Александр Рыбин - Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека

— Я знаю, ты сможешь. — Она вдруг посмотрела на Илью с материнской заботой, и голос ее потеплел. — Ты, главное, береги себя… Итак, в каких странах у вас намечаются во время пути стоянки?

— Если вкратце, из Новороссийска идем в Румынию, порт Констанца, — это будет гонка, регата. Там мы пробудем два дня. Потом Сочи, Севастополь, там меняется часть команды и через Стамбул — парусник идет на Лемнос. Что касается Стамбула, не очень уверен, что мы там остановимся, а вот на Лемносе у нас точно стоянка три дня. Я уже получил необходимую информацию из Владивостокского морского университета.

— Лемнос, Лемнос… — Татьяна Владимировна смешно наморщила носик, пытаясь что-то припомнить. — Ах да!

Лемнос, греческий островок… Что-то припоминаю… Точно, ну, конечно же, там, наши кадеты ухаживают за русским кладбищем. Я где-то об этом недавно читала.

— Там упокоилось много наших казаков с Дона и Кубани, бежавших от большевиков. Я, когда готовился, читал материалы, был просто поражен, сколько судеб, сколько разбитых сердец!

Татьяна Владимировна пересела к нему поближе, на диванчик.

— Неплохо бы обширную статью об этом написать в нашей газете, в рубрике «Далекое — близкое». Мой прадед тоже где-то сгинул: то ли в Турции, то ли в Сербии. К сожалению, в нашей семье на этот счет противоречивые сведения. Бабушка всю жизнь таилась и поделилась с нами уже в конце жизни. Эта тема у нас всегда была под строжайшим запретом: боялись, что он воевал с красными и за это всех репрессируют. Когда она была девчонкой, очень пугалась кожаных тужурок: на ее глазах во дворе их дома расстреляли деда и родного дядю. Ладно, вернешься — обсудим. Я думаю, по итогам твоего путешествия, помимо твоих репортажей с парусника, много о чем можно будет потом написать. — Она тяжело вздохнула и переменила тему: — Давай, молодой и перспективный, докладывай, куда дальше ваш парусник держит путь.

— Предположительно маршрут такой: Хорватия, порт Задар, там мы тоже стоим три дня, потом Тунис, кажется, Бизерта, потом, может быть, заглянем в Гибралтар, но это неточно, и с попутным ветром — через Атлантику, там мы проследуем через Панамский канал прямиком на Штаты, Сан-Франциско, Гонолулу — стоянки в портах там тоже предусмотрены — и, наконец, Владивосток…

— Впечатляет! — Татьяна Владимировна переместилась с диванчика за редакторский стол. Тон вновь стал официальным.

— Так вот, первый материал я жду из Румынии. Немного напишешь о гонке. Мы тебя позиционируем как собственного корреспондента, так что зарплату надо отрабатывать… И, собственно, о жизни на паруснике и не только о ней — всё интересное. Не мне тебя учить. О жестких сроках выхода материала не смей забывать… Потом Лемнос, — она смягчилась. — Может быть, удастся добыть о наших земляках какие — либо подробности, было бы просто здорово! И тему, тему разрабатывай, чтобы путешествие на крылатом паруснике было искренне, живо и талантливо подано нашему читателю!

1 июня. 10 часов утра

Привет! Мне самому. (Я стал уважительно относиться к себе и даже здороваюсь на страницах дневника.) Не кажется ли тебе, что ты самонадеянный болван, если ввязываешься в эту авантюру? (Но как же мне далеко до совершенства! И главное, отказаться уже невозможно. Следующим вопросом я ставлю самого себя в тупик.) Кому и что ты хочешь доказать? Наверное, прежде всего себе, хлюпику и не очень смелому человеку, что я что-то могу. Это я-то не смелый? Ух, какой смелый! Но тебе — то, дневник, я могу сказать по большому секрету: поджилки у меня все равно трясутся. Я попросту авантюрист. И становится даже стыдно за писанину, что накорябал в порыве эмоций 23 января. Ухарь! Самонадеянный идиот!

Тот же день, только вечер

В Ростове еще не жарко. Молодая зелень. Цветут акации. Впереди целое лето. Но это лето город проведет без меня. Я уже в автобусе, который не спеша пробирается из городских пробок на трассу. Впереди неизвестность… Нет, что я такое говорю! В перспективе меня ждет всемирная прославленность: я эдакий современный Тур Хейердал, Семенов-Тян-Шанский, Пржевальский, Федор Конюхов и еще кто там местного разлива… Осталось только пройти эти моря и окияны.

Написал для себя, чтобы всегда эта запись была на виду: мысль материальна, и материальна вдвойне, ежели она изложена на бумаге, — кто-то очень умный сказал, но не я, а жаль…

Итак, моего героя тоже зовут Илья. Отныне я его создатель, повелитель, и от моего умонастроения зависит его судьба. Она будет тесно переплетаться с моей историей, но не настолько, хотя это всё в руках Господа! Аминь.

Татьяна Владимировна прочитала мое предисловие: «Конечно, спасибо, что находишь и мне место в твоем романе, только, может быть, изменишь имя — отчество?» Полемизирую с вами, моя дорогая. А зачем? Хватит вам и того, что я изменил название газеты. Будьте неким мостиком… Нет, слово нужно другое — может быть, звеном? Нет, все — таки мостиком между моими дневниковыми записями и романом. И на этом точка… нет, многоточие…

2 июня. 6.15 утра

Написал первые строчки. И еще эпиграф, который был мною зафиксирован для чего-то сто лет назад и вот теперь нечаянно пригодился.

Вот он:

История должна быть обязательно не только о море, но и о любви. Или не так: не только о любви, но и о море.

Но, еще не увидев парусник, что называется, вживую, а только его многочисленные снимки, выложенные в Интернете, я уже влюбился. Потому что невозможно в него не влюбиться.

Нашел опубликованные в Сети основные характеристики парусника:

Фрегат «Надежда» — трехмачтовый трехпалубный парусник неограниченного района плавания. Он предназначен для учебных целей.

Корпус, мачты и реи стальные. Парусное вооружение полное, типа корабль (фрегат). Двадцать шесть основных парусов, из которых четырнадцать — прямые, а двенадцать — косые, имеют площадь около двух тысяч семисот семидесяти квадратных метров. Паруса изготовлены из крепчайшего дакрона. Обслуживание такелажа и парусов — как в девятнадцатом веке, то есть вручную.

Длина с бушпритом — сто десять метров, если уж быть точным, то сто девять метров и сорок сантиметров, наибольшая длина корпуса чуть меньше девяноста пяти метров, ширина — четырнадцать. Осадка — шесть целых шесть десятых метра, высота грот — мачты — сорок сантиметров не дотягивает до пятидесяти метров. Фок — мачта и бизань чуть поменьше. Кроме парусов фрегат «Надежда» оснащен двумя двигателями, каждый четыреста шестьдесят восемь киловатт; скорость под машиной — одиннадцать узлов. Водоизмещение судна — около трех тысяч тонн; запасы пресной воды — триста тридцать две тонны, топлива — двести шесть тонн.