Мария Воронова - Из хорошей семьи

Если бы можно было пойти к врачу, Вадим бы пошел, но визит к психиатру – это увольнение из милиции, постановка на учет в диспансере и прием таблеток, от которых он в считаные дни превратится в идиота, пускающего слюни. Нет, такую цену Вадим был не готов платить.

Он держался из последних сил, грубил жене, изводил ее ревностью, хотя прекрасно знал, что никакого любовника у нее нет. Галя не ушла от него только потому, что не хотела капитулировать перед семьей.

Потом ее родители умерли, она пыталась бороться с сестрой за наследство, но проиграла. Однажды она ругательски ругала Вальку, которая уцепилась за дом в Псковской области, а сама туда даже не ездит, и Вадима будто озарило.

Он не будет больше терпеть, но обставит свои преступления так, что подозрения падут на ненавистного свояка, который почему-то считает себя выше Вадима и думает, что имеет право на наследство родителей жены.

Воплотить план оказалось совершенно несложно. У маминого мужичка была старенькая, но вполне бодрая «копейка», которую он с удовольствием одалживал приемному сыну, потому что сам водить уже не мог по состоянию здоровья, а продавать было жалко.

Идеальный вариант. Владелец написал ему доверенность, но если вдруг гаишники остановят, то при виде милицейских корочек тут же и отпустят. Не станут же они обыскивать машину коллеги и смотреть, что у него в багажнике.

Только Вадим стал прикидывать, как втереться в доверие к Горькову, как тот объявился сам. Женщины, мол, пусть сварятся из-за ложек и тарелок, а мы выше этого, надо хоть слабую связь держать, может быть, не мы, так наши дети забудут обиды и заживут, как подобает близким родственникам. Вадим сильно сомневался, что его дети, которым Галя с пеленок вкручивала про злую тетку, лишившую их законного куска, захотят родниться с детьми Горькова, но формально идею поддержал. Стал иногда заходить к Павлу в клуб, рассказывал про будни советской милиции.

А вскоре как будто случайно встретил паренька из кружка, сказал, что требуется его помощь в поимке опасного преступника…

Жажда снова отхлынула, но теперь Вадим знал, что это не навсегда и надо пользоваться светлым промежутком.

Отношения с женой совершенно наладились, его ревность и раздражение Галя списала на естественное охлаждение отношений между супругами, которое неизбежно наступает в первые годы брака, и поздравила себя с тем, что выдержала, не отступила и теперь с чистой совестью может наслаждаться семейной идиллией.

На службе тоже продвижение пошло быстрее. Начальство стало благосклоннее, а товарищи и особенно секретарши прямо говорили, как с ним стало приятно общаться.

Так он и жил, приспособившись и смирившись. Знал, когда жажда просыпается и сколько можно потерпеть, чтобы не терять над собой контроль.

Когда Горькова арестовали, Вадим переживал такие бурные эмоции, что их хватило надолго. Тут был и страх разоблачения, и торжество над ненавистным свояком, которого не уберегло захапанное наследство, и облегчение, когда Павел Николаевич умер и вина закрепилась за ним, и радость, что поганец Женька, кумир девчонок и вообще первый парень на деревне, наконец узнает, что такое быть изгоем.

Галя поначалу никак не комментировала происходящее, но когда узнала, что Веня убит, а Валентина лежит с тяжелым инсультом, вдруг засмеялась и сказала: «Так этой суке и надо. Слишком широко рот распахнула, пусть теперь жрет все, что туда летит. А нам самое время квартиру разменять. Двое сдохли, так что теперь у меня не пятая часть, а треть».

Увидев настоящую радость в ее глазах, Вадим вдруг понял, что женился на ней не для того, чтобы быть женатым, а потому, что она такая же, как он, одной с ним породы.

Он обнял Галю, и случилась упоительная ночь любви, он пережил почти такую же мощную разрядку, как после убийства.

Но жажда все равно возвращалась, хоть и реже, чем раньше. После ареста Горькова Вадим совершил три убийства, выбросил тела в Ладогу, и никому в голову не пришло связать воедино трех пропавших подростков.

С годами человек успокаивается, обрастает жирком, случилось это и с Вадимом. Жажда слабела, перестала быть для него императивом, и он надеялся, что вскоре сможет обходиться без убийств. Но тут объявился Женька, сначала с дружескими инициативами, а потом и с заявлением, что теперь точно знает – отец его не виноват и он не успокоится, пока это не докажет.

Вадим пытался его отговорить, потом запугать, но Женька никак не поддавался. Для него крайне важно было восстановить доброе имя отца не только из принципа, но и чтобы не лишиться работы, с которой его стали выдавливать, узнав, что он сын маньяка.

Целеустремленность и энтузиазм родственника серьезно насторожили Вадима. Он как будто замел все следы, но, будучи опытным сотрудником милиции, знал, что идеальных преступлений не бывает. Всегда есть, за что зацепиться, и как знать, насколько въедливого специалиста привлечет Женек под свои знамена?

В последней надежде урезонить родственника Вадим поехал к нему домой, прихватив семейный альбом, чтобы завоевать расположение Валентины Дмитриевны и заручиться ее поддержкой.

Прибыв немного раньше хозяина, он застал у Горьковых соседку с внучкой, которых Валентина Дмитриевна с удовольствием ему представила. Завязалась приятная беседа, в ходе которой Вадим узнал много интересных подробностей из жизни Вари, а также и то, что по понедельникам Авдотья Васильевна всегда берет ночную смену.

Вадим понял, как обезвредить Женьку. Самое надежное было бы его убить, но это опасно. Стрелять из табельного оружия – это все равно что написать явку с повинной, а в ближнем бою Вадиму не одержать победы над жилистым Евгением, который всегда был дюжим мужиком, а теперь еще набрал мощи, таская на себе парализованную мать.

Надежнее и безопаснее убить девочку Варю и свалить все на Женьку. Никто и сомневаться не станет, ведь яблочко от яблони далеко не падает.

В понедельник вечером она будет дома одна, Вадим зайдет и выйдет бесшумно, и люди, в это время сидящие перед телевизорами, не заметят его.

Он так хорошо все продумал и распланировал, что выскочившая на площадку Яна совершенно деморализовала его. Вместо того чтобы с улыбкой упорствовать в своей легенде, Вадим ударил девушку ножом, лишь бы только она замолчала.

– Вот так, Яна Михайловна, – заключил Макаров, – вам следовало сохранять спокойствие и разыграть случайную встречу.

– Я была деморализована не хуже его, – буркнула Яна.

– Ничего, в следующий раз сориентируетесь.

– Так что ж, получается, «Фольксваген» ни при чем?

– Ни при чем.

– Надо же, а мы с Юрием Ивановичем как раз на него опирались… И Коля Иванченко тоже нашелся… Слушайте, а как же псковские свидетели, которые видели Горькова в сопровождении мальчика?