Мария Воронова - Из хорошей семьи

Расписание занятий составляет завуч кафедры, и опальному преподавателю Горькову достаточно только написать докладную на имя заведующего или декана, что ему не дают положенных часов, и все. Дальше можно спокойно ходить на работу и читать журнальчик, ибо то не его печаль, если завуч не умеет распределять преподавательскую нагрузку.

Зато придется неукоснительно соблюдать трудовую дисциплину. Не опаздывать, не уходить пораньше, ни на секунду не увеличивать время обеда. Привести в идеальный порядок все бумаги, заполнить план работы преподавателя, обновить конспекты лекций. Канцелярщина не пугает, мало ли он ее повидал за время службы, а вот с рабочим временем не выйдет. Вариной помощи теперь нет, что ж, мама будет десять часов в день лежать одна? Никто не покормит, судна не подаст? Раньше сотрудники относились с пониманием, разрешали уйти пораньше, если нет пар, или в обед прихватить еще часик, чтобы сгонять до дома. Теперь об этом придется забыть, первая же отлучка будет расценена как прогул, а после третьей можно поставить вопрос об увольнении специалиста, который неизвестно где болтается в рабочее время.

Нет, не надо борьбы. Никому он ничего не докажет, дурная кровь и отродье. И грех ему жаловаться, потому что он жив, а другие ребята мертвы по вине его отца. Надо вспоминать об этом каждый раз, когда ему начинает казаться, что жизнь трудна и несчастлива.

За размышлениями он доехал до противотуберкулезного диспансера. Лидия Александровна, конечно, давно уже дома, Евгений не надеялся ее встретить, просто захотелось стать к ней немного ближе, подумать о том, что могло бы между ними произойти.

В вестибюле ярко горел свет, суетились люди, и Евгений поднялся по ступеням и толкнул тяжелую стеклянную дверь.

Сразу возле входа за хлипким фанерным бастиончиком сидела суровая бабуля-вахтерша и вязала красный детский носок.

– Извините, – обратился к ней Евгений, – вы не могли бы передать доктору Ледогоровой…

Бабка расцвела:

– Лидочке Александровне?

– Да, ей. Если не трудно, передайте, пожалуйста…

– Так она еще здесь. Хотите, поднимитесь сами, если не боитесь тут у нас заразиться.

Евгений сказал, что не боится, и старушка отправила его на третий этаж, предупредив, что гардероб закрывается, поэтому выходить придется через приемный покой, так что куртку надо снять и нести под мышкой. На отсутствие сменной обуви она великодушно не обратила внимания.

Евгений поднялся по лестнице, спугнув трех куривших мужичков откровенно уголовного вида, и постучался в ординаторскую.

Ледогорова сидела за письменным столом и, сурово сдвинув брови, заполняла истории болезни. Увидев его на пороге, она бросила ручку и привстала.

– Сидите-сидите, – сказал Евгений, – я на секундочку.

Лидия Александровна все же вышла ему навстречу:

– Вы на консультацию? Не волнуйтесь, все сделаем.

– А? – Он не сразу понял, а когда сообразил, засмеялся: – Нет, я здоров. Просто заехал сказать, что вы добились своего. Экзамен я вам проставил.

– Да? Вот спасибо! Чайку?

Он хотел отказаться, но вместо этого кивнул. Эта обычная, не очень красивая, растрепанная после трудового дня, усталая женщина в бабушкиной кофте поверх зеленой хирургической робы доломала остатки его жизни, но, господи, как же хорошо с ней рядом…

Лидия Александровна воткнула в банку воды кипятильник.

– Хотите кофе с молоком? Или вот что! – Она вскочила, распахнула шкаф и стала что-то искать на нижней полке. Евгений увидел, как под натянувшимся зеленым ситцем проступают контуры трусиков, и заставил себя отвести взгляд.

Перед глазами оказалась какая-то сложная медицинская таблица, и, пытаясь понять, о чем в ней речь, Евгений немного отвлекся.

– Я дам вам молоко, – Лидия Александровна вынырнула из шкафа, держа в руках две бумажные пирамидки, – оно хорошее, с витаминами, возьмите!

Евгений покачал головой.

– Нам выдают, – улыбнулась она, – положено усиленное питание, и пациентам, и нам.

– Раз положено, так питайтесь!

– Ой, вечно завхоз забудет, а потом сразу за три месяца привезет, так что до срока все равно не успеешь выдуть, разве что молочные ванны принимать, чтоб не пропало.

– Нам вино давали, оно, слава богу, не портится. Оптом даже лучше было, – заметил Евгений, отгоняя от себя навязчивый образ Лидии Александровны в молочной ванне.

Она положила пакеты молока возле его куртки. Вода в банке забулькала.

– А вы сегодня дежурите? – спросил Евгений.

Лидия Александровна отмахнулась:

– Нет, просто работы по уши. Очень много эмпием идет, всех пунктировать надо, потом истории писать… Видите, что у меня на столе? Одно могу сказать – по части писанины ваши любимые Маркс и Энгельс просто дети по сравнению с докторами. Даже в кошмарах им такое присниться не могло. Марксу, может, разок привиделось, но он подумал, нет, не могут люди столько писать, повернулся на другой бочок и спокойно спал себе дальше.

Евгений улыбнулся и не стал спорить. За окном сгустилась темнота, и ничего не было видно, но чувствовалось, что там пустырь, а дальше, за накипью промзон и гаражей, город совсем кончается.

Послышался лай собаки, одинокий, глухой, как в опустевшей деревне.

– Насыпайте, – Лидия Александровна с помощью черенка ложки поддела крышечку кофейной банки, – берите сухари и хлеб с вареньем.

Только кипяток был разлит, от чашек пошел ароматный парок и Ледогорова срезала верхушку пакетика молока подозрительно медицинскими ножницами, как дверь открылась, и на пороге показался молодой парень с рентгеновскими снимками.

– Лидия Александровна, гляньте, нет ли пневмоторакса?

Она подошла к висевшему на стене загадочному жестяному ящику и нажала выключатель. Передняя стеклянная стенка ящика замерцала молочно-белым ярким светом, моргнула и погасла.

– Да гребаный ты по голове! – Лидия Александровна сильно стукнула ящик сверху, сбоку, а потом дала контрольный снизу. Капризный прибор моргнул пару раз, но потом все же загорелся.

Врачи прикрепили к нему рентгеновские снимки и принялись их разглядывать, причем молодой обратным концом шариковой ручки выводил какие-то линии, а Ледогорова отрицательно качала головой. Она то отходила на несколько шагов, то смотрела почти вплотную и в целом напомнила Евгению какого-нибудь махрового эстета в музее перед шедевром живописи.

– Нет, ничего тут нет, – наконец решила она, – вы пали жертвой скиалогического шантажа. Смотрите, на боковушке никаких признаков… Но, если сомневаетесь, сделайте контрольный на выдохе.

Врач ушел, и Лидия Александровна села на диванчик с кружкой в руках.

– Вот так всегда, – улыбнулась она, – сидишь-сидишь, никому не нужен, но стоит только кофейку себе налить, как нате-пожалуйста. Хорошо еще простой вопрос, а не кровотечение, тьфу-тьфу, не дай бог.