Александр Рыбин - Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека

Принимали пищу обычно не особо общаясь между собой, перебрасываясь иногда несколькими малозначащими фразами. Официантка убирала грязные приборы, приносила тарелки со вторым и зорко следила за тем, чтобы никто не остался необслуженным.

В тот приснопамятный день, когда Илья спустился с верхней палубы и вошел в кают-компанию, респектабельная атмосфера была нарушена. Капитан держал какую-то бумагу в одной руке, в другой у него была вилка, и время от времени он довольно опасно жестикулировал ею.

Оказалось, что получен приказ изменить маршрут следования фрегата. Теперь он после Задара не идет в Бизерту, не спешит через Атлантику к Панамскому каналу, а направляется в сторону Египта, где ему предстоит пройти через Суэцкий канал и Красное море и войти в воды Индийского океана.

Получение приказа на изменение маршрута было до того странным, что капитан Синицын, обычно спокойный и даже несколько флегматичный, сначала, как показалось всем, пожалуй, чуть вышел из себя, повысил голос, но быстро взял себя в руки.

Капитан многозначительно оглядел всех присутствующих:

— Индийский океан, несколько ухудшит наше положение… Особенно на начальном этапе. В первую очередь меня тревожит Аденский залив. Обстановка там, между прочим, не очень спокойная. Сейчас в управлении срочно прорабатывают маршрут в связи с новыми реалиями и возможными заходами в порты. На данный момент подтверждение получено от порта Сингапура. Теперь, после Задара, сойдем на берег, скорее всего, только в Сингапуре. А это сорок пять суток в море. Ничего дополнительно сообщить не могу. Пока. — И он как-то странно посмотрел на Илью. Или ему это показалось.

Оказалось, красноречивый взгляд Синицына был не зря направлен в сторону Ильи. После трапезы, проходя мимо, он попросил его заглянуть к нему в каюту.

— Ты вот что, товарищ корреспондент, скажи мне: ты еще что-то пишешь помимо того, что мы отправляем на сайт университета?

— Это я так, для себя. Путевые наблюдения, — встревожился Илья, не очень понимая, что капитан имеет в виду.

И ругнулся про себя: «Что-то ты, парнишка, нервничаешь, как будто тебя застали за каким-то неприличным занятием. Веди себя спокойнее и уравновешеннее».

— Для себя ли? — переспросил, улыбнувшись доброй и открытой, почти детской улыбкой капитан. — А я просто хотел тебе тему подбросить. Для твоих путевых заметок.

Сечин сразу сделал стойку, как охотничья собака, тут же повернувшись и чуть подавшись вперед всем телом к капитану. Но при этом все же попытался сдержать свои эмоции.

— Буду признателен, если поделитесь…

Синицын бросил изучающий взгляд на Илью, будто еще раздумывая, говорить с ним по существу или нет.

— Тогда присаживайся к столу, — предложил он, после того как включил ноутбук. — Слышал ли ты что-нибудь про библиотеку Шнеерсона? Она находится в Москве, в государственной библиотеке. Что я тебе рассказываю, тут мне по электронке вот что прислали… — Капитан подвинул к Илье ноутбук, приглашая его ознакомиться с материалами. — Открой папку «Шнеерсон».

Илья поводил курсором по рабочему столу монитора, пока, наконец, не наткнулся среди целого стада папок на нужную. В папке было несколько файлов.

Библиотека собиралась с XVIII века в местечке Любавичи Могилевской губернии. Во время Первой мировой войны любавичский ребе Йосеф Шнеерсон перевез ее Москву, где после революции 1917 года она была национализирована. Книги поступи ли в библиотеку Румянцевского музея, а затем — в библиотеку имени Ленина, нынешнюю РГБ. Она насчитывает около 12 тысяч книг. Любавичские хасиды с 80-х годов настаивают на передаче им национализированной большевиками коллекции.

Американская сторона считает, что коллекция книг должна перейти хасидам из США. В январе 2013 года федеральный суд Вашингтона постановил передать оставшиеся в фондах РГБ книги библиотеки Шнеерсона последователям ребе. За каждый день неисполнения судебного акта российскую сторону обязали выплачивать по 50 тысяч долларов.

Илья недоумевающе оторвал взгляд от экрана.

— Какое это имеет отношение к нам? — спросил он у капитана.

— Оказывается, самое прямое. К нам поступила закрытая информация, что при заходе в любой американский порт нашу «Надежду» арестуют. Готовится самая настоящая провокация. А мы, как ты знаешь, должны были посетить с дружеским визитом Сан-Франциско.

— Хорошо, хоть мы это узнали сейчас, а не в Атлантике.

— Это проблема не сегодняшнего дня и даже не вчерашнего, как ты читал. Просто именно сейчас кто-то решил устроить грандиозный скандал. А представляешь, учебное судно арестовывают в порту! Сотня курсантов на борту конфискованного судна, плачущие родители во Владивостоке. Всё это снимают на ТВ, приправляют соусом, что русские не отдают хасидам принадлежащие им раритеты. Очередное вдалбливание в головы простых людей, что Россия — это исчадие ада.

— Это же ненормально!

— Это нормально, — жестко перебил его капитан. — Для них нормально! Твоя задача — нарыть в Интернете побольше информации по этой проблеме и грамотно представить ситуацию с борта парусника. То, что экипаж, все как один, ничего не боится: ни трудностей, ни провокаций, ни пиратов… И гордо идет в свой порт приписки, в славный город Владивосток. Всё остальное по линии МИДа разъяснят. Наши сейчас быстро решают все проблемы по возможному заходу в Сингапур, в Хайфон; может быть, еще в Корею заглянем. Так что я тебе буду напрямую ставить задачу…

— А подпись?

— Что касается материала по поводу скандала с американцами, всё проходит через меня, а потом уже будешь выкладывать. Остальное можешь в прежнем режиме визировать у Ширшовой и размещать в дневнике похода на сайте морского университета.

Спустившись к себе в каюту, Илья попытался еще что-то узнать о возникшей проблеме, и на него обрушилась лавина информации, одно интереснее другого. Кое-что он переписал в дневник, а что-то «увековечил» в своей новой папке в компе, которую он так и обозначил: «Шнеерсон и “Надежда”», где разместил интересные, на его взгляд, статейки.

17 января 2013 года обыкновенному окружному суду города Вашингтона удалось вписать принципиально новую страницу в историю мировой юриспруденции. Региональный суд одного государства обязал оштрафовать другое государство в пользу религиозной организации. Более того, штраф является не единовременным, а постоянным. Его размер составляет кругленькую сумму в 50000 $ в день. Такая система ежедневных штрафных санкций называется «astreinte», она при звана законно исполнять заветы знаменитого дона Корлеоне — сделать стороне ответчика такое предложение, от которого эта сторона не сможет отказаться. И пусть проигравший плачет и платит.