Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

Но и на этом все не закончится.

Уязвленному самцу еще придется прийти на поклон к Дарлинг: надо же как-то искать концы и выходить на связь с Даша. А все концы спрятаны в сумке Дарлинг, визитка-то у нее! Сколько времени понадобится Костасу, чтобы осознать эту истину, переломить себя и обратиться к ней за помощью? На переговоры, ради которых и затевалась поездка в Пномпень, он все же поедет, не конченый он дурак. В любом случае к вечеру, ночи или завтрашнему утру плод созреет и упадет к ногам торжествующей Дарлинг.

Плод созрел даже раньше, чем она могла предполагать.

Не успела Дарлинг выйти из душа, облачиться в махровый гостиничный халат и высушить волосы, как в дверь номера постучали. Открыв дверь, она обнаружила за ней Костаса.

— Я должен извиниться, — тихим и ровным голосом сказал он. — Я вел себя недостойно.

— Проходите. — Посторонившись, Дарлинг пропустила его в номер, и Костас прошел прямо к окну, за которым открывался вид на парк перед отелем, аккуратно постриженные прямоугольные газоны и целую цепь таких же прямоугольных прудиков.

За все время их короткого разговора он так и не обернулся, и Дарлинг в какой-то момент пришлось даже напрячься, чтобы поймать все слова, выскакивающие из-за его спины.

— Я вел себя недостойно, — снова повторил Костас. — В лифте.

— Проехали.

— И я прошу вас не относить произошедшее к себе лично.

Никто и не относит. Произошедшее можно отнести только к Даша — отнести и бросить под ноги. Положить к ногам, как и всю предыдущую жизнь Костаса Цабропулоса, о которой остается только догадываться.

— Позвольте мне ничего не объяснять вам.

— Хорошо.

Никаких объяснений не требуется, и так все понятно.

— И насчет увольнения… Я был не прав. Вы меня полностью устраиваете, и мне бы хотелось работать с вами и дальше…

— Устное распоряжение об увольнении отменяется?

— Считайте, что его не было вовсе. Но завтра я не лечу обратно.

— Это я уже поняла.

— Вы можете улететь и ждать меня в Питере.

— Знаете что, Костас? Мне бы тоже хотелось остаться. На правах личного помощника… И вот еще что… До сих пор я приносила вам удачу, разве нет? Вы же сами говорили, что новичкам везет. Так что вам лучше держаться поближе ко мне.

Теннисный мячик ответа завис над невидимой сеткой, отделяющей Дарлинг от Костаса. Она еще успела подумать о том, что единственный человек, к которому Костасу хотелось бы держаться поближе, — это Даша.

— Хорошо, — наконец согласился он. — Позвоните этому… английскому щенку. Договоритесь и уточните время. Мы поедем туда вместе.

«Щенок» — его единственный прокол. Все остальные эмоции Костасу удалось сдержать, правда, Дарлинг не видела его лица, а в оконном стекле отражается лишь светлое пятно, исчерченное пальмами, лужайками и одним из прудиков.

— Когда должна прийти машина?

— В шестнадцать пятнадцать по местному.

— Я буду ждать вас в холле в шестнадцать десять. Вечером вы можете быть свободны. Только… закажите мне бутылку коньяка в номер.

— Какого?

— «Шабасс».

«Шабасс» означает проблему, решения которой у Костаса нет.

— А если «Шабасса» здесь не найдется?

Даже если «Шабасса» не найдется во всей Камбодже и странах, граничащих с ней, проблема не рассосется сама собой. Теперь проблема Даша будет вечно преследовать его, хоть залейся чертовым «Шабассом». Хоть закупи завод по его производству, а заодно фабрику по производству сигар H. Upmann.

— Достаньте его в другом месте. Купите.

— Хорошо. Я постараюсь.

…Свободный вечер Дарлинг начался со звонка Шону Барберу. Представившись, она сообщила ему, что Костас принимает предложение жены Шона, оно все еще в силе? Несколько секунд в трубке не было слышно ничего, кроме шороха и потрескивания, после чего последовал вопрос:

— Вы будете вдвоем?

— Да. К которому часу нам нужно подъехать и куда?

Еще через несколько секунд Шон выдал адрес, судя по голосу, с не очень большой охотой.

— Мы планируем начать в районе семи.

— Отлично, в семь. Всего доброго, Шон, до завтра.

Покончив с англичанином, Дарлинг тут же набрала Дениса Ильича.

— Ты, кажется, что-то говорил относительно вечера, — сказала она без всяких предисловий.

— У меня не занят, — радостно откликнулся проклятый идиот. — Вернее, было одно дельце, но ради тебя я могу его и задвинуть.

— Было бы неплохо.

— Тогда я заеду за тобой в отель. Или лучше сказать — за вами?

— Я буду одна.

— Круто! Когда подать машину?

— Давай через полчаса.

— Круто! Через полчаса буду как штык!..

Все это вовсе не было круто, и перспектива потратить пусть и небольшую часть своей жизни на идиота не прельщала Дарлинг, но… Денис Ильич — близкий приятель английской борзой и наверняка вхож в дом. Следовательно, он знает и Даша. И из него, при правильно рассчитанной стратегии, можно будет выдоить кое-какую информацию о семействе Барберов. Неполную и, скорее всего, не очень достоверную, но это лучше, чем ничего.

Через полчаса Дарлинг уже садилась в чисто вымытый (и когда только идиот успел подсуетиться?)«Фольксваген» Дениса Ильича. Сам Денис Ильич тоже сиял не хуже своей таратайки. Вместо нелепого дневного костюма с галстуком на нем была цветастая гавайская рубаха навыпуск и длинные, по колено шорты со множеством карманов. И только кроссовки остались прежними. Теперь из них торчали белые махровые носки.

— Куда двинем? — спросила Дарлинг, набрасывая на себя ремень безопасности.

— В одно центровое место. Тебе понравится.

«Центровое место» оказалось уютным трехэтажным особняком в колониальном стиле на набережной Меконга. О Меконге, а заодно об особенностях Камбоджи вообще и Пномпеня в частности Дарлинг успела узнать по пути. Как и о мопедах с крытыми повозками — их Денис Ильич отрекомендовал «тук-туками». Все это вместе характеризовалось двумя словами — «полная шняга». Приехать сюда туристом и пошастать по местным достопримечательностям — еще туда-сюда, но жить здесь постоянно не у каждого хватит терпения и сил. До Пномпеня Денис Ильич успел пожить во вьетнамском Сайгоне, который нравился ему не в пример больше нынешнего места дислокации, хотя и тоже был шнягой.

— Но не полной? — уточнила Дарлинг.

— Нет. Просто шнягой.

Высказавшись в таком незатейливом ключе, Денис Ильич неожиданно переключился на сравнительные характеристики вьетнамок и кхмерок, и, по его словам, выходило, что вьетнамки намного раскованнее, а уж как партнерши… В Сайгоне у Дениса Ильича была одна цыпочка местного разлива, так она была та-акая кисонька, ну такая зая, до полного крышесноса.

— Что же ты не женился на своей зае?

— Дурак я, что ли? Я, что ли, старый хрен американец?..