Кэролайн Грэм - Смерть лицедея

Дирдре почувствовала себя немного увереннее, когда вошла в женскую гримерную и поняла, что под старшим инспектором подразумевался Том. Она спросила, надолго ли он ее задержит, потому что она хочет поскорее отвести отца домой.

— Не дольше, чем необходимо, Дирдре. Но чем быстрее мы разберемся с этим происшествием, тем лучше. Уверен, вы всячески готовы нам помочь.

— Ну… конечно, готова, Том. Но я просто не понимаю, как могло случиться подобное. На репетициях все получалось безупречно.

— Когда вы проверяли реквизит?

— Перед самым началом. Примерно в двадцать минут восьмого.

— И лезвие было заклеено?

— Конечно. Иначе я бы… — она замолчала и вытаращила глаза. — О боже… вы хотите сказать… — в ее взгляде смешались ужас и недоверие. — Хотите сказать…

— Что, по-вашему, произошло?

— Ну… наверное, лента оказалась слишком тонкой. Или порвалась.

— Боюсь, нет. Ее полностью отклеили.

Дирдре вновь произнесла: «О боже» — и закрыла лицо руками. Спустя некоторое время она подняла глаза и сказала:

— Кто мог совершить такое страшное дело?

Барнаби мгновение подождал и спросил:

— Где находился поднос, на котором лежала бритва?

— На реквизиторском столе. С самого дальнего краю. Ведь его выносят на сцену только один раз. В самом конце.

— За кулисами обычно довольно темно?

— Да. Конечно, какой-то свет проникал со сцены. А при мне была лампа. Чтобы видеть текст пьесы и знать, когда подавать сигналы на смену освещения. Не то чтобы в этом возникла необходимость. Тим все сделал по-своему. Он уже много лет грозился, но никто не думал, что он когда-нибудь осмелится.

— Вы видели, чтобы кто-нибудь в течение спектакля трогал поднос или вертелся возле реквизиторского стола?

Дирдре помотала головой.

— Или чтобы к столу подходил кто-нибудь посторонний?

— Нет. Но тогда у меня были другие заботы, Том. В «Амадее» почти тридцать сцен. У нас нет ни секунды на посторонние размышления. Конечно, к столу подходила Китти. И Николас. Он сидел там какое-то время после своего последнего выхода.

— Расскажите сначала о Китти.

— Ну… вы наверняка видели, что произошло во втором действии. Не знаю, как это смотрелось из зала…

— Просто кошмарно.

— Я хотела остановить спектакль, но Колин не согласился. Когда Китти вышла за кулисы, она едва стояла на ногах. Я посадила ее у стола. — Заметив, что Барнаби насторожился, Дирдре поспешно добавила: — Но она просидела недолго. Я спустилась в гримерную принести ей воды и аспирин…

— И надолго вы отлучились?

— На несколько минут. Сначала я не могла найти аспирин… Потом не могла открутить крышку… Потом мне пришлось сполоснуть кружку. Потом я запаниковала. Можете вообразить? — Барнаби кивнул, вообразив все это очень живо. — Когда я вернулась, Китти у стола не было, и я нашла ее в туалете.

— Как она отреагировала на случившееся?

— Она страшно разозлилась. Была в бешенстве. Она… ну, она много ругалась. Потом сказала: «Если он меня еще хоть пальцем тронет…» — Дирдре замялась. Она посмотрела по сторонам, на расставленные повсюду флакончики, жестянки и пышные букеты, а также открытку с надписью: «Удачи!» и изображением черного кота, который явно не исполнил своего предназначения. — Извините, Том… Не помню, что она сказала после этого.

— Дирдре!

Дирдре обвела взглядом банки с кофе, сахарозаменителем и сухим молоком.

— Посмотрите на меня.

Она взглянула на него с робостью и мольбой.

— Мы ведь расследуем не какой-нибудь розыгрыш.

— Нет, конечно…

— Ну так что сказала миссис Кармайкл?

Дирдре проглотила комок в горле и сделала глубокий вдох.

— «Если он меня еще хоть пальцем тронет…» — окончание фразы она невнятно прошептала.

— Говорите громче.

— «…я его убью». Но она не собиралась этого делать. — Дирдре подалась вперед. — Я знаю, не собиралась. Ведь люди постоянно такое говорят, правда? Матери говорят такое детям прямо на улице. То и дело слышишь. Но это ничего не значит, Том. И ведь она беспокоилась из-за ребенка. Она сильно ушиблась об арку просцениума.

— Куда она направилась, когда вышла из туалета?

— Обратно за кулисы. Джойси принесла ее набрюшник. Я пошла следом. Уверена, она больше не подходила к столу.

— У вас есть предположения, почему Эсслин так себя вел?

— Нет, я этого совершенно не понимаю. До антракта все было хорошо.

— Вы не слышали никаких сплетен?

— Сплетен? О чем?

— Возможно, о любовнике?

— Как можно, что вы? Ведь Китти беременна.

«Ну и народ», — подумал сержант Трой, кладя ручку на блокнот, который он позаимствовал у полицейского, дежурившего у входа. Сначала этот безумный старикан, теперь его плоскогрудая дочь, которая думает, что если женщина залетела, то на ней появляется вывеска: «Посторонним вход запрещен». А ведь на самом деле только в такую пору женщина может вести самый что ни на есть свободный образ жизни, не опасаясь, что впоследствии ей придется расплачиваться по счетам. Он прикрыл губы тыльной стороной ладони, чтобы скрыть невольную усмешку.

— Теперь, когда вы знаете, что ленту кто-то нарочно отклеил, есть ли у вас соображения, каким образом это могло произойти?

По лицу Дирдре было заметно, что она предпринимает неимоверные усилия, чтобы сосредоточиться.

— Не торопитесь, — сказал Барнаби.

— Ума не приложу, Том. Это рискованно… ведь бритва такая острая.

Внезапно ей представились быстрые и проворные пальцы Дэвида, наклеивающие пленку на лезвие.

— Что такое?

— Ничего. — Прежде чем он успел повторить свой вопрос, Дирдре принялась импровизировать: — Я хотела сказать, отклеивать ленту в темноте было бы слишком опасно. И хотя до того, как подняли занавес, за кулисами и на сцене горел свет, сделать это все равно было бы невозможно, потому что могли заметить.

— Кто пришел в театр сразу после вас?

— Колин и Дэвид.

— Вы сказали им, что всё проверили?

— Сказала Колину.

— Но если они были вместе, получается, вы сказали им обоим?

Дирдре перевела взгляд на сухое молоко.

— Вы помните, кто пришел следующим?

— Признаться, нет. Пришли одновременно человек пять. Роза и Эверарды… и Борис. Все мои помощники явились к половине восьмого.

— Кто-нибудь спросил, провели ли вы проверку?

Барнаби понимал, что этот вопрос довольно бесполезен. Человек, который что-то сотворил с бритвой, в последнюю очередь захочет привлекать к себе внимание. Но он чувствовал, что этот вопрос задать все-таки необходимо.

Дирдре помотала головой.

— Вы отлучались со своего места?

— Да. Я спустилась в гримерные и объявила, что до начала остается пятнадцать минут. Потом привела из буфета своих помощников и сходила встретить отца. Это было уже после восьми. Он опоздал.