Кэролайн Грэм - Смерть лицедея

Колин схватил свой непромокаемый плащ. Один из рукавов вывернулся наизнанку, и он чуть не зарычал от нетерпения, пытаясь продеть в него руку. Какого черта он тут сидит и размышляет, когда, может быть, в эту самую минуту…

Он выскочил на улицу, даже не заперев мастерскую, и кинулся бежать, поскальзываясь на обледеневшем тротуаре. Он проклинал свою недавнюю нерешительность. Еще в три часа утра, шагая по улицам, Колин знал, что существует лишь один способ действий, который он может избрать. В этом он много лет назад поклялся Гленде. («Ты убережешь его от любого зла? Обещаешь?») О! Чего он ждал? Торопясь в отделение полиции, Колин был уверен, что опоздал, что полицейские еще днем задержали Дэвида на работе и продолжают допрашивать, рассчитывая, что он сломается.

Наконец он взлетел по лестнице полицейского участка, обжигая руки о замерзшие металлические перила, и спросил в приемной, может ли он увидеть старшего инспектора Барнаби. Миловидная темноволосая дежурная ответила, что инспектора нет на месте, и указала ему маленькую, насквозь прокуренную комнатку, где он мог бы подождать. Заметив его бледное лицо и дрожащие руки, она спросила, не хочет ли он поговорить с кем-нибудь еще. И выпить чаю. Но Колин отказался от обоих предложений и принялся рассматривать плакат, посвященный борьбе с угонщиками, готовясь сознаться в убийстве Эсслина Кармайкла.

— Живут же некоторые, а, сэр? — завистливо процедил Трой, промчавшись по изящно изогнутой подъездной аллее к «Белым крыльям», и так резко развернулся, что целый фунт гравия взлетел в воздух.

Трой водил быстро и умело, но не мог удержаться от лихачества — сделать замысловатый зигзаг или описать резкую дугу, прежде чем затормозить. Иногда Барнаби считал необходимым попенять за подобное удальство, и тогда Трой, задетый за живое, парковался с такой похоронной аккуратностью, что его начальнику оставалось лишь сохранять невозмутимый вид. Обычно это продолжалось несколько дней, после чего прежняя лихость постепенно возвращалась. Трой считал ее неотъемлемой частью своего стиля вождения. Чувствуя, что ему предстоит выслушать лекцию, он расстегнул ремень безопасности и поспешил вылезти из машины, прежде чем начальник успеет открыть рот.

И в этот самый миг из дома раздался истошный визг. За ним последовала целая череда воплей. Трой подбежал к роскошной входной двери, подергал ручку, обнаружил, что дверь заперта, и забарабанил по ней кулаками, крича: «Откройте! Полиция!». Барнаби едва успел приблизиться к нему, как в замке повернулся ключ и дверь распахнулась. На пороге стояла Китти в синем пеньюаре. Она выглядела взволнованной. На ее лице застыло очень странное выражение — смесь притворного страха, гнева и насмешки. Она стояла посередине прихожей, приглаживая кудри, и словно не знала, плакать ей или смеяться.

— Что случилось? — спросил Барнаби. — Кто кричал?

— Я, конечно.

— Зачем?

По дому гулял холодный ветер. Трой закрыл входную дверь, но сквозняк остался. Барнаби направился в кухню. Задняя дверь была распахнута.

— Кто еще здесь?

— Никого. — Китти резво подскочила к задней двери и закрыла ее. — Брр…

— Чья машина у дома?

— Я приготовлю кофе, чтобы успокоить нервы. Вы не желаете?

— Китти, — прервал ее Барнаби. — Что за чертовщина происходит?

— Ладно… Вы не поверите, Том, но, по-моему, я нашла этого вашего убийцу.

— Может быть, я приготовлю кофе, миссис Кармайкл? — с обаятельнейшей улыбкой спросил Трой. — Мне кажется, вам и вправду стоит хлебнуть горяченького.

— Ой, как мило.

Ненакрашенные губы Китти улыбнулись ему в ответ. Трой с удивлением и удовольствием обнаружил, что затейливый изгиб губ, который так восхитил его прошлым вечером, не нарисован помадой, а самый что ни на есть настоящий. Невероятно причудливый и еще более обольстительный.

— Но лучше я сама, — продолжала она. — Кофеварка итальянская… она может взорваться в неопытных руках. — Хотя ее голос почти не изменился, в нем звучала уверенность, что руки сержанта Троя отнюдь не неопытны и, дай им только волю, подтвердят ее теорию на практике. — Это займет всего минутку.

— Полагаю, Китти, вы можете говорить и управляться с этим хитроумным приспособлением одновременно.

— Конечно, могу, — ответила та, ловко налив воды, насыпав кофе и закрутив хромированные вентили. — Короче говоря, пришла Роза и напала на меня.

— Прямо вот так? — спросил старший инспектор и покачал головой, глядя на Троя, который был готов немедленно сорваться с места и арестовать преступницу.

— Прямо вот так. — Китти включила хитроумное приспособление, потом обогреватель и прислонилась к нему. — Погрею попочку. Не то совсем окоченею.

Она плотно запахнула синий пеньюар, тем самым подчеркнув свои соблазнительные формы.

— Есть предположения, из-за чего?

— Из-за ревности. Из-за чего еще? Она убила Эсслина, потому что ей было невыносимо видеть его счастливым. А потом пришла за мной.

— Но они пробыли в разводе два с лишним года. Очевидно, если бы ей было невыносимо видеть его счастливым, она предприняла бы что-нибудь гораздо раньше.

— Ах… — Китти вытряхнула сигарету из пачки. Трой повел ноздрями. — Раньше не было ребенка.

— Пожалуй, вам лучше рассказать все с самого начала.

— Ладно. — Китти закурила сигарету, затянулась, кашлянула и сказала: — Знаю, трудно поверить, но у нее хватило наглости заявиться сюда и потребовать, чтобы, когда родится ребенок, я отдала его ей и старикашке Эрни.

— А вы что ответили?

— Я ничего толком и не ответила. Честно говоря, это было так забавно, что я рассмеялась. А раз начав, я уже не могла остановиться. Знаете, как это бывает…

Она подмигнула Трою, который, и без того страдая от дыма ее «Честерфильда», едва не рухнул от такого удара по нервам.

— А почему это было столь забавно?

— Потому что никакого ребенка нет.

Наступила пауза, слышалось только громкое клокотанье и фырканье кофеварки. Потом Барнаби сказал:

— Нельзя ли прояснить, Китти? Вы хотите сказать, что у вас произошел выкидыш? Или что никакого ребенка не было изначально?

— Не было изначально.

— Полагаю, Эсслин этого не знал?

— Не смешите меня. Думаете, он бы тогда женился на мне? — она улыбнулась с почти сладострастным удовольствием. — Разве я не умная? Вы бы хотели быть таким смышленым, как я?

«Хитрая потаскушка», — подумал Трой. Он посмотрел на Китти, разрываясь между восхищением и негодованием. Сержант прекрасно понимал, что она собой представляет (он частенько подцеплял ее менее удачливых сестер на автобусной станции), но не сознавал, что сам от нее недалеко ушел. Поэтому ее выдержка и решимость снискали его невольное уважение. С другой стороны, она явно выставила на посмешище представителя сильного пола, а с этим он смириться не мог. Совсем не мог.