Мария Воронова - Из хорошей семьи

Только в море не пойдешь, потому что маму не с кем оставить.

На кладбище еще хорошо, свободный график, физический труд на свежем воздухе, и деньги там такие крутятся, что страшно подумать. Будет он здоровый, сильный и при деньгах, а в свободное время никто ему не запретит читать книги и духовно развиваться.

Тут печальные мысли Евгения были прерваны настойчивым звонком в дверь. Мама вздрогнула от неожиданности, а Евгений пошел открывать.

На пороге стояла Авдотья Васильевна.

– Я не общаюсь с Варей, – быстро сказал Евгений.

– Знаю. Можно войти?

– Пожалуйста, прошу. Только у нас не убрано.

Тут Евгений слегка прихвастнул, потому что как раз накануне делал приборку.

Пройдя в комнату, соседка кашлянула и села на краешек дивана. Мама предложила ей вместе досмотреть фильм, Евгений принес из кухни чай и вазочку с конфетами.

Когда под трогательную музыку на экране пошли титры, он выключил телевизор.

– Я что хотела сказать-то, – начала Авдотья Васильевна, – все-таки вы о Варьке моей здорово заботились.

– Ну что вы, не стоит благодарности.

– И присматривали за ней, и с учебой помогали… Только вы и меня поймите, она у меня одна.

– Все в порядке, Авдотья Васильевна. Тут такое дело, что лучше перестраховаться.

– Так я подумала, может, я сама буду заходить?

– Мы не можем злоупотреблять вашей добротой, – сказала мама.

– Вы уж не обижайтесь на меня, – повторила Авдотья Васильевна, – но я как узнала, так в глазах аж потемнело от страха. Лучше бы вы сами мне все сразу рассказали, тогда совсем другой разговор вышел бы у нас.

Евгений кивнул, признавая справедливость упрека.

– Я буду днем заходить в те дни, когда не на дежурстве. Только вы, Женя, все равно в сторону внучки даже не смотрите.

– Авдотья Васильевна, вы можете с ней приходить днем, пока сын на работе, – предложила мама, – я помогу с уроками, если ей это нужно, конечно.

– Спрошу.

– И книги, пожалуйста, любые для нее берите.

– А как она одна теперь ночует? Больше не боится? – спросил Евгений.

Авдотья Васильевна пожала плечами:

– Говорит, что нет. Но я на всякий случай второй замок врезала.

Соседка ушла, а Евгений едва не запрыгал от радости за этим лучиком надежды, как кот за солнечным зайчиком. Если бабушка Вари будет наведываться к маме днем, то можно соблюдать трудовую дисциплину хоть до посинения, не по сути, так по букве, и администрация замучается искать повод для выговора.

Он устроил маму на ночь, поставил воду на тумбочку так, чтобы ей удобно было дотянуться, и собрался ложиться сам, как мама мягко удержала его за руку:

– Что-то случилось, сынок? Последние дни ты сам не свой.

Евгений засмеялся:

– Все в порядке.

– У тебя появилась девушка?

Евгений не ответил, потому что сам этого не знал.

– Так да?

– Мам, ну какая девушка! Кто с прокаженным-то пойдет?

– Женя, не говори так о себе, пожалуйста.

Он пожал плечами.

– Твой отец невиновен, и ты должен твердо верить в это.

Евгений снова промолчал, но мама заставила его сесть на край постели и крепко взяла за подбородок:

– Посмотри мне в глаза. Даже если весь мир считает твоего отца чудовищем, ты должен знать, что это не так и ты рожден от прекрасного человека.

– Мама, я бы очень хотел верить…

– Так верь!

– Но доказательства…

– Плевать на них! Ты восемнадцать лет жил рядом с отцом, неужели это не перевешивает любые доказательства, добытые чужими людьми?

Евгений вздохнул и опустил взгляд.

– Он плохо к тебе относился? Бил? Наказывал?

– Что ты, конечно, нет!

– Тогда что заставляет тебя сомневаться?

Он сглотнул и поправил маме одеяло. Первый раз она вызвала его на такой откровенный разговор, до сих пор подразумевалось, что они оба считают отца невиновным, только он, может быть, иногда сомневается, и самое лучшее, наверное, сейчас сказать, что, конечно, мама, ты права, поцеловать ее на ночь и идти спать.

– Я не знаю, – решился Евгений, – все-таки папа любил смерть.

– Что ты имеешь в виду?

– Часто говорил о ней со мной. Чаще, чем другие отцы. Он будто готовил меня к ней.

Мама нахмурилась:

– Не припоминаю.

– Правильно, он считал, что это мужские дела.

– И что он говорил тебе?

– Что еще ни один человек не жил вечно только потому, что слишком сильно боялся умереть.

– Но это логично, – засмеялась мама, и Евгений тоже улыбнулся.

– Потом говорил, что все всегда оказывается не таким, как ты себе воображал, и как бы ты ни представлял свою смерть, умрешь все равно совсем иначе, и будет это не так страшно, как кажется сейчас, поэтому помнить о смерти полезно, но думать о ней – бессмысленно.

– И снова нечего возразить. – Мама смущалась, что после инсульта речь ее стала не совсем отчетливой, и старалась говорить короткими фразами.

– А помнишь, как он меня брал с собой везде, когда умерла бабушка? Ты еще не хотела пускать, говорила, что я еще маленький, а он все равно потащил меня в погребальную контору и на кладбище?

– Конечно, помню.

– И тоже говорил, что бабушка умерла, а я жив, и мой первый долг не предаваться горю, а позаботиться об умерших и живущих, потому что настанет день, когда другим придется заботиться обо мне. Я должен зарубить себе на носу, что полезный труд и знания уберегут от страха и отчаяния.

– А ты?

– А я смотрел на все эти гробы да венки и дико боялся.

– Папа мне тогда сказал, что ты вел себя молодцом.

– Надеюсь, что так.

Мама осторожно погладила его по руке:

– Ты страдал от этого?

– Как сказать… Ребенком боялся иногда, даже паниковал, но на лодке мне сильно помогла папина наука, и вообще я не сомневался, что вы меня правильно воспитываете, но когда узнал о том, в чем обвиняют отца, всплыло в памяти, и я уже не мог не думать, что это все-таки немножко ненормально было.

– И ты сразу поверил?

– Мама, я до сих пор не знаю. Я не рассказывал, но я ходил к этому следователю, и ты знаешь, он показался мне порядочным человеком.

– Да, это правда. И ко мне он отнесся очень хорошо, предлагал помощь, если я захочу сменить фамилию или переехать в другой город, и я до сих пор корю себя за то, что не прислушалась к этому совету, но тогда мне казалось, что это будет предательством.

– Ты правильно поступила.

– Да, не предала мужа, зато погубила обоих сыновей. Один мертв, у другого тоже жизни нет.

Мама поморщилась, и Евгений поискал глазами валерьянку среди других пузырьков у нее на тумбочке. Зря они на ночь затеяли этот разговор.

– Все у меня в порядке, мама.

– Значит, следователь тебя убедил, что папа виноват?

Евгений покачал головой:

– Нет, конечно. Но доказательства…

Мама приподнялась на здоровой руке:

– Женя, он чужой, он не знает твоего отца, но ты-то! Родной сын, ты должен точно знать, что он не способен на такое!