Кэролайн Грэм - Убийства в Бэджерс-Дрифт

Он поставил свой стакан и подъехал к ней.

— Послушай, Филлис, ты же знаешь, никто тебя отсюда не гонит. Ты сама предложила переехать в коттедж. Мы с Кэйт были бы счастливы, если бы ты осталась с нами. — Она издала странный звук, который мог бы быть и смешком, и рыданием. — И в любом случае, мы надеемся, что ты будешь много времени проводить с нами. Ты же знаешь, Кэтрин не привыкла управляться с большим домом. Она будет очень благодарна тебе за любую помощь. Так же, как я всегда был благодарен тебе за все.

— Так вот, значит, к чему теперь все свелось? Я могу быть бесплатной прислугой?

— Да нет конечно же! Я просто…

— Так вот чем я должна платить за свой коттедж? Мытьем полов?

— Филлис, ты говоришь глупости. — Она смотрела, как его лицо искажается от раздражения. Генри терпеть не мог ссор. У Беллы прекрасно получалось предотвращать их, прежде чем они начинали ругаться по-настоящему. Ей нужно сейчас же остановиться.

— Ты не представляешь, что я чувствую. Что мне приходится терпеть, с тех пор как она появилась здесь. Все ее насмешливые замечания, унижение. Но она никогда не ведет себя так, если ты рядом.

— Ты сама это все себе придумываешь…

— Ты так считаешь? Ну конечно. Она же не дура. Это ты ослеп, а я-то все замечаю. Беллу едва успели похоронить, а она уже тут как тут… помочь с этим… помочь с тем… застенчиво улыбалась… лезла туда, куда ее не просили. — «Филлис, остановись сейчас же! Он будет только ненавидеть тебя!» — Я не удивлюсь, если все это началось, еще когда Белла была жива.

— С меня хватит. Ты знаешь, что это неправда. Я не позволю тебе так говорить о Кэтрин.

— Она выходит за тебя только ради денег. Думаешь, она вообще взглянула бы на тебя, если бы ты был нищим инвалидом? — Филлис понесло. Генри Трейс смотрел на нее, больше удивляясь и беспокоясь, чем сердясь. Сколько яда! Он почти готов был увидеть желчь, черную и густую, как патока, пузырящуюся на ее губах. Когда Филлис замолчала, он тихо проговорил:

— Я не представлял, что ты чувствуешь подобное. Я считал, что ты рада моему счастью. Думал, ты искренне желаешь мне добра.

— Добра… — Она разрыдалась, издавая резкие страшные звуки. Щеки ее оставались сухими и пунцовыми от гнева. Когда в дверях появилась Кэтрин, Филлис Каделл выбежала из комнаты, оттолкнув девушку, не в состоянии взглянуть ей в лицо, чтобы не увидеть в нем тайной усмешки или, еще хуже, жалости.

— Ох, Пусик. — Барбара Лесситер облизала языком ухо мужа, точно мягкую улитку. — Прости, что я была такая… — Она глубоко вздохнула, до предела натягивая тоненькую ткань ночной сорочки. — Наконец-то головная боль прошла.

— Ладно, ладно. Не расстраивайся, — ответил Пусик, довольно ворочаясь на атласных простынях. Как голодный, неожиданно попавший на банкет, он чувствовал, что то, что он только что получил (дважды), насытило его навсегда. А это было хорошо, потому что, как выяснялось, этим все и должно было ограничиться. — Это, наверное, перемены в жизни.

Этот намек на ее возраст заставил Барбару слегка отстраниться. Ну и ладно, легкий укол время от времени не помешает. Будет держать себя в форме. Пусть поймет, что теперь рядом с ней не тот одуревший от любви тюфяк, каким он выглядел пять лет назад. Он действительно был бы полным идиотом, если бы начал испытывать благодарность за то, что и так принадлежит ему по праву. Если бы голова у нее проболела еще немного, ее могли бы занести в «Книгу рекордов Гиннеса». Его рука снова зашевелилась.

