Константин Веснин - Приют горного странника

Глеб задумчиво посмотрел на Люсю:

— А в тебе что-то есть… от детектива. Я тоже об этом подумал.

— Вот, вот, — развивала свою мысль Люся. — Этот Дормидонт, он же очень заметный, своеобразный, ему сложно затеряться в толпе, а Петр — он, как говорится, один из нас, и не привлечет к себе внимания. Может Дормидонт выкрал альбом и передал Петру, а Петр уехал в Лесогорск или еще куда-нибудь…

— Как жаль, что ты пошла в педагогический, полиция без тебя так много потеряла…

— Глеб, ну ты все сведешь на шутку, я же серьезно. Ведь могло же быть так?

— Все возможно под луною. Давай лучше решим, что мне надеть. Моя походная одежда насквозь промокла…

— Придется надеть костюм, в котором ты приехал.

— Придется. Правда, туфли совсем не подходят для девятикилометрового перехода по пересеченной местности.

Когда Глеб в сопровождении Люси появился в холле, Леопольд Фомич уже дожидался его. В охотничьем комбинезоне и мягких высоких ботинках, с рюкзаком и ружьем за спиной, он излучал энергию и, казалось, был не прочь совершить поход по тайге. Глеб же на его фоне в своем дорожном костюме выглядел уставшим и вялым.

— Лео, я надеюсь на тебя. Будьте осторожны, — Елизавета Капитоновна с беспокойством посмотрела в глаза мужу. Леопольд Фомич привлек ее к себе и поцеловал.

Люся крепко сжала руку Глеба:

— Береги себя.

— Конечно, Люся, не волнуйся, — он поцеловал жену и направился к выходу вслед за Леопольдом Фомичем.

Они пошли по уже знакомой Глебу тропе, огибающей озеро в направлении староверов.

— А что… эти староверы действительно там жили? — спросил Глеб.

— Да были тут… женщина с сыном. Говорят, лет пять назад еще были. Мы уже их не застали. Жили там, питались овощами с огорода, держали коз, кур. А как туристический поток стал возрастать, так их стали беспокоить, они снялись с места и куда-то ушли.

— А сейчас это жилье пустует или там обитает этот… Дормидонт Нилович?

— Насколько я знаю, он там и остановился на лето, пока тепло там можно жить, а зимой старику трудно будет одному. Занесет все снегом, не выйдешь никуда, а нужно же питаться, нужны продукты. Зимой тут бывают сильные морозы, в горах ведь живем, необходимо постоянно топить печь, нужно много дров, а где ему столько силенок взять, чтобы дровишками пробавляться? Нет, зимой там прожить одному не реально… Туда три километра будет, и дорога более-менее проходимая, а вот потом придется пробираться еле заметной лесной тропкой, которая пересекается курумником.

— А мы не собьемся с пути?

— Местные ходят и в сторону Белой, и дальше. Да и туристы попадают всякие… есть профессионалы, так они топают и за двадцать-тридцать километров. Полная экипировка, палатки, навигация на случай непредвиденных обстоятельств.

— Я понял, Петра медведь на самую вершину сопки загнал?

— Я не уверен, что это медведь, — Леопольд Фомич рассмеялся, но, встретив недоверчивый взгляд Глеба, добавил:

— Может, и медведь, я ничего заранее не хочу говорить. Бывает, что какой-нибудь шатун проходом и забредет в здешние края, а так, чтобы постоянно тут обитать — нет. Ну, а подъем на саму сопку затруднителен: очень крутые склоны, начисто лишенные растительности, и сам подъем эдак… метров семьсот.

После прошедшего ливня дорогу совсем размыло. Громадные лужи образовали малые озерца и затрудняли движение. Глеб сразу ощутил свое несоответствие походным условиям. Несколько раз он зачерпнул воду туфлями, носки промокли. Один раз нога подвернулась на скользком камне, и он с трудом удержался от падения. Костюм, не рассчитанный на прогулки по лесу, намокал от сдуваемой ветром с ветвей деревьев дождевой влаги. По мере движения лес становился гуще, а тропа исчезала под лужами, и из-за топкой грязи была почти непроходима.

Они шли молча, стараясь сохранять равномерный ритм дыхания, внимательно поглядывали по сторонам, прислушивались к лесным звукам. Но ничего не указывало на пребывание поблизости от них косолапого хищника.

Прошло около получаса, лес с левой стороны тропы стал заметно редеть, уступая место кустарникам. В промежутках между стволами деревьев засеребрилась озерная гладь. Тропинка вильнула еще левее, минуя большие камни и крутые уступы, обрывающиеся к берегу озера. Они вышли на поляну. Здесь крупный лес был вырублен, лишь местами группировались перелески из молодого ельника. Посередине поляны, за покосившейся деревянной изгородью, показалась изба, сложенная из крупных грубо-отесанных бревен.

Леопольд Фомич предупредительно поднял вверх руку:

— Тихо! Давайте присмотримся.

Они замерли, вслушиваясь в лесные звуки. Небо было затянуто плотными низко-плывущими серыми тучами. Со стороны озера налетали порывы холодного ветра. Леопольд Фомич сделал знак рукой, означающий движение вперед, и они, стараясь не ступать на лежащие ветки, дабы хрустом не обнаружить себя, двинулись в обход изгороди к поваленным воротам. Слева от избы сохранились деревянные постройки, предназначенные для коз и кур. Справа, поросшие травой, тянулись овощные грядки. Кругом царило запустение и разорение.

Леопольд Фомич потянул на себя дверь. Она заскрипела ржавыми петлями и нехотя предоставила их взорам темное, дохнувшее затхлым нутро избы. Единственным источником света служило кривобокое окошко, затянутое прозрачной пленкой. Леопольд Фомич достал и включил фонарик.

— Рискнем, зайдем? — он бросил вопросительный взгляд на Глеба.

Глеб брезгливо поморщился. В полосе фонарного света показалась низкая печь с потрескавшимися и отколотыми кирпичами, закопченные бревна стен по углам покрылись плесенью. На стене слева висела порванная рыболовная сеть. Вдоль дальней стены тянулись широкие нары из грубо-строганных досок, поверх которых темнели брошенные старые вещи.

Посередине комнаты стоял стол, рядом, на полу, лежала пара опрокинутых табуреток. По всей избе была рассыпана крупа. Леопольд Фомич осветил изодранный холщовый мешок:

— Вот она откуда рассыпалась. Мешок разодран, похоже на медвежьи лапы.

Глеб подошел к печи, поворошил золу, провел рукой по краям очага.

— Давно не топлено, все покрыто влагой и плесенью. Выглядит как будто здесь давно никто не живет… Похоже, наш беглец, я имею ввиду Дормидонта Ниловича, не здесь имеет пристанища.

— Ну, что? Не будем терять времени. Надо идти дальше.

Они вышли из темной избы, щурясь на дневной свет.

— Посмотрите-ка сюда, — Леопольд Фомич указал на деревянную скобу двери. — Видите, три параллельные зазубрины? Это медвежьи задиры. Он так территорию метит для других сородичей, оставляет свой запах.

Обнаруженный знак не добавил оптимизма Глебу. Покинув избу, мужчины направились в сторону леса. Леопольд Фомич указал на привязанную к дереву красную полоску материи: