Мари-Бернадетт Дюпюи - Колдовская душа [litres]

– Племянницу растишь ты, Жасент, – ответила она наконец, – потому тебе и решать. Расспроси хорошенько Артемизу о семье ее деверя и не спеши что-либо предпринимать. Если родственники со стороны отца не захотят знать Анатали, девочка, услышав об этом, будет страдать.

– То есть, иными словами, ты советуешь мне подождать.

– Да, это будет разумно, – грустно произнесла Сидони. – И обязательно держи меня в курсе, хотя бы пиши иногда, потому что ни на ферму, ни в родную деревню я больше не приеду.

– Конечно, Сидо! И все-таки я верю, что ты не сможешь без нас обойтись.

Эта реплика отозвалась болью в сердце молодой модистки. В ее глазах блеснули слезы, которые она поспешила сердито смахнуть пальцем.

– Видишь, ты даже расплакалась, – произнесла Жасент, беря сестру за руку. – Ты несчастлива, Сидони. И не будешь счастлива, пока не кончится эта мука. Нелегко чувствовать, что ты не такая, как другие женщины. Мне очень жаль… Скажи, ты ведь не собираешься покончить с собой? У меня складывается впечатление, что ты хочешь нас покинуть. Боже мой, когда умерла Эмма, я думала, что горе никогда не кончится. А ты? Ты же меня не бросишь?

Сидони посмотрела на сестру с величайшим изумлением.

– Покончить с собой? Жасент, и это спрашиваешь ты, человек, который хорошо меня знает! Я никогда этого не сделаю. Я обожаю свою работу. В том, что касается чувств, я не получаю всего, чего хотела бы, но если бы только я могла полюбить Журдена, как ты любишь своего мужа, моя жизнь стала бы раем!

Она порывисто встала и обняла старшую сестру.

– Ничего не бойся, Жасент. Работы у меня – до августа, и постоянно поступают новые заказы: все дамы и девушки в Робервале желают выглядеть ослепительно на свадьбе Валланса Ганье. Мне придется ночевать над магазином, а вернее – работать и по ночам. Зато мама гордилась бы мной, верно? В издании Le Colon на следующей неделе вый-дет статья, посвященная мадам Прово, молодой и очень талантливой модистке. Возвращайся домой, к детям и Пьеру! Жду тебя во вторник через две недели. Я сколю твое платье булавками и посмотрю, не нужно ли что-нибудь изменить.

– Мое платье? Но я пока что не решила, пойду на свадьбу или нет. Я даже приглашения не получила!

– Ты – в числе приглашенных и обязательно придешь! Мы будем танцевать летней ночью, – мы, восхитительные сестры Клутье, – на площадке под сверкающими люстрами!

Веселость Сидони оказалась заразительной.

– Ты невероятная выдумщица, Сидо! – воскликнула Жасент, поглаживая ее по щеке. – Господи, ну что у меня за родственники!

Через час Жасент уже спешила к робервальскому вокзалу. На душе у нее стало спокойнее. Мужчины оборачивались ей вслед, но молодая женщина не обращала на это ни малейшего внимания. Она привыкла слышать комплименты в свой адрес, а Пьер неутомимо превозносил совершенство ее форм и тонкую красоту лица, и это было приятно, однако совсем не важно для нее. Больше всего Жасент волновали мир в семье и безоблачное существование детей, которых доверила ей судьба. «Я позабочусь о них обо всех», – обещала она себе.

Водитель такси уже поджидал ее – курил, опершись о капот своего серого «форда» новой модели. Когда до машины оставалось всего несколько шагов, дорогу молодой женщине преградил мужчина.

– Надо же, какая счастливая случайность! Жасент!

На нее, приподняв полотняную шляпу, с восторгом смотрел Валланс Ганье. В бежевой рубашке и брюках в тон, загорелый, он выглядел невозмутимым и привлекательным. Они обменялись рукопожатием.

– Вы совершенно не изменились! Впрочем, нет, вы стали еще красивее, – заговорил Валланс, и было видно, что он искренне рад встрече.

– Спасибо! Но разве дозволено мужчине, у которого через месяц свадьба, говорить такие вещи посторонним дамам?

Валланс засмеялся, продолжая ее рассматривать. Его взгляд по-прежнему выражал восхищение.

– Моя невеста, Дэбби, – актриса, и я, разумеется, общаюсь с ее подругами, а они восхитительные создания. Говорить комплименты женщинам банально, но лучше уж так, чем приобрести репутацию невежи. Красотой, милая Жасент, невозможно пресытиться! А я, представьте, только что отправил открытки с приглашениями. Приглашениями на свадьбу, разумеется… Надеюсь, вы придете, и ваш супруг тоже.

– Я говорила об этом Пьеру, но он, по-моему, не слишком обрадовался. Он у меня домосед, обожает вечерами быть дома. И, уж простите за подробность, нам пришлось бы искать для него элегантный костюм, потому что у моего мужа нет нарядной одежды.

– Костюм можно взять напрокат! О, простите, это невежливо с моей стороны! Я не представлял, что у кого-то могут возникнуть затруднения с костюмом. Но у меня есть идея: я одолжу вашему супругу один из своих. Нужно только, чтобы вы приехали в город чуть раньше. Я оставлю костюм в магазине вашей сестры. Видит бог, Сидони – волшебница, когда дело касается женских нарядов! Уверен, она добьется большого успеха, если, конечно, переедет в Квебек или даже во Францию, в это царство моды!

Оглушенная потоком слов, Жасент выдавила из себя неуверенную улыбку. Она плохо представляла, как сможет предложить Пьеру облачиться в костюм, принадлежащий Валлансу Ганье.

– Мы с мужем еще раз все обсудим, а пока мне пора прощаться! Меня ждут дома, и я возвращаюсь в Сен-Прим на такси.

– На такси? Тогда позвольте вас подвезти, я свободен как ветер. Дэбби всю неделю пробудет в Нью-Йорке, так что мы с вами сможем поговорить как старые знакомые!

Жасент согласилась, радуясь возможности сэкономить на проезде. Любезность Валланса тронула ее, а еще она была немного польщена интересом, который он до сих пор к ней испытывал. Молодая женщина поспешила занять переднее сиденье, обтянутое черной кожей, в роскошном авто – темно-красном «паккарде» с откидным верхом и блестящими хромированными деталями.

– У вас шикарный автомобиль, – тихо сказала она.

– Купил месяц назад. Дэбби мечтала о таком. Я, знаете ли, уже не банкир, хоть и продолжаю работать в банковской сфере. Курсирую между Квебеком и Нью-Йорком, веду кое-какие дела. Но объяснить это было бы сложно. Кризис меня совершенно не коснулся, и моего отца тоже.

Они уже выехали из Роберваля. Дорога тянулась вдоль озера Сен-Жан, катившего к берегу свои ярко-синие волны с белыми гребешками.

– Благодаря переписке я узнал, что вы больше не практикуете. Должно быть, это очень трудно – отказаться от любимой работы?

– Я часто об этом жалею. Но у меня не было выбора – я воспитываю двоих детей. Пьер сохранил свое место на сыроварне, и это очень важно. Это спасло нас от нужды.

Валланс молча кивнул, уже сожалея о том, что похвастался своим высоким социальным статусом. Он сделал вид, будто сосредоточенно следит за дорогой, благо выражение его глаз скрывали черные очки, которые он надел, едва сев за руль.