Андрей Артемьев - Старорусский детектив

Под утро, когда солнце уже показалось из-за горизонта, Венислав проснулся, услышав крик птицы, которую что-то напугало и она взлетела из кустов, хлопая крыльями. Венислав взял тулуп и тихонько вылез из шалаша. Вячеслав в это время продолжал спать, перевернувшись на другой бок и еще больше закутавшись в свой тулуп. Венислав встал на ноги, потянулся и пошел к костру, у которого тихо спали его отец и старшие братья, расположившись на расстеленном лапнике, закутавшись в тулупы. Разбудив отца, Венислав предложил ему занять его место в шалаше, но отец отказался, сказав, что и тут ему хорошо, только попросил сходить за хворостом — ведь огонь в костре совсем погас, а хвороста оставалась последняя охапка. Венислав подошел к костру, взял веревку, лежавшую на земле, которой связывали хворост, обвязал ее вокруг пояса, кинул оставшийся хворост в огонь, немного постоял у разгоревшегося костра, погрел над ним руки, надел варежки и пошел по направлению к лесу, в котором они рубили деревья, — там должно было остаться много веток, пригодных для костра. Дойдя до леса, он стал смотреть под ноги в поисках хвороста. Прошло совсем немного времени, и вязанка была готова. Венислав обвязал хворост веревкой покрепче, затянул узел, взвалил на спину и пошел в обратный путь.

Идя обратно, он уже шел быстрее, ведь солнце уже поднялось совсем, и туман почти улетучился, и тропинку очень хорошо было видно, и он бежал, не боясь споткнуться. Пройдя примерно половину пути, Венислав остановился, увидев какие-то тени, которые перемещались в тумане от дальних куч, принадлежавших семье давнишнего конкурента, который и грозился их извести, о чем кричал, проиграв кулачный бой. Постояв немного, Венислав пошел дальше, не переставая вглядываться в туман. Он ловил себя на мысли, что, может, это ему показалось и совсем ничего не было. Вернувшись к костру, он положил хворост в костер и разбудил старшего брата, чтобы тот пошел с ним обратно в лес за хворостом, говорить не стал, что он видел или не видел в тумане. Только теперь он, вспомнив об этом, подумал: может, все, что он видел, было на самом деле, и правда кто-то крался в тумане, пытаясь подобраться к их кучам, пока они спали, и сделал что-то, что могло погубить отца и старших братьев. Ведь костер стоял в центре, а со стороны леса можно было незаметно подойти и, к примеру, заделать дырки в кучах, которые предназначались для вентиляции, или, наоборот, проделать лишних, тем самым вызвав сильное горение в центре кучи, при котором дрова будут сгорать быстрее, не образуя угля, а в конце концов образуя пустоты, в которые и провалились отец со старшими братьями.

Это последнее воспоминание, которое увидел колдун. После чего Венислав очнулся и вместе с братом и матерью вышел из пещеры. Путь домой показался очень долгим и тягостным. Братья всю дорогу молчали, а Веста плакала. Как им теперь жить? Она одна, дети маленькие, хозяйство большое. Кто им поможет, кто их поддержит? Придя домой, они молча сели за большой стол и молча сидели, не двигаясь. Через несколько минут в избу зашли две женщины и дедушка: это был Ивар и его внучки. Они поздоровались и поставили на стол короба, из которых стали вытаскивать продукты: сыр, масло, хлеб, мясо, овощи. Веста посмотрела на них и как будто проснулась — стала суетиться, ставить на стол тарелки. Ребята тем временем побежали в чулан за медовухой и сотами.

Дедушка Ивар, закончив выкладывать продукты, сел за стол и начал разговор. Сначала он спросил, как они сходили к колдуну, узнали они что или нет, потом поинтересовался, много ли угля осталось у них на продажу и не нужна ли им помощь с продажей. Веста, конечно, сразу обрадовалась, что молитвы ее были услышаны и сразу нашлись помощники, после этого они стали кушать и поминать ее мужа и сыновей.

