Вера Миносская - Хранители

Издав болезненный всхлип, я одновременно почувствовала облегчение в правом виске — Александр теперь целился в Йоргоса. Размахнувшись контейнером, со всей силы я саданула по руке с пистолетом и, разворачиваясь, еще раз, уже не целясь. Попала по скуле и плечу. Пуля улетела куда-то за перила к морю. Сандро разъяренно дернулся ко мне, но я отскочила. Раздался еще один выстрел — я уже привыкла к их замаскированным глушителями звукам. Стрелял Йоргос, заведя руку с пистолетом назад. Он попал в голову душителю. Опрокинувшись за ним следом, Йоргос поднялся на одно колено, зажимая рукой шею. Его пошатывало. Сандро попытался вновь отловить меня, но я инстинктивно отскочила в балконную дверь своей спальни. Раздался выстрел, и следом за мной сюда же влетел Александр, уворачиваясь от пули Йоргоса.

Пронесясь по спальне, я вбежала в комнату с круглым столом и захлопнула дверь. Мир, знакомый мне, корчился, распадался. Я могла думать только об окровавленном горле Йоргоса и что времени у него остается немного. Куда бежать и как помочь ему, я не знала. За дверью слышались какие-то стуки, но я не понимала, кто теперь где. Кружение мыслей и взгляда сошлось клином на круглой столешнице. Точно кто-то остановил волчок. Посреди стола лежала книжка в темно-серой твердой обложке. Машинально, не думая, я подошла к ней, крутя на контейнере колесики кодового замка.

Через минуту, когда я едва успела захлопнуть его, набрав код снова, дверь с треском распахнулась под ударом ноги Александра. Развернув меня, как прежде, — щитом перед собой, приставив пистолет к виску, он прошипел:

— Я могу пристрелить тебя прямо сейчас, тварь! — И толкнул к двери в коридор.

Мне тоже хотелось себя пристрелить: получается, я вновь связала Йоргосу руки.

— К лестнице! — скомандовал бармалей.

Ее пролет был шагах в пятнадцати от нас. Но мы не дошли. Из двери соседнего номера в коридор вышел Йоргос. Привалясь плечом к притолке, он навел пистолет на Александра. И мы опять заняли исходные позиции. Правда, на этот раз Георгис держал оружие обеими руками. Рубашка и джинсы почернели от крови. Шея и грудь были алыми.

«Матерь Божья, помоги нам!» — взмолилась я про себя.

— Положи пистолет, Йоргос, — тихо сказал Александр.

Поведение Сандро тоже отличалось от недавнего, на террасе. Спиной я чувствовала его частое неглубокое дыхание. Дуло, приставленное к моему виску, подрагивало.

— Положи! — почти истерически выкрикнул он. — Мне уже несильно хочется оставлять ее в живых!

Йоргос, к моему ужасу, медленно опустил пистолет на пол.

— Только, Александр, — проговорила я, сама удивившись, как спокойно звучит мой голос, — прежде проверь контейнер. Георгис — будущий священник. Сомневаюсь, что он отдаст тебе Святое Писание.

Повисла пауза. Потом ствол толкнул меня в висок.

— Открывай!

Хорошо, когда пистолет у моей головы. Это значит, он не наведен на Йоргоса.

Покрутив колесики, я откинула крышку.

— Это что? — прошипел Александр.

Внутри лежала книжка с серой обложкой.

— Это сборник стихов Анны Андреевны Ахматовой. Тебе на цитаты.

— Где Евангелие?!

— Спроси Георгиса! Только он знает!

Крутанув меня к себе лицом, тыча дулом в лоб и косясь на Йоргоса, Александр зло проговорил:

— А знаешь, я думаю все ровно наоборот. Он не стал бы менять Писание. Это сделала ты. Пару минут назад. Хочешь, чтобы я поверил, будто этот окровавленный парень — единственный обладатель бесценного знания? — Усмехнулся и стал похож на щитомордника. — Но я не верю. И он нам больше не нужен. — Александр перевел взгляд на Георгиса.

— Нет! Если выстрелишь в него, клянусь, никогда не узнаешь, где Евангелие!

— А я вот, наоборот, не сомневаюсь, что узнаю. Ты будешь, сука, радоваться, что можешь мне его показать и сразу после этого сдохнуть!

И дуло сползло с моей головы в сторону.

«Надо ударить двумя пальцами в глаза», — решила я. Видела, как это делают в кино.

Дальше произошло сразу много действий одновременно. Со стороны лестницы грянул выстрел — не тихий, как у пистолета с глушителем, а настоящий, полновесный, от которого гудят барабанные перепонки. Александр дернулся и застыл. Георгис, поднырнув под направленной в его сторону рукой Сандро, бросился меж нами. Вместе они повалились на пол.

Воздух затрясся от криков и топота. Обхватив Йоргоса за плечи, я зажала рану на его шее одной рукой, другой — его бок. Откуда-то из-под потолка к нам нагнулся Ставрос:

— Йоргаки, малыш, почему в последнее время там, где ты, там стреляют?

Йоргос ничего не ответил. Дыхание ему давалось с трудом. Взглянув на меня, он закрыл глаза и уронил голову.

— Врачей сюда! Живо! — закричал страшным голосом, еще громче, чем его выстрел, Ставрос. Я не сразу поняла, что плачу и тоже кричу. Ставрос оттащил меня к стене. Йоргоса взяли в кольцо врачи, отодвигая ногами безжизненные конечности лежавшего рядом Александра.

Помню ощущение холода в руке, когда мне делали укол какой-то успокоительной смеси. Когда сознание чуть прояснилось, обнаружила перед собой Ставроса, державшего меня за плечи и размеренно, кажется раз в двадцатый, повторявшего:

— Рана на горле у него неглубокая, артерии, вены не задеты. Он потерял много крови, но не слишком много. Его уже везут в больницу, он уже под капельницей. Нам позвонят.

Увидев, что взгляд мой сфокусировался, он махнул рукой, подзывая молоденькую медсестру. Она осведомилась, где душ и есть ли у меня запасная одежда. И мы побрели в спальню. Вынув из чемодана шорты с майкой, я шагнула в ванную и заперла дверь.

Весь римский костюм был в крови Йоргоса. Вспомнились черная водолазка с юбкой. В последнее время только и делаю, что порчу и выбрасываю одежду. Я в отупении привалилась к стене.

«Если Йоргос умрет, я тоже умру. Чертово Евангелие! Хватит с меня!» Это были первые осознанные мои мысли. Они принесли облегчение. Вот, кстати, и бритва — та самая, Димитриса, которую брал Иван.

Вымывшись и переодевшись, я снова опустилась на пол, взяв бритву в руки. Мне не хотелось покидать ванную, внутри которой все было ясно и, пока дверь оставалась закрыта, не было риска обнаружить, что моего мира за ней больше нет.

В дверь настойчиво постучали.

— Вера, ты что так долго? — крикнул Ставрос.

— Скоро выйду, — слабо отозвалась я.

Через тонкую фанеру я слышала, как он напустился на медсестру:

— Ты зачем ее оставила?! Ты не баба, что ли — чего там не видела? Кто в норме? Она в норме?! Тебе самой-то когда в последний раз пистолет к голове приставляли и любимого на глазах резали?! В норме она!

И забарабанил с удвоенной силой:

— Вера, открывай, не то выбью дверь!

Душевая у меня была крохотная, и, не вставая с пола, я дотянулась до задвижки. Глазом моргнуть не успела, как Ставрос проворно, что было удивительно, учитывая его широкое телосложение, вынул у меня из пальцев бритву: