Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

– Да что вы говорите, Светлана Грантовна?

– удивился появившийся в дверном проеме Шварц, – а кто сгноит-то: ваш деверь Григорий Алтунян или замдиректора вашего агентства, тоже их родственничек? Но их самих уже два часа как допрашивают. И они дают очень ценные показания и по факту тендера космической аэрофотосъемки, и по присвоению сумм в особо крупных размерах.

– О-о-ой, не могу-у-у: Майн Мент, – всплеснула руками Света, – а при чем тут мы с Лёвой?

– Ну что же вы, Светлана Грантовна? – продолжал ерничать разозлившийся на кличку Шварц, – Мойдодыра читали, Муху-Цокотуху наизусть знаете. Уголовно-процессульный кодекс, как вы недавно признавались, и вовсе любимая книжка. А детективов вы совсем не читали?

– Чита-а-ала, – обиделась Света, – и читаю.

– Плохо читаете, – усмехнулся Шварц, – иначе давно бы поняли, что живете, работаете и дружите со сплошной уголовщиной и шпионской сволочью.

– Но… – Светка заткнулась – как споткнулась. Потом возвела на него свои глазки-изюминки и выдохнула: – Кто уголовники и шпионы? Лёва? Гриша?

Шварц молча смотрел в упор. Света продолжала перебирать:

– И шеф – уголовник и шпион? Ой, мамочки мои, что же это творится… – И тут же зачастила: – О-о-ой, Шварц, миленький, ничего, что я вас так называю? Арамис так здорово о вас рассказывал, так ваше благородство расписывал, что я вам очень доверяю, – трещала она скороговоркой, – Ну помогите, пожалуйста, а? Ну неужели мне опять по наивности в камеру лезть и потом всё начинать сначала? Что я – доверчивая дурочка, мне и так родители каждый день твердят. Ну что за год такой проклятый выдался? Сперва Арамис, потом Идочка, теперь вот вы – то есть я хотела сказать, ни свет ни заря пришли арестовывать. Ну, дайте мне вырасти наконец, а? Я все-все детективы перечитаю и без вашей инструкции улицу больше не перейду. Ну, пожалуйста, помоги-и-ите, а?

– Это вы нам должны помочь, Светлана Грантовна, – усмехнулся Шварц. – Вам сегодня придется многое вспомнить из вашей работы у Ано Мардукян и дружбы с ней. И про жизнь и деятельность Левона Алтынова. Кстати, мы очень надеемся, что он сам изложит нам правдивую версию заказа на убийство вашего друга Лусиняна. А пока оденьтесь потеплее: одежда на вас не самая подходящая для зимы.

– О-о-ой, – зарделась Светка, заметив наконец, что сидит практически голая, – я сейчас.

– И своего тур-дистрибьютерса тоже соберите, – удержал её Шварц, кивнув на соседнюю комнату – поедем работать в интенсивном режиме. День сегодня праздничный, не хочу его лично вам особенно портить. Так что раньше сядем – раньше выйдем. Я отвернусь, – и Шварц отозвался на звонок мобильника:

– Да. Угу. Ну, молодцы. И мы выезжаем.

31 декабря

– Нет, Новый год не праздник, а сплошные терзания импотента, – крутил пальцами над расставленными в кухне мисками с готовыми и полуготовыми заготовками Тоникян. – Всё нравится, всё хочется, а уже не можешь проглотить и самую малость.

– Это еще не Новый год, еще только три часа дня. Стол еще не накрыт, а ты уже жалуешься на переедание. Ты ешь без хлеба, – засмеялась Верка, закладывая индейку в духовой шкаф, – больше влезет.

– Перекошенное у тебя мировоззрение, Верочка, чтоб ты знала. Нет чтоб сказать: давай, Тигранчик, я тебе своего фирменного вина налью, которое почему-то в обозримом пространстве отсутствует.

– Ой, Тиграша, извини, – и Верка метнулась к подслеповатому окошку, служившему ей дополнительным зимним холодильником. Но сразу вернулась, – а ты что до этого пил? Ты мне Праздник Близнецов не устроишь случайно? А то сюда скоро грозный Шварц придет!

– Очень страшно. Но он не придет. Он, бессовестный мент, бедных преступников пошел под самый Новый год брать, представляешь? Нет чтоб дать людям напоследок выпить-закусить. Слушай, Верочка, – продолжал болтать оживленный больше обычного Тоникян, усевшись за кухонным столом и разливая по бокалам вино, – ты как шпион изнутри, обьясни мне, почему это женщины так непоследовательны?

– Опять теща не угодила?

– Если бы только она! Её неспособность угождать – это качество институциональное, и тут мне от этого никуда не деться. Но жена и дочки ведь тоже из этой непоследовательной категории! В десять вечера, вот увидишь, бросятся искать и звонить: куда ты пропал, уже Новый год на носу! А сейчас он где – разве не на носу? Или в другом месте? А сейчас ткнешься домой – тебя шпыняют: зачем здесь насорил, зачем от торта отщипнул, зачем ананас разрезал? Ананас – он что, шампанское, которое открывают только в двенадцать?

Верка замерла.

– Ну и дурак ты, Тиграша, – произнесла она с отвращением, – это еще что за извращение – ананас? У тебя что, дед от переедания ананасами умер в лагере? Ты кого удивляешь своими замашками?

– Армянскую судьбу, Верочка! Ее, проклятую! Пусть знает, что бывают у нас и благополучные жизненные циклы! И пусть мои девочки наедаются на всю жизнь не только животиками, но и глазками, пусть эта сытость глубоко проникает в гены! Пусть завтра от них родятся хорошие барчуки с сытой костью. Пусть мои будущие внуки будут ломать голову не о том, где бы чего слямзить из-под носа у народа, а где бы что создать для него! Между прочим, голодная кость – штука опасная и никакими деньгами неизлечиваемая, Верочка. Чем голоднее кость у моих пациенток, тем больше жира на их фигурах, скажу тебе! И мне приходится бороться с ним как с историческим явлением! Потому что этот жир – прямое следствие голода их бабушек и дедушек в сиротских домах! И вообще, если бы нами правили ребята без генетического дефекта костного оголодания, был бы в Армении совсем другой расклад. И ананасы, между прочим, хоть раз в год, но перепадали бы всем! Этот снег когда-нибудь кончится? – резко сменил он тему, – это что же, погода опять будет нелетной?

– Тиграша, у тебя что – роман со стюардессой? – сложила губы сердечком вредная Верка, и в эту минуту зазвонил телефон.

– Артошка, сынок! – завопила Верка, – я так беспокоилась, так беспокоилась! Уж сколько дней ты не звонишь! Ну как ты, здоров? Не болел? Что делаю? Вот, готовлю стол к Новому году, и дядя Тигран мне помогает. Нет, индейка пока сырая, вряд ли он её ножку оттяпает. Да вот, смотрит на меня сердито и кулак демонстрирует… И он тебе передает привет. Ты-то как, сынок? Новый год с кем будешь встречать? Неужели греки Новый год не встречают? Только Рождество в начале января? А ты-то как будешь на Новый год, неужели просто ляжешь спать? Это какую-такую хорошую компанию наметил? Потом, надеюсь, расскажешь? Ты лучше на разговоры не траться, а напиши, да? Ты знаешь, Артошка, о чем я думала сегодня… Алло! Алло!

– Прервали, – произнесла Верка безжизненным голосом и брякнула трубку на телефонный аппарат, – связь, а?