию в деревянной рамке и положил ее на край стола. Половина ее находилась на столешнице, а другая выступала за край.

— Если я подвину этот портрет всего на миллиметр, он упадет на пол, — сказал Яновски.

Аско подставил ладонь.

— Не бойся, я не собираюсь его ронять. Но согласен ли ты, чтобы он упал, если я подвину его всего на миллиметр?

Аско не ответил, а просто смотрел на фотографию.

— Сила тяжести точна, ее не обманешь, она не делает исключений, — сказал Даниэль. — Для нее имеет значение каждый грамм и миллиметр. Та же точность поддерживает в тебе жизнь и ясность мышления. Если ты захочешь выйти в дверь, но ошибешься на полметра, ты никуда не попадешь. Точность и мелочи — предпосылка для существования и функционирования мира, и нет никаких причин полагать, что это действует только на материальном уровне. Мы проходим и через другие двери, которые сделаны не из дерева и камня.

Даниэль поставил фотографию обратно на книжную полку, взглянул на нее и вернулся на свое место.

— Я действительно больше ничем не могу тебя угостить? — спросил Аско.

— Спасибо, ничего не надо. Я, пожалуй, потихоньку пойду. Просто заскочил на минутку.

Даниэль решил не проявлять излишнего любопытства и не расспрашивать коллегу о его корнях. Во-первых, это неизбежно привело бы к разговору о работе, а кроме того, он стеснялся сказать об истинной причине своего визита. Казалось уж очень надуманным предположение, что Аско является прямым потомком одного из мудрецов, да еще и по линии первенцев, и что с ним может что-то случиться именно в шабат. Это означало, что визит Даниэля, в общем-то, не имел смысла.

Уже в дверях он решился все-таки спросить одну вещь:

— Я, кажется, никогда не задавал тебе вопрос: у тебя есть братья или сестры?

— Старшая сестра, больше никого нет. А у тебя?

— Разве я тебе не говорил, что я единственный ребенок в семье?..

Даниэль пошел по Мусеокату в сторону Национального музея. Было пока светло, оставалось еще несколько часов до завершения шабата. Он шел быстро, поскольку знал, что Ханна уже вся извелась, ожидая его дома к субботней трапезе. Обычно он отправлялся из синагоги прямо домой, а известить жену об изменении планов не было возможности.

На перекрестке с Сигнеуксенкату ему повстречались двое мужчин, одного из которых он вроде бы раньше видел. Даниэль понимал, что они незнакомы лично, но черты лица этого мужчины всплыли в памяти непонятно в какой связи. Пройдя несколько десятков метров, полицейский понял, что это был тот самый тип, фотографию которого Аско показывал ему несколько недель назад как раз перед тем, как Даниэль пошел на разведку в здание Гауптвахты. Именно он со своими помощниками занимался раскопками серебряного сундука в одной из камер. И теперь он направлялся к дому Аско.

Яновски остановился. Мог ли он ошибиться? Нет, еще не начало темнеть, и он успел хорошо разглядеть встреченного мужчину.

Даниэль развернулся и пошел обратно. Злоумышленники ушли далеко вперед и уже приближались к дому Аско. Даниэль видел, как они подошли к знакомому подъезду, осмотрели дверь и стену дома, после чего пошли прочь.

Адрес Аско был, разумеется, засекречен, как и у большинства сотрудников криминальной полиции, поэтому Яновски предположил, что эти двое приходили на разведку, чтобы проверить адрес. Он повернулся лицом к стеклу входной двери и увидел за ним темный подъезд. Список проживающих на этой лестнице жильцов был отлично виден прямо за дверью, и мужчины не могли его не заметить. По-видимому, они собирались сюда вернуться.

Он подождал перед запертой дверью, пока ее снова кто-то не открыл, и ему посчастливилось проскользнуть внутрь. Слегка запыхавшийся, он снова постучал в деревянную дверь на последнем этаже. Из приоткрывшейся двери на темную площадку хлынул свет и показался Аско.

— Даниэль!

— Я кое-что тебе не сказал.

Они уселись на те же места, которые недавно покинули.

Даниэль посмотрел на казавшиеся ярко освещенными в надвигавшихся сумерках окна дома напротив и с грустью подумал о своей Ханне.

— Я только что видел человека, который проводил незаконные раскопки в здании Гауптвахты.