На следующий день Веста с сыновьями уже хлопотали у догоревших куч вместе со стариком и его внучками, загружая короба с углем на телеги, которые вместе с туесками и другими поделками из бересты будут продаваться на торжище, а они тем временем могут заниматься другими делами, и им не придется бросать хозяйство или отдавать за бесценок уголь жадному соседу, который, наверное, единственный, кто был рад гибели ее мужа и старших сыновей. Сосед уже считал барыши, которые получит, когда заберет лес у соседки, который, как он думал, больше не понадобится ей, так как без мужа она уже не справится с заготовкой угля. Но не тут-то было. Пока он мечтал, что теперь разбогатеет, женщина уже договорилась с Иваром, что вместе они смогут заниматься заготовкой угля, и плюс к этому у нее остались мужики, которые помогали мужу, а он с внучками сможет помочь с выбором деревьев и их заготовкой, так как всем известно, что лучше него с внучками никто не знает лес и не разбирается в деревьях. Ивар сказал, что можно будет пилить деревьев меньше, а угля получать больше. Он не раз предлагал еще ее мужу, чтобы он, прежде чем рубить, у него спросил, а он махал рукой и говорил, что нет тут ничего сложного, и он сам сможет разобраться, и что пока он будет выбирать, его сосед уже все срубит и оставит его с носом.

— Вот не слушал он меня и поплатился, — говорил дедушка Ивар. — Не все деревья рубить надобно. Одни горят медленно — и уголь хороший выходит, другие горят быстро и в пепел превращаются, они годны, только чтобы бересту срезать и туески плести, мы их с внучками сразу привечаем и поливаем специальным настоем, чтоб кора лучше была. Вот такие он деревья по незнанию и срубил, порубил на дрова, сложил их в кучу с другими. Они быстро прогорели, вот он с сыновьями и провалился, — сказал Весте Ивар.

Вот в чем была причина гибели мужа и сыновей. Муж был слишком самонадеян и погубил и себя, и сыновей. Веста, узнав правду о гибели мужа и детей, поняла, почему дедушка с внучками сразу к ним пришли и предложили помощь. Он чувствовал и свою вину в гибели людей, так как не смог убедить мужа не пилить деревья без разбора. Веста сначала хотела порвать с Иваром все отношения и обвинить его и его внучек в смерти близких, но здравый смысл возобладал, и она постепенно успокоилась и не стала что-то менять, ведь мужа и сыновей не вернуть, а Ивар предупреждал мужа и просил не рубить с плеча. Постепенно все забылось, и люди стали жить, как прежде. Но периодически в городище вспоминали эту историю, и каждый раз она обрастала небылицами и в конце концов превратилась в сказание, из которого следовало, что наказала жадных лесорубов хранительница леса по имени Дриада, имя которой образовалось из двух имен внучек деда Ивара, которые поливали деревья и очень плакали, когда их кто-то рубил. А звали их Дрида и Ада.

Через несколько дней Веста с сыновьями уже вовсю хлопотали вместе с Иваром и его внучками. Первое, что нужно было сделать, это отвести часть заготовленного угля к дому Черпаков, который был нужен для домницы, в которой Дарина со снохами варила железо из руды, добытой на болоте. Сыновья Весты, Вячеслав и Венислав, после того как помогли выгружать во двор короба с углем, остались, чтобы помочь в варке железа. Печь, где плавилась руда, превращаясь в железо, стояла посреди двора, в ней постоянно нужно было поддерживать огонь, пока вся руда не расплавится. Этим и занимались сыновья Весты, так как Дарина, Отрада и Доля хлопотали по хозяйству, занимались детьми и следить за процессом варки сами не успевали. Вячеслав и Венислав очень ловко управлялись с углем, засыпая его в домницу, после чего один следил за огнем, мешая уголь кочергой, другой готовил следующую порцию угля. После того как процесс варки завершился и следить за огнем уже было не нужно, ребята, оставив печь, занялись размельчением породы, которая была насыпана в противоположном углу двора. Породу мельчили деревянными молотками, стараясь превратить ее практически в песок. Готовый продукт засыпали на деревянные носилки и перетаскивали ближе к домнице, в которой уже почти остыло железо, и после того как все оттуда выгребут, засыплют новую партию руды и угля для следующей варки. Ребята несколько часов возились с рудой, после чего стали выгребать кочергами золу, отыскивая в ней кучки застывшего железа. Ближе к полудню печь была вычищена, найденное железо ребята сложили в деревянное ведро и отнесли в сарай, где хранилось все железо, перед тем как его продавали кузнецу или везли на торжище, если оставались излишки.