Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Трой восхитился шефом. Он знавал многих офицеров полиции (и иные из них занимали более высокие, чем Барнаби, должности), которые не стали бы держать в ожидании такого человека, как Гай Гэмлин, дольше, чем потребовалось бы времени смахнуть пыль со стула, куда тому предстояло сесть. «Когда стану инспектором-детективом, буду таким, как шеф! — пообещал себе Трой. — Не допущу, чтобы на меня давили сверху. И мне плевать, какой пост кто из них занимает». Ему не пришло в голову, что в его случае это скорее будет свидетельствовать о слабости, нежели о силе духа.

Кристоферу Уэйнрайту на вид было около тридцати. По контрасту с угольно-черными волосами его лицо казалось очень бледным. На нем были джинсы в обтяжку и спортивного типа рубашка с короткими рукавами и маленьким зеленым крокодильчиком на груди. Если он и пребывал в растерянности, то очень хорошо это скрывал. У него был открытый взгляд, но отвечал он на вопросы осторожно, что озадачило Барнаби. Чем встревожен этот паренек? Он был одним из тех двоих, которые никоим образом не могли нанести рокового удара. Волнуется не за себя, а за кого-то другого? Может, за девушку, которую обнимал? Барнаби спросил, видел ли он что-нибудь, достойное упоминания, со своего очень, надо сказать, выигрышного для наблюдения места. Кристофер отрицательно покачал головой.

— Нет. Большую часть времени я наблюдал за Мэй. Последние несколько минут даже держал ее за руку. Кроме того, мы находились в добрых десяти футах от остальной группы, а освещение было очень слабое.

Когда его попросили обозначить схематично, кто где находился, Кристофер сказал:

— Боюсь, что не могу ручаться за точность. Я не очень хорошо помню, кто где стоял. Убийство явилось шоком, тут было не до того, чтобы запоминать детали.

— Есть ли у вас какие-либо соображения относительно причины того, почему его убили?

— Ни малейших. Это был человек, абсолютно неспособный кого-то обидеть. И добрый, по-настоящему добрый, в отличие от некоторых здесь присутствующих, которые много болтают о любви к людям, но своими поступками не очень-то это подтверждают.

— Разве вы не верите в принципы, лежащие в основе деятельности коммуны?

— В некоторые верю, но не во все. Можно считать, что я придерживаюсь позиции объективного наблюдателя. В прошлом году во время отпуска я побывал в Таиланде и остался под глубоким впечатлением от мировосприятия тамошних людей, от их храмов, монахов. Когда вернулся, стал читать книги по буддизму, затем мне попалось объявление о трехдневном медитативном семинаре по теме «Алмазная сутра». Я записался, и вот, спустя полтора месяца, я все еще здесь.

— Могу я спросить, почему, господин Уэйнрайт?

— Я… я встретил здесь кое-кого.

Барнаби отметил, что при этом его плечи расправились, морщинки вокруг глаз, свидетельствовавшие о нервном напряжении, разгладились, и понял, что его настороженность не была связана с девушкой. Тут было что-то другое. Кристоферу явно хотелось поговорить о ней, и Барнаби не стал ему мешать.

— Понимаете, сначала я просто не мог в это поверить, — сказал он смущенно, словно признаваясь в тайном пороке. — Влюбился… Это надо же! — Кристофер пытался иронизировать сам над собой, но это ему удавалось плохо. — Конечно, всякие там романы… У кого их не бывает, — он пожал плечами. — Чего-чего, но этого я от себя никак не ожидал. Честно говоря, сначала я хотел сделать ноги. Я был вполне доволен своей жизнью — милая квартирка, никакого недостатка в женском обществе… Но я пропустил момент, задержался чуть-чуть дольше и — попался в ловушку. Клетка захлопнулась. — Его бледное лицо покрылось румянцем, но он не выглядел несчастным. Наоборот, светился от счастья. — Тогда я еще не знал, кто она такая. Я взял очередной отпуск, — я работаю телеоператором на Би-би-си, — затем еще три месяца, которые накопились у меня за время службы, но и они подходят к концу. За оставшееся время я намерен убедить Сильви выйти за меня замуж. Думаю, ей боязно решиться. Гэмлины грызлись между собой не переставая. Должно быть, в детстве ей пришлось несладко.

— Итак, в этом смысле можно считать, что смерть Крейги вам скорее на руку. Ее положение здесь становится весьма неопределенным.

— Да. Конечно, я сожалею, что он умер, и все такое, но да, я надеюсь, что теперь моя чаша на весах перетянет.

«Ну и ловкач! — подумал Трой. — Вот после этого и верь, что только коты умеют, когда падают, приземляться на все четыре лапы. Не знал он, видите ли, кто она такая. За дураков нас держит! Да и любой дурак догадался бы, как там все было на самом деле. Узнаёт через своих дружков по работе, где скрывается эта богатенькая бедняжечка, заселяется, обольщает, — и вот она, птичка-синичка, уже не в небе, а в его надежных руках. Дальше все совсем просто: у них появляется совместный счет в банке — и только она его и видела. Его и свой новенький „феррари“».

Это логическое умозаключение, вкупе с размышлениями Барнаби по поводу мотива, подсказало Трою некую идею.

— Где именно находится выключатель, мистер Уэйнрайт? Покажите, пожалуйста.

Кристофер послушно обозначил на только что набросанной схеме точное место.

— Понятно. Значит, чтобы подойти к нему, вам пришлось бы пройти совсем рядом с платформой?

— Не обязательно. Вот так быстрее, — отозвался Кристофер, проведя по диагонали прямую линию.

— И вы пошли именно так?

— Ну да, — молодой человек непонимающе уставился на сержанта. — Эй, к чему вы клоните? — воскликнул он и, когда до него дошло, громко рассмеялся: — Да бросьте вы, это же несерьезно.

Сержант выхватил у него из рук листок и сделал вид, что тщательно его изучает. Он опустил веки, чтобы скрыть злость. Трой, как он сам был убежден (и напрасно!), мог вынести все что угодно, кроме тех случаев, когда его слова вызывали смех.

— Кажется, перед тем как упасть, умирающий на кого-то указывал, — заметил Барнаби.

— Он действительно стоял, вытянув руку пред собой. Но я не стал бы утверждать, что он хотел указать на кого-нибудь конкретно.

— Тогда я вообще не вижу смысла в его жесте.

— Было высказано предположение, что он указывал на Гэмлина, — проговорил Трой, бросая на стол листок со схемой.

— Кто его высказал? — спросил Кристофер и, не получив ответа, продолжал: — Это можно понять. Он здесь единственный чужой. Никто не верит, что такое мог сделать кто-то из своих.

Кристоферу предъявили нож и перчатку, он подтвердил, что обе вещи взяты из кухни.

— У Сильви есть некоторые мысли по поводу того, что случилось на самом деле, — сказал он затем. — Лично мне они кажутся довольно дикими. Кстати, я хотел спросить, не разрешите ли вы мне присутствовать, пока будете с ней беседовать? Она в таком нервном состоянии…