Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

— Значит, ты ее оставил?

— Ха! Это она меня оставила. Променяла как раз на старого хрена американца, ветерана вьетнамской войны. В Сайгоне это сплошь и рядом: как увидишь старпера-америкоса, та-акого всего — в коже, татуировках и джинсятине, и с бородой веником… Знай: где-то неподалеку от него всегда сыщется какая-нибудь местная цыпочка. А ведь дедуля этой цыпочки стопудово против старпера воевал в шестидесятые. Вот она — диалектика, единство и борьба противоположностей. Скажешь, нет?

— Действительно, диалектика, — вздохнув, подтвердила Дарлинг. — А как они все это объясняют?

— Кто?

— Ну там заи всякие, кисоньки?

— А, говорят, у них философия такая: что было — то было. Страница перевернута и навсегда закрыта. Ни хорошего не вспоминаем, ни плохого — жизнь с чистого листа. Вот как с таким народом дело иметь?

— Что же ты на родину не вернешься, если здесь все не слава богу?

— Что я, дурак, что ли? На родине та же шняга, только там еще и холод собачий. А я вот холодов не переношу, у меня от них сразу деятельность головного мозга прекращается…

У Дарлинг были сильные сомнения относительно наличия у Дениса Ильича головного мозга в принципе, но вслух она их не высказала. А ободренный ее молчаливым вниманием Денис Ильич продолжил поливать грязью пномпеньскую действительность («сплошная вонь и антисанитария, мать ее!»), местных жителей («вечно они бабло клянчат, ленивцы хреновы!»), правила дорожного движения («ты прикинь, их просто нет!»). В итоге сдержанного одобрения Дениса Ильича удостоилось только местное пиво «Ангкор».

— Может, по нему тогда и хряпнем, по пивасику? За знакомство, а?

— Вообще-то, я не пью пиво.

— Жаль. А я тебя как раз пивом угостить хотел. Моя зая из Сайгона очень пиво любила, кстати…

В FCC, или Доме иностранных журналистов (именно так называлось центровое место), было полно народу — преимущественно европейцев. Большие и не очень компании, одиночки с ноутбуками, несколько десятков праздношатающихся туристов с фотоаппаратами и видеокамерами: последние группировались в основном на террасе третьего этажа, откуда открывался вид на набережную. Именно туда и привел Дарлинг Денис Ильич. Заказав себе противомалярийный джин-тоник, она некоторое время наблюдала за ни на секунду не прекращающимся людским потоком и рассеянно слушала о планах Дениса Ильича на ближайшее будущее. Почему-то они были связаны с Австралией, куда тот собирался перебраться на ПМЖ в ближайшие пять лет. Австралия — это не говенная трущобная Азия, куда можно попасть лишь по работе или по недоразумению (одноразовые туристические варианты в расчет не берутся). Австралия — это рай земной со всеми удобствами, последнее прибежище чистого разума. И если Землю накроют-таки катаклизмы глобального масштаба, то спастись от них получится лишь в стабильной экологичной Австралии, затесавшись в группу половозрелых кенгуру.

— А этот твой приятель, англичанин… — Дарлинг постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно нейтральнее. — Чем он здесь занимается?

— Шон?

— Ну да, Шон.

— Точно не знаю. Вроде бы он снимает фоторепортажи для каких-то журналов. Собирался замутить большой кинопроект, но не срослось. А зачем тебе Шон?

— Ни за чем. Просто так. Просто интересный парень.

— По мне — так ничего особенного, хоть он мне и приятель. Типичный подкаблучник… Видела его жену?

— Тогда, на стоянке?

— Угу. Она его старше лет на десять… Вот как ты думаешь, кто по этому поводу должен убиваться?

— В каком смысле?

— Ну там ревность и все такое…

— Не знаю. По-разному. А что?

— А то, что он как раз по ней убивается, а не наоборот. Я как-то зависал с ним пару раз на пиве и траве, когда у них нескладушки в семейной жизни случались, — больно смотреть на человека.

— У них случались… нескладушки?

— Ну мне так казалось. Хотя Шон — он скрытный. Ничего особенно не рассказывает. А с ней я вообще едва знаком, хоть она и русская. Так — здравствуйте, мэм, до свиданья, мэм. Как-то раз здесь пересеклись — и опять же: привет — привет. А вообще в таких теток лучше не влипать. Выйдет боком.

— В каких это «таких»?

— По мне — так она конченая стерва. Хотя девчонка у них смешная получилась.

— Какая еще девчонка?

— Дочь.

Дарлинг едва не поперхнулась джином: вот это новость, у Даша, оказывается, есть дочь, причем от этого малахольного англичанина. Собственно, Дарлинг нет до этого никакого дела, но в таком случае Костасу можно только посочувствовать. Двое — еще не семья, не совсем семья, — так, некрепкий дом на сваях, но когда речь идет о троих… Бедный Костас!

— А вообще все неправильно, — неожиданно резюмировал Денис Ильич.

— Ты о чем?

— О Шоне и его жене. Вот каждый раз, когда я смотрю на них, прямо так и думаю: все неправильно.

— Это из-за разницы в возрасте? По-моему, ты узко мыслишь.

— Да не из-за разницы, и совсем не узко. Мне вообще по барабану чужая личная жизнь, если честно. Но когда я смотрю на них… Нет, неправильно! Неправильнее, чем старый хрен американец, который таскается с внучкой своего врага… Не монтируется. Она совсем не для него, эта тетка.

— Не для Шона? — уточнила Дарлинг.

— Ну да.

— А для кого?

— Ни для кого. Что она здесь делает — непонятно… Ни эта страна не монтируется, ни мужичок при ней… О-о, помяни черта — черт и выпрыгнет!

Возглас Дениса Ильича относился к двоим, появившимся на террасе: Шону и его другу, которого Дарлинг видела в аэропорту. В руках у обоих было по бокалу пива, а у Шона еще и блюдце с орешками. Порыскав глазами в поисках свободных мест и не найдя их, они двинулись было к парапету, где толпились пара десятков шумных китайцев с фотоаппаратами. Но, заметив Дениса Ильича, Шон резко изменил траекторию движения.

После короткого «Хай» и приветственного рукопожатия Шон поинтересовался, можно ли присесть и не помешают ли они беседе своим присутствием.

— Мы как раз собрались уходить, — на колченогом английском сообщил Денис Ильич, чем поверг Дарлинг в легкое замешательство. — Хочу показать гостье кое-какие прелести ночного Пномпеня.

Отправиться на поиски приключений с проклятым идиотом — этого она хотела сейчас меньше всего. И еще за несколько секунд до появления англичан раздумывала, как бы половчее от него отвязаться: вечер убит напрочь, а цель так и не достигнута — она знает о Даша и ее жизни здесь не больше, чем до джина с тоником. Разве что прибавилась дочь, чей отец сидит сейчас напротив и смотрит на Дарлинг в упор, как будто пытаясь разглядеть за ее спиной фигуру другого мужчины. Костаса.

— Со мной вы уже знакомы, — сказал Шон. — А это мой друг Кристиан.

— Можете звать меня Крис, — тут же вклинился друг Шона.