Джордж Хамон Кокс - Я найду убийцу

Вошел он как-то неуверенно и смущенно. Карие глаза его смотрели беспокойно, черные брови хмурились, а в голосе ясно слышались извиняющиеся нотки.

— Я понадеялся, что застану вас, — сказал он, как только переступил порог. — Я… Я в отношении Риты. Вы не знаете, где она?

— Нет, — сказал Мердок, радуясь, что говорит правду.

— Я подумал, что она могла зайти к вам.

— Чего ради ей заходить сюда?

— Она вчера вечером не возвратилась домой, — сообщил Олдерсон, и Мердок понял, что именно это и обусловило его встревоженный вид и несвойственную ему растерянность. — Гендерсон говорит, что она ушла куда-то в начале одиннадцатого и не пришла назад.

— Вы с ней виделись вчера вечером?

— Нет.

Он начал метаться по комнате, обшаривая глазами все. Его поведение живо напомнило Мердоку Кита Говарда. Потому что, хотя Джерри был старше и солиднее, да и одежда на нем была куда более дорогой, но он также подозрительно посматривал по сторонам и на Мердока. Когда его взор остановился на диване, Мердок сказал:

— Что заставляет вас думать, что она приходила сюда?

— Я этого не думал. Я просто должен был удостовериться. У нее не так-то много друзей, и…

— Как в отношении Денхема?

— Его не было дома.

Ответ прозвучал рассеянно, потому что что-то изменилось в поведении Олдерсона. Он замер на месте, ноздри его раздулись, он к чему-то принюхивался. Бессознательно Мердок сделал то же самое, и тут же почувствовал слабый запах духов, разлитый по всей комнате. Он не заметил его вчера вечером, по всей вероятности потому, что от Риты очень сильно пахло спиртным. Но сейчас в комнате носился запах духов.

Олдерсон походил на гончую собаку, он приблизился к дивану, шумно втягивая в себя воздух, приподнял подушки, одеяло, свернутое в углу, и неожиданно схватил крошечный носовой платок.

Наученный горьким опытом, Мердок тут же заговорил:

— Не лезьте в бутылку без причины… Ну да, она была здесь. Почему, спросите ее. Потому что она боялась. Боялась идти домой, боялась поехать к вам. На лбу у нее был синяк, значит кто-то ее ударил.

После небольшой паузы он сказал:

— Она была совершенно пьяна. Это решило все.

Олдерсон заморгал, в глубине его глаз появилось другое выражение. Он поперхнулся и его гнев изменился.

— Это ложь! — крикнул он гневно.

— Кто ударил ее, вы? — требовательно спросил Мердок.

— Нет! — Олдерсон пришел в ужас от такого предположения. — Разве я мог бы поднять руку на нее? Ведь я люблю ее…

— Денхем?

— Денхем?.. Денхем! Я убью его! — произнес он со злобой.

— Не горячитесь, спокойнее. Я же не утверждаю, что ее побил Денхем.

— Но вы говорили, что она…

— Я вам расскажу все, если вы спокойно сядете и начнете работать головой. Остыньте! Нам надо потолковать… Что скажете в отношении чашки кофе?

Олдерсон вытер платочком влажный лоб и пробормотал:

— Да, чашечку, если это не слишком сложно… черного.

Когда Мердок принес кофе, Олдерсон рухнул в кресло, рассеянно поблагодарил Мердока и спросил слабым голосом:

— Почему же она пришла к вам?

Мердок ответил, что не знает. Не вдаваясь в подробности, он объяснил, что Рита заснула и как она ни за что не хотела возвращаться домой. Вот почему он решил, что ей лучше остаться тут на диване.

— Когда я проснулся, она уже ушла, — закончил он.

— И вы не знаете, куда?

— Не знаю, однако, когда пройдет похмелье, она, вероятно, отправится домой… Скажите, — спросил он, круто меняя тему разговора, — сколько вы потеряете, если ваша мать решит вычеркнуть вас из своего завещания?

Олдерсон замер с чашкой в руке.

