Константин Веснин - Приют горного странника

Глеб улыбнулся:

— Люсечка, помнишь, что нам посоветовали: создавайте как можно больше шума. Так что давай найдем палки и будем периодически стучать. Ну, и разговаривать погромче. Медведь услышит нас и уйдет.

Они подошли к деревянной арке, обозначающей начало тропы, ведущей на вершину хребта. Сразу за аркой росла ель, высотой чуть повыше роста человека. На ее ветках развевались на ветру разноцветные лоскутки материи: маленькие платочки и ленточки.

— Посмотри, сколько людей уже предприняло восхождение до нас, — Глеб провел рукой по ленточкам. — На самый первый взгляд, здесь не меньше двух сотен платков и лент.

— Давай приобщимся к ним, чтобы путь был удачным, — Люся никак не могла побороть волнение. Ей все казалось, что этот их первый совместный поход может оказаться последним в жизни. Со вздохом, она достала платочек и повязала на колючую ветку.

— Все, теперь пути назад нет, — придав голосу торжественное звучание, заявил Глеб. — Мы прошли Рубикон.

Сразу за аркой начинался лес, где высокие кроны елей и пихт тесно переплетались, образуя свод, слабо пропускающий солнечный свет. Нижний ярус леса состоял из сплошных зарослей низкорослых деревьев и кустарников, а еще ниже, у самой земли, было царство зеленых мхов и серебристо-голубых лишайников. Из-за частых и обильных дождей влага не успевала впитываться в почву, образуя заболоченные участки. Всюду виднелись старые поваленные деревья, их гигантские корни веерообразно раскинули свои лапы. Пройти по земле этот участок восхождения на хребет было под силу только профессионально подготовленным путешественникам, поэтому путь здесь пролегал по деревянному настилу, который был необходим еще и для сохранения корней и почвы от вытаптывания.

Глеб и Люся двигались быстрым темпом. Холодный утренний воздух, насыщенный влажными смолистыми испарениями, освежал, дышалось легко. Люся бросала настороженные взгляды по сторонам и постоянно напоминала:

— Глеб, не забывай стучать палкой.

Постепенно уклон тропы увеличивался. Ушедших вперед туристов не было видно, и Люся тревожно оглядывалась по сторонам. Внезапно, она вскрикнула и схватила Глеба за руку:

— Глеб, там медведь! Господи, я этого больше всего боялась!

— Где? — Глеб старался придать голосу уверенный тон, хотя неприятный холодок появился в груди.

— Смотри, среди деревьев! — Люся показала в сторону небольшой просеки, открывшейся слева от тропы. — Что нам делать? Мы уже далеко ушли, и бежать нельзя!

Просеку перегораживало поваленное дерево, за высохшими ветвями которого вырисовывалась фигура медведя. Люся ухватилась за куртку Глеба и, спрятавшись за его спину, испуганно выглядывала в сторону просеки. Глеб пристально посмотрел на зверя, потом громко свистнул. Люся зажмурилась. Она почувствовала, как руки Глеба двигаются, услышала стук палок, за которым последовал… неожиданный смех Глеба. Она открыла глаза.

— Да, ты посмотри! Наш медведь-то — деревянный! — Глеб прижал к себе Люсю, все еще не верившую в неожиданное избавление. — Это же пень, а какие-то шутники обтесали его, придав ему очертания медведя. Даже ушки приделали.

— Разве можно так шутить?! — Люся глубоко вздохнула и покачала головой. — Давай сфотографируемся на его фоне. Будет, что показать и рассказать маме с дочкой.

Через час пути появилась очередная отметка, информирующая, что до вершины осталось полтора километра. Лес стал редеть, впереди, сквозь просветы между деревьями, просматривалась белевшая на солнце вершина хребта. Среди камней, зелеными островками, выделялись скопления деревьев. Темный влажный еловый лес сменился редколесьем с высоким травяным ковром. Заболоченные участки и деревянный настил уступили место песчанику и камням.

По мере продвижения вперед лес еще поредел, превратившись в отдельные скопления деревьев. Взору открылась область альпийских лугов. Травяной покров возвышался до уровня человеческого роста. Ночные заморозки посеребрили все вокруг инеем. Теперь же, поднимающееся солнце прогревало воздух, и мельчайшие капельки влаги покрывали каждую травинку и лепестки цветов.

— Хочется бесконечно вдыхать этот аромат, — Люся глубоко вздохнула, подставив лицо солнцу. Желтые, фиолетовые, оранжевые головки цветов пестрели в колышущемся море трав. Она провела рукой, собирая влагу с широких листьев какого-то растения. Внизу, зеркалом, играющим с солнечными лучами, сверкнула гладь озера.

— Глеб, давай отдохнем, становится жарко, хочется снять свитер. Посмотри, какая необычная бабочка! Не шевелись… — Люся навела фотоаппарат на большую желтую бабочку, замершую на фиолетовом колокольчике. — Глебушка, здесь так чудесно! Не хочется отсюда уходить. Если где-то есть рай на Земле, то он, наверное, так и выглядит!

— А про медведя ты уже забыла?

— В раю нет медведей… — Люся мечтательно смотрела вдаль. — Там только солнечный свет, цветы и бабочки…

— И вот такой шалаш, — Глеб указал на деревянную беседку, расположившуюся справа от тропы.

— Как здесь хорошо… Можно посидеть и помечтать. Прекрасное начало медового месяца.

Вершина хребта теперь была постоянно видна впереди. Тропа становилась все круче, замедляя темп ходьбы. Солнце поднялось еще выше и начинало припекать. Теплые свитера переместились в рюкзаки, но все равно было жарко. От прямых солнечных лучей спасали перелески, образованные гигантскими, тянущимися ввысь лиственницами. Их стволы были настолько широкими, что Глеб и Люся вдвоем с трудом соединяли руки, пытаясь обхватить дерево. О возрасте этих лиственниц можно было только догадываться: вероятно, он составлял не менее трех сотен лет. Дорога становилась все более каменистой, иногда крупные валуны заставляли прибегать к помощи рук.

Очередной поворот тропы вывел их к нескольким гигантским елям, образующим полукруг. Их кроны переплелись и сформировали естественную крышу, сквозь которую едва пробивался солнечный свет. Громадные корни отходили от стволов и постепенно погружались в землю.

— Посмотри, Глеб, корни образовали скамейку и стол. Пойдем, посидим.

— Давай на обратном пути сделаем здесь привал. Еще неизвестно, сколько времени займет подъем, — он посмотрел на часы. — Скоро одиннадцать. А мы еще не подошли к самому трудному, последнему участку пути.

Покинув Инессу Львовну, не ожидавшую прямого отказа, Павел Иванович прошел в свой номер. Утро выдалось на редкость погожее, и ему не терпелось побыстрее расположиться в каком-нибудь скрытом от любопытных глаз уголке и полностью посвятить себя творчеству. Ради этого он и выбрался из душного города. Вернее, почти ради этого. Второй причиной его приезда в гостевой дом «Приют горного странника» была запланированная ранее продажа альбома с раритетными марками.