Андрей Зайцев - Остановившиеся часы

Звонок в дверь прозвучал неожиданно. Но Пальшин, увлеченный выпивкой и едой, не мог, конечно, осознать это. Наши жизни шли параллельно друг другу, нигде не пересекаясь всерьез. Я вышел открыть дверь. На пороге стояла Жанна. И вот тогда-то я и понял, что ее появление было мне необходимо. Она стала для меня непременным участником той многоактной пьесы, которая вот уже две недели разыгрывалась на моих глазах.

— Здравствуйте, Саша… Я не помешала?

— Привет… — я старался выглядеть невозмутимым. — Все в порядке, проходите…

Когда она вошла в квартиру, из кухни послышался голос Пальшина. Жанна быстро взглянула на меня.

— Наверное, я все-таки не вовремя?..

— Почему же?..

В тот момент я понял, что отпускать ее вот так просто — нельзя. Надо что-то придумать. Присутствие Пальшина не оставляло мне выбора. И я принял решение.

— Это мой дальний родственник… приехал погостить… Но знаете что, Жанна?.. Я тут подумал… Сегодня я получил деньги, может, сходим куда-нибудь, посидим?

— Не знаю… — она пожала плечами, но по ее тону я почувствовал, что она не будет долго колебаться.

— Итак, решено, — я рывком снял куртку с вешалки, набрасывая ее на плечи. — Сейчас, одну минуту.

Вернувшись на кухню, я доходчиво объяснил Пальшину, что он может без всякого стеснения располагаться в моей квартире на ночь.

— Твоя подружка? — он понимающе подмигнул. — А может… я мешаю?

— Нет, нет, — я покачал головой. — Ни в коем случае.

Я не знал, что будет с нами дальше, не имел никакого представления, но, признаться, и не хотел ничего знать. Алкоголь подстегивал мою уверенность в том, что какой-то вариант все равно найдется.

Когда мы с Жанной спустились вниз по ступенькам и вышли из подъезда, между нами что-то произошло, мелькнула какая-то искорка доверия, нечто невидимое, неосязаемое, то, что всегда трудно объяснить при помощи одной только голой логики.

— Какое же у вас предложение, Саша? — Ее лицо в темноте то удалялось, то приближалось, а слова тонули в осеннем холодном воздухе. Я подумал тогда: действительно могли когда-то существовать люди, которые понимали друг друга без слов.

— Вы никогда не бывали в кафе у цирка?

— В кафе у цирка? Это там, где крутят Тома Джонса и Роллингов?..

— Верно, — кивнул я, ободренный неким знаком, который мне подали из будущего. — Там хорошая кухня. Вообще, вполне уютно…

— Я — не против, — сказала Жанна, и мне показалось на мгновение, что ее рука легонько коснулась моей руки. — Вы, значит, разбогатели?

— Едва ли это можно так назвать, но для меня сейчас — это весьма приличные деньги.

— Понятно, понятно, — задумчиво произнесла Жанна, и в этот момент мне мучительно захотелось узнать, о чем она думает? Наше знакомство произошло при драматических обстоятельствах, но жизнь всегда непредсказуема. Даже находясь у края бездны, размышляешь о странных, посторонних на первый взгляд вещах.

— А ваш… родственник, он кто — если не секрет?

— Он… — я с трудом подыскивал подходящую версию. — Так… можно сказать, в настоящий момент такой же безработный, как и я. Чем он только не занимался… А почему это вас заинтересовало, Жанна?

— Просто… я ведь о вас почти ничего не знаю.

— Ваша подруга знает обо мне не так уж и мало, — заметил я без всякой иронии.

— Может быть. Но мне она особенно ничего не рассказывает. Это на нее не очень-то похоже, но это факт.

— Тогда мы с вами в равном положении. Я тоже мало что знаю о вас.

— И именно поэтому вы меня в чем-то подозреваете?

— Разве? — Я силился рассмотреть выражение ее лица, но это мне плохо удавалось. Мы шли по тротуару, не обращая внимания на прохожих. Город входил в ночь, искусственный свет фонарей, зажженных окон менял, преображал реальность. Одни и те же улицы по вечерам превращались в нечто малознакомое. Казалось, я видел это раньше, много раньше, но это почти всегда было что-то другое, как смутное наваждение от давнего сна. Никогда нельзя быть уверенным в том, что ты действительно живешь здесь, а не где-то поблизости. Что-то подобное я уже испытывал в те времена, когда вернулся из армии. Два года неуловимо изменили город. Были, конечно, и вполне конкретные внешние изменения. Сменилась мода в одежде. Тогда, в совдеповскую эпоху, это бросалось в глаза гораздо явственней, чем сейчас. Но куда более серьезные изменения произошли в том эфемерном пространстве, которые иные остряки называют, может быть, не вполне удачно — «духом толпы». «Дух толпы»… В этом словечке на самом деле спрятано не так уж и мало. Это может ничего не значить, а может означать все, что угодно. Это знакомо любому, кто попадает в чужой город, особенно, если это город, где разговаривают на чужом для тебя языке…

— Да, да. Вы меня подозреваете, Саша, — убежденно подтвердила Жанна. — С самого дня нашего знакомства. — Если честно, я иногда подозреваю даже себя самого, — проговорил я, не желая прибегать ко лжи. — Смерть Кости что-то изменила во мне. Не могу объяснить, что именно…

В кафе у цирка в этот час было довольно многолюдно. Но столик для нас нашелся. Я сделал заказ: жареное мясо, салат, бутылка красного вина. Из динамиков доносился голос Роберта Планта. Кажется, это была «Виселица». Мрачное вдохновение ребят из «Свинцового дирижабля» нисколько не отражалось на атмосфере, царившей в кафе. — Народная песенка… — усмехнулась Жанна, разглядывая лица посетителей.

— Когда вы пришли ко мне… вы ведь хотели что-то рассказать, не правда ли, Жанна? — попытался я подвести ее к конкретике.

— А если — нет? — Глаза ее уперлись в меня, пытливо, настойчиво. Этот взгляд говорил о многом, но я все еще не считал себя большим провидцем.

— Знаете, тот мужик… которого я представил как своего родственника… на самом деле он мне не родственник…

— Кто же он, в таком случае?

— Сосед. Живет в том же подъезде. Его жена не пустила домой. Не оставлять же человека на ночь в пустом дворе…

— Это разумно, — легкая усмешка бродила по губам Жанны. — А почему бы вам сразу не сказать мне об этом? — Ваш приход был слишком неожиданен…

— Я просто хотела проверить, все ли в порядке, — задумчиво проговорила Жанна. — Вам не страшно?

— Знаете, если честно… до сих пор не могу поверить, что все происходящее каким-то образом касается и меня. «…ЧТО ЕСТЬ И ЧЕГО НЕ НАДО…» — пел Роб Плант. Взгляд молоденького официанта, принесшего наш заказ, рассеянно скользнул по лицу Жанны. О чем он подумал, интересно?.. Пришли двое любовников, развлекаются, пьют вино… Никому и в голову не взбредет, что кто-то там, за этими стенами, в нескольких кварталах отсюда, усиленно размышляет об одной страничке трактата «об искусстве смерти»…

— Но если уж действительно говорить о подозрениях, то есть у меня на примете человек… — я помолчал, разливая вино по фужерам. — Очень много совпадений…