Кэролайн Грэм - Убийства в Бэджерс-Дрифт

Почти все уже покинули зал. Но в стороне на скамейке сидела одинокая фигура, низко склонив голову. Он подошел к ней и сел рядом.

— Мисс Беллрингер?.. — Она взглянула на него. Лицо ее было пепельно-серым, глаза тусклыми. — Вы нормально себя чувствуете? — Она не ответила, и Барнеби негромко продолжил: — Но вы же должны были понимать, к чему ведет наше расследование?

— Конечно… наверное… я предполагала… — Ее живость куда-то улетучилась. Она вдруг стала выглядеть очень старой. — Наверное, я просто не признавалась себе в этом. Почему теперь, когда все сказано, я чувствую себя так ужасно? — Она требовательно взглянула на него, как будто он мог ответить ей на этот вопрос. Повисла длинная пауза.

Наконец Барнеби сказал:

— Мне очень жаль.

— Какая несправедливость! — Вспышка гнева исказила ее лицо и вернула блеск глазам. — Она ведь всю жизнь заботилась о других. Знаете, она ведь была превосходной учительницей. Гораздо лучше меня. И, конечно, она их знала, кто бы это ни был. Вот что самое ужасное. Она, наверное, сама пригласила их в дом. — Барнеби молча согласился с ней. — Что ж, их необходимо поймать, — продолжила мисс Беллрингер, голос ее вновь обрел силу. — Так какие будут ваши указания, старший инспектор? Что я теперь должна делать?

— Боюсь, ничего. Мы…

— О, но я должна что-то сделать. Я, например, могу побеседовать с людьми, разве нет? Узнать, вдруг кто-то что-то видел, хоть что-нибудь, в тот день, когда она скончалась. А эта таинственная Аннабелла? Может быть, я смогу выяснить, кто она такая.

— Простите, мисс Беллрингер…

— Но я должна чем-то вам помочь. Господин старший инспектор, вы же понимаете?..

— Да, я понимаю ваше…

— У Пуаро, — задумчиво произнесла она, не давая ему договорить, — был Гастингс.

— А у меня, мисс Беллрингер, есть все, чем располагает современная полиция. Мы живем в другом мире.

— Ваша полиция не может находиться во всех местах одновременно. И как бы то ни было, я уверена, — она положила руку в перчатке на его рукав, — они не могут все быть настолько же умными, как вы.

— Пожалуйста, проявите благоразумие, — ответил Барнеби, изо всех сил сопротивляясь этой неприкрытой лести. — Я уверен, ваша подруга не хотела бы, чтобы вы подвергали свою жизнь опасности.

Она убрала руку.

— О чем вы говорите?

— В таком маленьком местечке, как Бэджерс-Дрифт, всем станет известно, чем вы занимаетесь. Тот, кто уже совершил одно убийство и кто сочтет, что, совершив второе, обезопасит себя, не будет долго раздумывать. И не забывайте, — они уже встали и вместе направлялись к выходу, — что если мисс Симпсон прекрасно знала своих убийц, то и вы их так же хорошо знаете.

Было девять часов того же вечера. Филлис Каделл стояла у серванта в большой гостиной Тай-хауза. Она не двигалась, прислушиваясь. Она так быстро проглотила свой пудинг, что даже подумала, что остальные двое обратят на это внимание, но, как это и бывало обычно, они были заняты исключительно друг другом.

Она глядела на полуоткрытую дверь. Кэтрин была на кухне, укладывала посуду в машинку. А Генри конечно же находился рядом, с восхищением глядя, как она осуществляет эту хитроумную операцию. Филлис быстро открыла тяжелый стеклянный графин. Достала толстостенный стакан и до половины наполнила его бренди. Послышался тихий звон, когда горлышко графина соприкоснулось с краем стакана. Она вновь взглянула на дверь, заткнула графин пробкой и начала пить.

Это было замечательно. Бренди оказался обжигающим. Он заглушал ее тоску, укутывая теплым покрывалом. За обедом они пили вино, но что такое две бутылки вина на троих? К тому же вино больше не оказывало на нее вообще никакого воздействия. Филлис осушила стакан, снова открыла графин и налила себе еще, второпях немного расплескав.

— Филлис, налей-ка и мне немножко.

— О! — Она резко обернулась. К ней по ковру подкатывал в своем кресле Генри. — Конечно. Извини… Я не услышала тебя. — Она повернулась к нему спиной, скрывая почти полный стакан, который держала в руках. А потом засунула его за горшок с цветком и налила другой бокал для Генри. — А Кэтрин? — спросила она, гордясь тем, как ровно звучит ее голос.

— Нет, думаю, ей не нужно. Ты же знаешь, она почти не пьет.

«Конечно, зачем же ей, — со злобой подумала Филлис. — Я бы тоже не стала пить, будь у меня такая жизнь, такая внешность и такое будущее». Спрятав свой стакан в ладони, она подошла к окну и встала за высокую подставку с цветочными горшками. Она сделала еще один большой глоток.

Постепенно ей становилось лучше. И по мере того, как она переставала остро чувствовать свое горе, все вокруг приобретало странную искаженность. Мягкий ковер теперь казался живым и словно сворачивался у ее ног подобно кошке; полоски на шторе отделились от ткани и начали поворачивать туда-сюда, как железнодорожные пути. Цветущие плети стефанотиса, свисающие с подставки, распространяли сильный аромат, заполнивший ее ноздри. Он почему-то напомнил ей о предстоящей свадьбе. «Господи, порази нас, но не дай истечь кровью», — вдруг ни с того ни с сего прозвучало у нее в голове.

Может быть, одной в коттедже будет не так уж и плохо. По крайней мере, она больше не будет путаться у них под ногами. Оттуда не меньше десяти минут до большого дома, и маловероятно, что они будут так уж часто встречаться. Может, сначала они станут заходить к ней, испытывая неловкость, что она осталась одна, но скоро им это надоест.

В кухне теперь стало тихо. Кэтрин с минуты на минуту могла тоже появиться. Филлис сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. Она отчаянно заморгала, заставляя себя увидеть комнату такой, какой она была на самом деле, а не причудливой ожившей декорацией. Потом она увидела, как будущая супруга Генри идет через двор, вынося на помойку увядшие цветы с обеденного стола. Филлис смотрела на нее сквозь стекло. «А вдруг, — подумала она, — свадьбы все-таки не будет. Вдруг с Кэтрин произойдет какой-нибудь несчастный случай, например она свалится в озеро, разобьется на машине, попадет под комбайн». Образы, возникшие в голове, напугали саму Филлис. Нет. Кэтрин молодая и сильная и должна жить еще долго-долго. Может быть, вечно.

И еще у них могут быть дети. Где-то глубоко у нее внутри, словно в ране провернулся нож. Возможно, тогда она им понадобится. Бедная старенькая тетушка Филлис. Смешная тетушка Филлис. В пустой стакан скатилась слеза. Господи, надо выпить еще. Тут она сообразила, что Генри что-то говорит ей.

— …и мы очень беспокоимся за тебя.

— …О чем, Генри?

— Ты что, не слушаешь? — Она посмотрела на него, упорно пытаясь сконцентрироваться. — О тебе конечно же.

— Со мной все в порядке.