Татьяна Степанова - Циклоп и нимфа

Клавдий Мамонтов глянул тоже, но ничего не увидел. Двери конюшни… Внезапно мимо дверей проскользнула тень. Он созерцал эту тень всего мгновение – в свете фонаря. И вдруг…

Стук в окно конюшни. Достаточно громкий, чтобы услышали внутри.

– Он здесь. У окна, – одними губами прошептал Пушкин-младший. – Я его не вижу. Слышу. Он не хочет входить… там лошади, они испугаются, заржут, если он – чужак – войдет. Будет шум большой, а он… шума избегает. Он хочет выманить конюха на улицу.

– Схватим его!

– Не сейчас. Нам улики нужны железные, – Пушкин-младший вглядывался во тьму. – А то заявит потом – я мимо проходил.

Стук в окно. Громкий. Потом тишина. Мертвая.

Неизвестно, сколько времени прошло, и вот дверь конюшни заскрипела. И конюх Кузьма, пошатываясь, вывалился наружу – в одной ситцевой рубахе враспояску без тулупа, все еще хмельной. Обалделый со сна. В свете фонаря Мамонтов отчетливо видел его. Конюх огляделся, что-то пробурчал, потом сделал два шага от дверей, повернулся спиной, сунул руку в портки, и через минуту зажурчало… полилось…

И внезапно…

Конюх Кузьма не кончил справлять нужду, а тень из тьмы…

Тень из тьмы метнулась к нему – молнией! И Клавдий Мамонтов увидел в свете фонаря невысокую фигуру – военный, в одном синем гусарском доломане, расшитом шнуром, в сапогах, рейтузах и меховом картузе, что носят отставные вояки зимой.

Незнакомец не издал ни звука и с силой вонзил конюху… Клавдий Мамонтов хрипло заорал, словно это его ударили, и бросился вперед.

Нож под левую лопатку!

– Стоять! Стража, хватай его, окружай! – закричал Пушкин-младший.

Незнакомец увидел их – повернулся и с небывалым проворством бросился наутек.

Клавдий Мамонтов выстрелил.

– Не стреляй! Он нам нужен живой! – Пушкин-младший повернулся к конюху, рухнувшему на пороге. Кровь била фонтаном из-под его левой лопатки, заливая снег и руки Пушкина-младшего, который схватил его, пытаясь помочь, облегчить страдания. Конюх Кузьма хрипел. Его ноги сучили по снегу, тело выгибалось. Агония…

Клавдий Мамонтов в горячке погони провалился в снег и понял, что незнакомца – ловкого и стремительного как ветер – он упустит. И тогда он снова выстрелил в удаляющуюся фигуру. Попал!

Незнакомец вскрикнул и ничком повалился в снег. Всплеснул руками. Дернулся, приподнялся, пытаясь встать. И встал – на четвереньки, мотая головой, опять ткнулся лицом в снег. И снова воспрянул, живучий и яростный, пытаясь уползти… Мамонтов титаническим усилием вырвался из сугроба, нагнал незнакомца, сбил его, распластал на снегу всем своим весом, выкручивая руку так, что хрустнул сустав, и незнакомец выронил нож свой… Застонал от боли…

Мамонтов со всего размаха ударил его кулаком по голове, потом еще раз без пощады в скулу и еще раз.

Ощутил, что кулак весь липкий от крови, что текла из-под мехового картуза.

К руке что-то пристало. Надавливая коленом на поясницу незнакомца в синем гусарском доломане, вминая его в снег, Клавдий Мамонтов поднес свой кулак к глазам и… поначалу не понял, что это… клок волос?

Подбежал Пушкин-младший. Осторожно отстранил Мамонтова, наклонился над распростертым в снегу избитым противником. И повернул его на спину – лицом к луне.

Полицейские, вызванные Клавдием Мамонтовым, на этот раз забрали почти всех. Не только Ларису Суслову, но и Макара, и Катю с Мамонтовым, и не протрезвевшего Лишаева, который громко орал: «Позор полицейскому произволу!» и «Да как вы смеете, вы знаете, кто я такой?!» Его кротко увещевал сам майор Скворцов, потому что показания Лишаева «про марганцовку» были крайне важны сейчас. На шум, поднятый полицией, по лестнице из спальни спустился Иван Аркадьевич Дроздов – босой, в одних своих брюках цвета хаки, с обнаженным торсом. Гала, закутанная в простыню, смотрела сверху, но Дроздов увел ее назад в спальню, а сам подошел к Мамонтову. Они что-то обсуждали, и Катя поняла, что Мамонтов рассказал ему и о втором яде и про Ларису – Царицу Савскую. Дроздов ринулся наверх одеваться, но майор Скворцов как раз их с Галой в полицейский отдел не забрал. Зато забрал Кузьму Поцелуева, намереваясь узнать у него – когда именно Лариса Суслова приходила на конюшню, где хранился арсенит натрия. Забрали в полицию и горничную Машу, потому что, как выяснилось прямо на месте – именно она в тот роковой вечер искала для Сусловой по ее просьбе марганцовку и потом мыла тот самый стакан, из которого Псалтырников пил свой последний розовый коктейль под видом лекарства.

Майор Скворцов хотел забрать и юродивого губернатора, но лишь глянул в сморщенное встревоженное личико Эдички Тутуева, заполошно суетившегося в холле, и велел, чтобы его все оставили в покое.

В ОВД их снова сразу всех развели по разным кабинетам. Майор Скворцов коротко выслушал Катю и Мамонтова о результатах поездки к Гурскому и о допросе Макаром Ларисы Сусловой. Сказал – рапорты подождут, надо все выяснять детально. Он сам пошел беседовать с Макаром. И это продолжалось довольно долго. А затем Катя увидела их уже в коридоре, когда допрос закончился, – Скворцов что-то тихо снова говорил Макару, словно просил его о чем-то важном. Макар выслушал, помедлил и кивнул.

Он увидел Катю и сразу подошел.

– Я поговорю с ней. С женой… Майор сейчас сам мне это предложил. Я не просил его. Он сказал, что даст мне увидеться с ней в изоляторе сейчас. Катя, возможно, ей что-то надо – передать, принести. Она ведь беременна. И потом насчет дочек… Мне надо что-то решать с детьми. Они же в Девоне с нянькой и гувернанткой. Мне надо спросить ее, как быть. Я сейчас пойду к ней.

Он словно просил разрешения. И вид у него был сейчас совершенно иной. Другой Макар. Переменчивый, ускользающий, как вода между пальцев.

– Да, конечно, вам необходимо поговорить с женой. Конечно, идите, раз это майор сам вам предложил.

Макар втянул сквозь зубы воздух, глянул на потолок, потом прижал Катю к стене, ограждая руками и не давая ей тоже ускользнуть, уйти, как она пыталась.

– Добить меня хотите? Доконать? Ледяная сдержанность, да? Отрешенность во взгляде. Я вас люблю! Я не могу без тебя! Но я должен… это тоже мое. Пока еще мое.

– Макар, идите к жене.

– На колени, что ли, рухнуть перед тобой прямо здесь у ментов? Этого ты хочешь?

– Ты уже падал на колени, приятель. Намедни. Забыл?

Позади Кати возник Клавдий Мамонтов с безжалостным напоминанием.

Макар повернулся к нему. Но тут, к счастью, появился майор Скворцов и увел его в изолятор. Затем вернулся уже один.

– Допросим Суслову все вместе еще раз, – объявил он, указывая на дверь кабинета, где под конвоем оперативников сидела Царица Савская.