— Любимый… Пусик?

— М-м-м? — Ах, ничто не сравнится с шелком и кружевами. Разве что теплая мягкая обнаженная плоть.

— Не надо, милый… Послушай свою Барби…

Ворчание, ворчание. И шаловливое щенячье поскуливание.

— Я так ужасно переживала… Я знаю, что надо было рассказать тебе раньше… но я просто не знала, как сказать…

Страсть покинула его, он стал вдруг холоден как лед. Он схватил жену за руки, всматриваясь в ее лицо в свете ночника. Как он мог не распознать источника ее безразличия и отчуждённости?

— У тебя был кто-то другой?!

— О Пусси! — воскликнула она и закрыла лицо руками. — Как ты мог подумать такое о своей бедной Барби?

Облегчение несколько вернуло его к жизни. Что-то шевельнулось там, внизу.

— Ладно… так что же тогда случилось? Это не может быть так уж страшно. Прошепчи мне на ушко.

Кружева снова натянулись, пока она собиралась с духом.

— Ну вот… я достала свою шубу из кладовки для свадьбы Трейсов и оставила ее на заднем сиденье в машине, пока ходила по магазинам, и… О дорогой!.. Ее украли… — Барбара расплакалась, потом, заметив, что муж продолжает молчать, незаметно посмотрела на него сквозь пальцы. Это действие, которое он когда-то считал очаровательным, теперь неприятно поразило его, как приличное только для трехлетнего ребенка. Это было мило до тошноты.

— Какого черта тебе понадобилось надевать норковую шубу в июле?

— Я хотела, чтобы ты мной гордился.

— Ты заявила в полицию?

— Нет… Я была в таком состоянии… Я покаталась по округе… а потом приехала домой.

— Надо сделать это завтра же. Расскажешь им все подробности. Слава богу она была застрахована.

— Да, милый… Теперь, конечно… — похожая на змею рука обвила его плечи и шею. — …Пусик купит своей плохой Барби другую шубку?

Взгляд Пусика не выдал его мыслей. А он пытался вспомнить, что сказала ему Кристал — малышка Кристал, которая всегда была так рада видеть его, которая каждый раз встречала его с неизменный теплотой. Как же она говорила? «Я бы сделала это пятьсот раз подряд за такую шубу». Он расслабленно, почти прощающе улыбнулся своей жене и похлопал ее по гладкому смуглому плечу.

— Поживем — увидим, договорились?

Барнеби сидел в диспетчерской участка. На нем была рубашка с коротким рукавом, он устроился поближе к открытому окну. С близлежащей спортплощадки доносилось постукивание теннисного мяча и время от времени — победные крики. Он в сотый раз перебрал свои карточки и попросил принести еще кофе.

— Только, пожалуйста, не в этой кружке со скрючившимся лягушонком.

— О, извините, мне он показался очень симпатичным, — скривив губы, ответила Брайли.

— А мне нет.

— Хорошо, сэр.

Барнеби снова перебрал карточки, прекрасно понимая, что он и так помнит всю информацию наизусть, но надеясь, что, читая вновь, увидит какой-нибудь кусок головоломки в новом свете, соединит факты, казавшиеся не относящимися друг к другу, случайно откроет что-то такое, что раньше скрывали тени. Ну, по крайней мере с беднягой Лавлессом/Лавджоем/Лесситером теперь было все ясно, а значит, одним подозреваемым меньше.

Барнеби покрутил в голове мысль о том, что убийца мог быть совершенно свободен и совершил преступление ради того, чтобы обезопасить своего партнера. Это выглядело не слишком правдоподобно, но все-таки, если законный супруг одного из любовников имел деньги, такой вариант был возможен. Деньги стоят за многими убийствами. Деньги и секс. Сцепленные вместе. Неразрывная связь. И мотив для убийства с тех самых пор, как убийства начались на земле.