— Что?

— Каково состояние вашей матери?

— Не знаю, потому что основные средства вложены в компанию. По теперешним стандартам она не очень-то богата. Возможно, ее доход равняется 40–50 тысячам в год.

— Значит, с основным капиталом это равняется полутора миллионам, не считая дома и страховки, которая у нее может быть.

— Одну минуточку, — Олдерсон поставил на стол чашку. — К чему вы клоните?

— Я ищу мотив для убийства. У вас таковой имеется.

— Я?! Вы допускаете…

Мердок прервал его:

— Ваш отец оставил почти все свое состояние по опеке сыновьям, верно? Теперь, когда Джорджа не стало, вы с Дональдом разделите его долю пополам.

— Ну и что же?

— Однако, в завещании имеется один забавный пункт, дающий вашей матери право лишить любого из вас наследства, если вы надумаете жениться без ее согласия. Вот я и думаю, знает ли она о вашей женитьбе на некоей Элси Грэмен в Сан-Франциско в 1951 году и разводе в Рено приблизительно через восемь месяцев?

Лицо Олдерсона внезапно побелело, в глазах появилась неописуемая злоба.

— Ну и мерзавец же вы, Мердок.

— Ваша мать наняла Тома Брэди, — продолжал тот, игнорируя оскорбление. — Ей захотелось узнать многое о многих людях. Возможно, для него это было пустяшным делом, побочной работой, но все равно не успокоился, пока не раздобыл соответствующих документов. Понимаете, вряд ли он отправился в Калифорнию ради вас. Но как человек в высшей степени исполнительный и аккуратный, он не мог пройти мимо этого.

— Все это было очень давно.

— Несомненно. Я хочу сказать, что Брэди не дожил до той минуты, чтобы вручить миссис Олдерсон свои отчеты. Если он был убит из-за них, следовательно это сделал кто-то, боявшийся, чтобы ваша мать не прочитала их. Человек, который из-за этих сведений мог потерять очень много. Таким человеком можете быть вы.

Теперь Олдерсон держал себя в руках. Он не сразу ответил Мердоку.

— Вы говорите ерунду. Возможно, когда-то я и правда боялся, но только не теперь. Мать не стала бы негодовать на меня сейчас за ту глупость, если бы я ей объяснил, как все это было — она бы поняла.

Он закурил сигарету и принялся расхаживать по комнате. Голос его звучал приглушенно, как будто он говорил сам с собой.

— У меня был тридцатидневный отпуск до отправки в Корею… Как и большинство мобилизованных в то время, я не был уверен, что вернусь назад, поэтому мы с приятелем решили пожить этот месяц в свое удовольствие. Почти все время мы находились подшофе. У приятеля к тому же была девушка, и она познакомила меня со своей подружкой. Мы с ней миловались несколько дней, а потом мой приятель надумал жениться. Я, разумеется, не мог отстать. Мы вчетвером отправились за лицензиями, не особенно думая о последствиях нашего шага — «хоть день, да мой!» Короче, мы полетели в Лас-Вегас, потому что нам некогда было ждать. Там нас окрутили без лишних слов.

Он остановился, погасил в пепельнице окурок, потом продолжал:

— Там мы прожили дней пять-шесть, а когда снова возвратились в Сан-Франциско и я наконец протрезвел, я понял, кого выбрал себе в жены: дешевую потаскушку, которая никогда не забудет свое ремесло. И винить-то было некого, кроме самого себя. Вот тут я действительно перепугался, как бы это не дошло до матери. Господи, как я боялся! Поверьте, это был настоящий кошмар, а когда я убедился, что Элси способна натворить всяких… одним словом, я отправился к адвокату. У меня оставалось около восьми тысяч долларов от тех денег, которые я получил после смерти отца. Я заплатил вперед за шесть недель в Рено, а оставшиеся Элси должна была получить после развода. Ей это показалось сказочно большой суммой, и она с радостью ухватилась за такую возможность. Развод был получен, и мы больше с ней не встречались.