Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Комната была достаточно просторной, с деревянным потолком и деревянными же стенными панелями, что создавало впечатление, будто ты в огромном резном коробе. Там было много стульев в форме ракушек на тонких металлических ножках и плохо вытертая школьная доска. Место для проведения лекций и семинаров.

Все члены коммуны сбились в кучку, за исключением одного, который стоял поодаль, у двустворчатого окна. Засунув в карманы стиснутые кулаки, он, казалось, был сбит с толку и полон злости. На его левой щеке была длинная царапина, из которой капельками сочилась кровь. У Барнаби возникло чувство, что он где-то его уже видел раньше.

Трой прежде всего заметил женщину-полицейского (далеко за тридцать и невзрачную), а потом всех остальных. Плачущую девушку в сари утешал мужчина в джинсах. Орущий парень уткнулся головой в колени женщины с решительным лицом, одетой в синее. Еще там были милашка блондинка и женщина в вельветовых брюках с полуседыми волосами, сидевшая с суровым видом. Двое толстых, жалких на вид хиппи с какими-то камнями на головных повязках и женщина в диком одеянии, которая выглядела лишь чуть более живой, чем покойник наверху. А также маленький круглый субъект с бородой цвета томатного соуса.

Старший инспектор представился и поинтересовался, может ли кто-нибудь из присутствующих точно описать случившееся. Наступила длинная-длинная пауза. Трою показалось, что девушка в сари изо всех сил пытается побороть свои всхлипывания, желая что-то сказать; потом все (кроме человека у окна) повернулись к женщине в синем. Поглаживая голову плачущего юнца, она с неохотой кивнула и попыталась встать, но мальчик цеплялся за ее колени так крепко, что подняться оказалось невозможно. Она заговорила очень напряженным голосом. Низким и спокойным, но неестественным, словно все ее эмоции были намеренно глубоко спрятаны от посторонних.

— Учитель покинул нас. Он вошел в астральное тело и слился с высшим духом.

«Силы небесные, — думал старший инспектор. — Похоже, это надолго».

Трой размышлял, есть ли у него время выскользнуть на быстрый перекур, прежде чем начнется серьезная работа. Он сократил перекуры до пяти в день. Первые четыре сигареты он выкурил еще до завтрака, и теперь, после длинного перерыва, от желания почувствовать вкус дыма он чуть на стену не лез. После того как женщина в синем умолкла, в течение двух минут никто не вымолвил ни слова. Затем женщина с отвисшей грудью начала стенать. При этом она то раскидывала руки, то обхватывала себя ими, будто стараясь согреться.

Сержант наблюдал за этим идиотским поведением с раздражением и неприязнью. Услышав, как они изъясняются, можно было подумать, что это толпа эмигрантов. Итальянцы. Или вздорные латиносы. Его рука скользнула в карман и тоскливо нащупывала зажигалку и пачку «Честерфилда».

Барнаби сразу понял, что допрос всех скопом ни к чему не приведет. Все, что ему пока удалось установить, было имя покойного. Это больше походило на допрос захваченных военнопленных. Поэтому он попросил отдельную комнату, и ему предложили что-то вроде кабинета.

Это место явно было оборудовано под офис — коробки канцелярских принадлежностей и бумажных конвертов, картотека, старая модель ксерокса. На стене — плакат о тайнах реинкарнации: «Вы никогда не подписывали чек именем Шекспира? Не удивлялись, почему вдруг это сделали?» Это была комната без окон, что делало ее идеальной для полицейских допросов. Присутствие следователя и полная отключенность от внешнего мира создавали у допрашиваемого впечатление, что он уже на полпути к тюрьме.

Барнаби сидел за небольшим круглым столом со стопкой бумаги и несколькими карандашами, у его ног лежали пластиковые пакеты. Трой ходил из угла в угол. Прибыла еще одна патрульная машина, высадив у входной двери констебля, который теперь сидел с шариковой ручкой и блокнотом. Свое кресло он поставил так, чтобы его самого не было заметно во время допроса. В данном случае старший инспектор не мог использовать обычный порядок допроса, начав с наиболее полезного свидетеля, так что первой он пригласил женщину, выступившую от лица всей коммуны, и уже пожалел об этом.

Барнаби был убежден, что за тридцать лет службы сталкивался почти со всеми чокнутыми, что имелись в его стране: разных психологических типов, цветов кожи, сексуальных вкусов, не говоря уже о различных политических и религиозных фанатиках. Через несколько минут он понял, что ошибался. Женщина, сидевшая перед ним, назвала свое полное имя, свое астральное имя — Пасифика — и заявила, что Барнаби должен писать на желтой бумаге, а не на белой, дабы избежать путаницы и снять раздражение. Бездумно разрисовывавший листок бумаги, старший инспектор отложил ручку в сторону.

Отвечая на вопрос о смерти в Зале Солнца, она объяснила, что это слово в данном случае неуместно. Учитель перевоплотился и теперь существует как одна из множественных эманаций в космическом поле и малая капля в огромном океане космического сознания.

— Хорошо, пусть так, мисс Каттл… — («Ловкий ход», — подумал Трой.) — Для меня главное понять, кто ответственен за отправку его туда.

— О нет, нет, нет, вы неправильно меня поняли, — она наградила его приятной, но слегка покровительственной улыбкой.

Барнаби чувствовал, что в любую минуту ему могут прочитать нотацию, чтобы он не ломал голову над тем, что ему понять не дано.

— А как же тогда все было? — спросил сержант Трой.

— А вот как… — Мэй устроилась поудобнее, прижав свою сумку, как кенгуру, к животу. — Все началось с моего путешествия в прошлое.

Она замолчала, заметив по лицу Барнаби, что тот немного напрягся.

— Боже правый… это так трудно объяснить непосвященному. Достаточно сказать, что мы все были на этой земле уже не один раз, и, под руководством Учителя, я могла вновь переживать эпизоды той или иной из моих жизней в третью пятницу каждого месяца, за исключением февраля, когда был семинар по психологической самозащите. Во время таких путешествий обычно приливает огромное количество энергии, но сегодня было нечто невероятное. Сегодня днем, например, со мной произошел неприятный инцидент, и теперь я понимаю, что это был не несчастный случай, а знак свыше. Кусок железа упал с крыши…

— Давайте-ка придерживаться событий этого вечера, мисс Каттл.

— А? Ну хорошо. На самом деле это все взаимосвязано. Материализация Астарты, богини луны. А позже, в процессе самого путешествия, все было в тумане, звезды сталкивались, дротики серебряного света сверкали, потоки золотого дождя лились, луны вращались… Уход просветленного имеет огромное астральное значение и не может быть осуществлен путем обычных законов механики. Это не может быть простой случайностью или совпадением.