Александр Руж - Волчий камень [litres]

– А зачем знать язык? – простодушно мигая, спросил Максимов. – Когда разговариваешь о боксе, можно обойтись и без слов.

Он даже поднял руку, чтобы продемонстрировать, каким именно образом можно разговаривать о боксе, не напрягая голосовых связок, но Анита остановила его:

– Все ясно, не продолжай. Значит, экипаж госпожи Бланшар ты не заметил? Между тем, это все ее работа. – И Анита драматическим жестом обвела рукою вокруг себя.

– Ее? – Максимов, судя по его лицу, медленно приближался к помешательству.

Анита подняла с пола кофейную чашку, наполнила ее до краев коньяком и сунула мужу в руки.

– Пей и слушай.

Рассказ был подробным и содержательным. Анита проигнорировала просьбу Самарского и рассказала Алексу обо всем, что случилось с ней за минувший день. К черту благородство – две минуты под дулом револьвера кого угодно заставят пересмотреть взгляды на нравственные ценности. К тому же Анита после стольких метаморфоз не была уверена в том, что Владимир Сергеевич сказал ей правду. Вдруг он тоже работает на мадемуазель Бланшар и сегодняшняя встреча в ресторане «Одер» была частью хитрой дьявольской игры?

– И ты пошла с ним?! – задохнулся от ужаса Максимов.

– Не пошла, а поехала. Он оказался настолько любезным, что заплатил не только за вино, но и за мою доставку в ресторан и обратно.

– Анна, ты меня поражаешь. Этого человека выслеживает вся полиция Берлина, а ты запросто болтаешь с ним в ресторане!

– Ты хотел бы, чтобы я взяла его за шиворот и сдала в ближайший полицейский участок? Не волнуйся, господин Самарский вел себя по-джентльменски. Что касается его признаний… Завтра поглядим, какова их цена.

– Ты твердо уверена, что завтра в Аллею тополей придет человек с бомбой, начиненной пироксилином?

– Придет непременно. Если только мадемуазель Бланшар после сегодняшней неудачи не откажется от своих планов. Но это маловероятно. До дня Икс, когда король объявит об утверждении конституции, осталось всего ничего, а событий, подобных завтрашнему обряду в Аллее тополей, где соберется много людей, уже не предвидится. Завтра у мадемуазель и компании будет последний шанс всколыхнуть здешнее общество. Они его не упустят. Если Самарский действительно тот, за кого он себя выдает, никто из их шайки не догадывается, что полиция осведомлена о готовящемся взрыве. Мадемуазель хотела убить меня просто из осторожности. Ну и из чувства соперничества тоже. Она, по всему видать, не терпит женщин умнее себя. Это была своего рода месть. Если бы я представляла для них истинную опасность, мною занялся бы профессионал, и я бы так легко не отделалась. Высаженное окно – сущие пустяки по сравнению с тем, что могло случиться.

– Ты раньше времени загонишь меня в могилу. У меня уже сердце болит… – пожаловался Максимов и вполне правдоподобно застонал, схватившись рукой за грудь.

– Ничего у тебя не болит, – сказала Анита безжалостно. – Ты делаешь по утрам гимнастику и ходишь в клуб, где бьют друг друга по физиономиям. Хватит стонать, лучше найди где-нибудь стекольщика, пусть приведет в порядок окно. А я пойду налью Веронике лавровишневых капель. Или лучше коньяку?

На следующий день Максимов в клуб не пошел, неумело сославшись на мигрень и отсутствие настроения. Анита оценила этот мужественный поступок, хотя и не удержалась от иронического замечания:

– Охранять меня будешь?

В ответ он пробурчал что-то невнятное и вытащил из своего саквояжа походную шахматную доску. Сели играть в шахматы. Обычно Анита обыгрывала супруга без особого напряжения, но сегодня она была рассеянна, то и дело бросала взоры на часы, и в результате партия растянулась надолго. Максимову удалось сделать сенсационную ничью. Ободренный успехом, он предложил сыграть еще. Анита отказалась – нервы были натянуты до предела. Она стала бесцельно слоняться по комнатам, садилась, вставала, опять садилась. Пробило два.

– Едем в полицию!

– Нелли, – сказал Максимов, не зная, как ее успокоить, – я полагал, что мы никуда сегодня не поедем. Или вчерашняя перестрелка ничему тебя не научила?

– Алекс, неужели ты не понимаешь? Я умру, если не узнаю, чем кончилось дело. Обряд в Аллее тополей должен уже завершиться. Едем!

Заявление было безоговорочным, Максимову пришлось подчиниться. Он вздохнул, прицепил к поясу свой старый, видавший виды пистолет и стал надевать пальто. Анита собралась меньше чем за четверть часа – так быстро, как никогда раньше. Веронике было велено купить к обеду зелени и приготовить к возвращению господ «что-нибудь наше, русское» (выражение Максимова). Засим господа вышли из дома, рассчитывая вернуться часа через пол-тора.

Трясясь на извозчике, они размышляли каждый о своем. Максимов, невнимательно глядя по сторонам, думал о завтрашнем поединке Горди Хаффмана с чемпионом Берлина Эрихом Клозе, а все помыслы Аниты были сосредоточены на Югендвайе. Удалось ли подручным Ранке обезвредить профессионала ? Скоро станет ясно. Скоро…

Ранке сидел у себя, удрученный и расстроенный. По его виду Анита сразу определила: операция закончилась неудачей.

– Вы прозевали его?

– Это невозможно! – Ранке возмущенно мотнул головой, точно его обвинили в чем-то постыдном. – Я отрядил для его поимки две сотни агентов, среди которых ни одного новичка. Все люди со стажем, у них за плечами десятки подобных операций. Они не могли его упустить!

– Они находились в Аллее до конца обряда?

– Да. Отчет мне принесли всего полчаса тому назад, а обряд завершился в полдень. В Аллее тополей собралось около двух тысяч человек. Мои агенты рассредоточились в толпе, наблюдали за всеми, кто вызывал подозрение… Пятерых, у которых имелись при себе сумки больших размеров, незаметно для остальных вывели и обыскали. Ничего не обнаружили. Обряд прошел спокойно, без каких-либо происшествий.

Сказать, что Анита испытала разочарование, – значит, ничего не сказать.

– Вы уверены, что не спугнули его?

– Мадам, не держите меня за неумеху, – недовольно промолвил Ранке. – Я устроил на своем веку немало облав и задержал сотни опасных преступников. Поверьте, я знаю, как это делается. Готов биться об заклад: никаких террористов с бомбами в Аллее тополей сегодня утром не было. Либо ваш осведомитель что-то напутал, либо…

– Либо что?

– Либо вас сознательно ввели в заблуждение.

Анита представила себе серьезное, озабоченное лицо Владимира Сергеевича. С таким лицом – врать?

– Аллею обыскали?

– Как только обряд закончился и люди разошлись, ее прочесали всю, от края до края. Никаких посторонних предметов.

Анита переглянулась с Максимовым. Тот смущенно пожал плечами, словно в том, что операция сорвалась, была его вина.