Константин Веснин - Приют горного странника

— Да что же это там может быть? — Инесса Львовна присела в раздумье на ковре. Раздумье длилось недолго.

— Ну, надеюсь, там нет ничего такого, чтобы… — она не договорила, нагнулась и решительным движением руки извлекла из-под кровати… мягкую игрушку.

— Фу ты… ерунда какая… — первой мыслью Инессы Львовны было закинуть находку обратно на место ее пребывания и сосредоточиться на поиске помады, но она зачем-то оглянулась, и ее вытянутое лицо опять отразилось в зеркале, рядом с улыбчивым кроликом. Она замерла от неожиданности:

— Это не случайная находка… — в голову сразу пришел недавний рассказ художника. Она опять взглянула в зеркало, потом в волнении поднялась, держа в руках мягкую игрушку — белую черепаху с зеленым панцирем. Она сразу поняла, что черепаха была дамой благородных кровей: на панцире красовались вышитые белые цветы, а материал, из которого была сделана черепаха, на ощупь напоминал бархат. Игрушка, наверняка, была дорогой. Она смотрела на Инессу Львовну большими, выпуклыми, зелеными глазами.

Инесса Львовна потрясла головой, словно желая избавиться от наваждения:

— Да ну… какой-то ребенок забросил ее туда и забыл, — она пыталась убедить себя поверить в случайность находки, но понимала, что не верит.

— Да что же это такое, я же взрослая, разумная женщина, в конце концов, — она положила черепаху на стол рядом с кроликом и в волнении несколько раз прошлась по комнате. Потом решительно взяла игрушку и, встретив свой испуганный взгляд в зеркале, вышла из номера.

— Сейчас все выяснится, — Инесса Львовна направилась на кухню. Пока спускалась по лестнице, слышала шум воды и негромкое бормотание радио, догадываясь, что Елизавета Капитоновна моет посуду. Остановилась на мгновение.

…Что за глупость я делаю? Что подумает Елизавета Капитоновна?

Она постояла на ступеньках в нерешительности, повернулась уже было назад, но… затем быстро спустилась вниз и зашла на кухню.

— Елизавета Капитоновна, извините, иду к вам с глупым вопросом, — Инесса Львовна чувствовала несуразность ситуации и попыталась придать голосу нотки иронии. — Вот, нашла под кроватью, вы не знаете, чья эта… игрушка? — она замерла в ожидании ответа.

— Первый раз вижу… — Елизавета Капитоновна посмотрела на черепаху. — Ну… оставьте ее в холле. Может, потом кто-нибудь из детей заберет…

— Хорошо, я ее… где-нибудь положу…

Она направилась к лестнице.

«Приходи ко мне, Глафира, ненароком, невзначай…» — лилось из радио вслед Инессе Львовне.

…Надо же, как давно я не слышала эту песню… да… тогда жизнь была другой…

«В нашем мире в одиночку не прожить, имей в виду…» — радио внизу прибавило громкость…

По холлу гостевого дома «Приют горного странника» решительным шагом направлялась в свой номер загадочно улыбающаяся женщина. Она прижимала к груди игрушечную, белую с зеленым панцирем, черепаху. Теперь она точно знала, как эту черепаху зовут…

…Инесса Львовна закончила рассказ, помолчала и продолжила, глядя в глаза Павлу Ивановичу:

— Мне не кажется это совпадением или случайностью. Это — добрый знак, и он как-то… согрел меня, — она подбирала подходящие слова, — … мою одинокую душу. Поэтому… — Инесса Львовна замялась и протянула художнику игрушечного кролика, размером чуть больше ладони.

Утро следующего дня принесло с собой мелкий, моросящий дождь. Вершина хребта укуталась одеялом из густых серых туч.

Елизавета Капитоновна вышла в холл, провожая гостей. Леопольд Фомич задержался на кухне, регулируя температуру водонагревателя, и теперь поднимался по лестнице. Он остановился, провел рукой по перилам… и тут вспомнил… его взор метнулся в верхний угол лестницы. В это дождливое утро там было почти темно. Он сделал еще пару шагов, остановился и тихонько подул. Заметил легкое колыхание паутинки.

— Сколько дней я проходил мимо и только сейчас вспомнил о тебе… Я рад, что ты здесь, — он печально вздохнул и направился в холл.

Пес Буян неохотно вылез из-под крыши сухого деревянного сарая, подставив морду под мелкое сито дождя. Мимо двигалась процессия гостей с рюкзаками, сумками и зонтами. Буян хмуро оглядел их и, не увидев хозяйских лиц, вдруг разразился затяжным, хриплым лаем.

Оказавшись за калиткой, супруги Непрухины молчаливо загружали вещами багажник машины, иногда перекидываясь репликами: «Разумеется, Глеб», «Конечно, дорогая», «Да, положила уже».

Высокий, худощавый мужчина в спортивном костюме нес большую сумку, за ним, прихрамывая, семенила Инесса Львовна в панаме с широкими полями.

— Спасибо вам огромное, Иван Федорович. Я бы и сама донесла… — Инесса Львовна прервалась на полуслове, встретившись взглядом с вышедшей на крыльцо магазина Клавдией.

— Иван Федорович, — Инесса Львовна специально повысила голос. — Я очень рада, что вы заехали за нами, очень рада!

— Иди, иди, старуха Шапокляк, — тихонько проворчала Клавдия.

Вещи супругов Непрухиных первыми оказались в машине, и Глеб сел за руль. В этот момент из ворот гостевого дома вышли Леопольд Фомич и Елизавета Капитоновна.

— Ты знаешь, Глеб, — вполголоса проговорила Люся. — Вчера вечером, за ужином, мне показалось, что Елизавета Капитоновна вела себя так, будто сбросила с плеч тяжелое бремя.

Глеб посмотрел в сторону вышедших их проводить хозяев гостевого дома:

— У меня было точно такое же ощущение. Я думаю, ее тяготило преступление, в которое ее вовлек муж. Моя интуиция полицейского подсказывает, что она была против этого дерзкого спектакля с кражей.

— Я была рядом с ней, когда вы уходили спасать Петра, и видела, что она находилась в сильном стрессе. Тогда я списала его на переживание по поводу кражи, а теперь мне понятно, что ее терзал страх разоблачения.

Павел Иванович последним выходил из ворот с перекинутым через плечо этюдником и походной сумкой в руке. Иван Федорович, уже сидевший в машине вместе с Инессой Львовной, вышел навстречу художнику:

— Давай, Павел, помогу, — приблизившись к Павлу Ивановичу, он спросил. — Слушай, а эта Инесса… не замужем?

Получив утвердительный ответ, он удовлетворенно кивнул.

— Ты посмотри, Петька, — обратилась Клавдия к вышедшему на крыльцо магазина мужу. — Вот что в этой городской мужики не видели? Глаза — льдины, лицо — таблетка таблеткой, а ведь поди ж ты!.. Муська! Зараза! Стой! Куда пошла?!

Клавдия выбежала на дорогу вслед за большой белой коровой с единственным коричневым пятном на лбу, которая неожиданно вышла на дорогу и, флегматично пережевывая траву, встала перед машиной, в которой разместились Иван Федорович, Павел Иванович и Инесса Львовна.

— Здрасьте! — прокричала Клавдия стоящим у ворот Леопольду Фомичу и Елизавете Капитоновне и, подняв с земли ветку, начала отгонять корову в сторону с дороги.