Семен Данилюк - Законник [сборник]

— То есть?.. — Гулевский физически ощутил, что щеки сделались горячими от прилива крови. — А как же протокол очной ставки меж ними?…Тоже никогда не было?

Мелешенко подтверждающе закивал. Гулевский перевел дыхание.

— А азалептин с неба свалился? Или — что, Опенкин на себя взял?

— Он самый, голубчик! Оказывается, обокрал, стервец, аптечный склад. Да так ловко, что никто и не заметил. А ведь как скрывал. Потому что к обвиняемому подход нужен. Не грубо «колоть», а убеждать. Тогда и совесть взыграет.

Гулевский ощутил головокружение. Оперся для надежности о спинку стула.

— Я требую, чтобы мне как потерпевшему в соответствии со статьей 22 УПК предъявили материалы, касающиеся обвиняемого Егора Судина, — стараясь выглядеть сдержанным, отчеканил он.

— Так нет такого обвиняемого, — язвительно напомнил Мелешенко. — И материалов нет.

— Материалы в деле!

— И дела у меня сейчас нет. На экспертизу отправил.

— Дело здесь! — Гулевский ткнул в сторону ящика, куда перед тем убрал папку Мелешенко. — Уничтожить протоколы следственных действий вы наверняка не успели! Поэтому я настаиваю…

Гулевский потянулся к ящику.

— Но-но! Сказано вам, нет у меня никакого дела, — вид Гулевского испугал руководителя следствия. Он суетливо провернул ключик, возложил палец на кнопку вызова. — Одно движение и вызываю охрану, — предупредил он. — И вообще то, что вы потерпевший, не значит, будто у вас есть право врываться и дестабилизировать работу следствия. У нас правосудие одно для всех: и для работяги от станка, и для знаменитых профессоров. И это завоевание нашей молодой демократии.

— Что ж вы творите-то? — прохрипел Гулевский. — Ведь полно очевидцев. Да и без того… Фальсифицировать дело в угоду кому бы то ни было. Вы же следователь. Неужто вовсе возмездия не боитесь?

— Если только высшего суда, — Мелешенко воздел очи горе.

Руководитель следствия не лукавил. В эту минуту он действительно ничего не боялся. Те, кого он боялся, дали отмашку. А мнение остальных было ему откровенно безразлично. В глазах его даже проступила скука, будто пленка на остывшем бульоне.

— В каком же инкубаторе вас, поганцев, выращивают? — выдавил в бессильной ярости Гулевский. Поднялся, качнувшись. Уже выходя, краем зрения заметил, что ухмылка стекла с округлой физиономии руководителя следствия. Ему все-таки было не по себе. В коридоре Гулевский наткнулся на Цыпко. Сделав вид, что не заметила его, она попыталась улизнуть в дверь канцелярии.

— Ирина! — окликнул Гулевский. — Вы понимаете, что происходит? Мы с вами должны немедленно…

Цыпко растерянно обернулась. Сложила ручки-веточки на груди.

— Пожалуйста, Илья Викторович, не мучьте меня! — взмолилась она. — Я и так для вас все, что могла!.. Но вы ж сами слышали!

Ирине почудилось, что дверь кабинета Мелешенко приоткрылась. Ойкнув, она заскочила в канцелярию. Ждать подмоги с этой стороны Гулевскому не приходилось.

Из здания следственного комитета Гулевский вышел взбешенным и растерянным одновременно. После встречи с заместителем Главы Администрации был готов к попытке обелить Егора Судина, превратить его из главного виновника в жертву обстоятельств, по слабоволию запутавшуюся в сетях, расставленных коварными подстрекателями. Но в чем твердо был уверен доктор юридических наук Гулевский, что полностью выгородить Судина-младшего не дано никому, — слишком глубоко увяз. Вина его в причастности к убийствам, в той ли иной степени, но установлена доподлинно и необратимо.

И вдруг выяснилось, что все много проще. Следователь, не заморачиваясь вопросами виновности, доказуемости и прочими процессуальными глупостями, не мудрствуя лукаво, уничтожает целую кипу документов, уличающих Егора Судина как преступника. И все! Исчез Егор Судин из уголовного дела, будто его там и не было.

Многое повидал Гулевский за свою следственную и научную практику. Но со столь откровенной, нахрапистой фальсификацией столкнулся впервые в жизни. Ведь в следственных действиях в том или ином качестве были задействованы десятки людей: обвиняемых, свидетелей, понятых, — каждый из которых легко может разоблачить фальсификатора и самого отправить на скамью подсудимых. До какой же степени надо быть уверенным в собственной безнаказанности. И в безропотности всех остальных.

Впрочем, деятельная, бойцовская натура Гулевского быстро преодолела разочарование. Отступаться он не собирался. Речь шла уже не только о памяти сына. Попран важнейший законодательный постулат — принцип неотвратимости наказания. Либо перед ним все равны, либо «какая-то в державе датской гниль». И если заведшуюся гниль не извести, она распространится, заражая все живое и здоровое. Гулевский был готов к бою. И уже знал, на чью помощь следует опереться. Прокуратура — вот орган, для которого возможность изобличить следственный комитет в попрании законов, — что сладкая мозговая косточка для изголодавшегося пса.

— Илья Викторович! — окликнули Гулевского. Из затормозившей желтенькой легковушки выскочил Матусенок, подбежал.

— Уже были? — он ткнул на здание следственного отдела. — Вот беспредельщики! — не стесняясь, выругался Симка. — А я прямо из гестапо (сленговое — служба собственной безопасности МВД). Меня только что вывели из состава опергруппы и велели, чтоб думать забыл про Егорушку этого. А то, мол, уволят за превышение власти, да еще и посадят. Увольняльщики! — он выставил средний палец.

— Вы сначала докажите. Мало ли чего дристун наговорит. Не было ничего, и все! И Евгений Геннадьевич, если что… Как полагаете?

— Женька — кремень! — успокоил его Гулевский.

— Вот и я им говорю: он же подонок, убийца хуже тех, что яд подсыпали. Сами-то, спрашиваю, разве не видите?

— И что? — Гулевский подивился дерзости мальчишки, при первом знакомстве показавшегося ему совершенным пофигистом.

— Дали понять, что если заикнусь где, тогда уж по полной ввалят… Они б мне прямо сейчас с удовольствием прогонные выписали. Но тогда придется официально записать, что был допрос в машине, на котором сучонок этот во всем признался… Велено немедленно отбыть в Ярославль в длительную командировку. Вроде как в ссылку. А ведь хотел по правде, — уныло выдохнул он. — Я звонил Евгению Геннадьевичу. Но он вне зоны действия сети. Может, уехал куда?

Гулевский неопределенно повел плечом.

— Вы ему передайте при случае, просто чтоб знал, — мне с ним работать в кайф было.

Похоже, сегодня Гулевский всюду оказывался некстати. Заместитель Генерального прокурора Валерий Георгиевич Толстых визита его явно не ждал. Раздраженным движением двойного подбородка отослал оплошавшего помощника, вышел навстречу, протянул руку: