Жорж Сименон - Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона

— Сколько вам лет?

— Двадцать, вы знаете.

— Почему вчера вы пошли с этим мужчиной?

— А почему бы мне было с ним не пойти?

— Вы его любите?

— А вы любите госпожу…

Соня не назвала имени, но ее взгляд красноречиво остановился на двери спальни.

— Это разные вещи.

Турок был смешон, отвратителен, и он страдал от этого, страдал до такой степени, что каждая пора у него на лбу сочилась потом. Сведенные брови, бегающие глаза. Мужчина стоял позади Сони, и он чуть было не обнял ее, чуть было изо всех сил не прижал к груди, не начал бормотать неизвестно что.

Но он не осмелился. Это было невозможно, и Адил-бей с ненавистью посмотрел на оба закрытых окна в доме напротив, на раскаленную улицу, на клочок пронзительного синего неба и на свой кабинет — пустой и мертвый.

Тогда он решил сменить тон и небрежно бросил:

— Вы отказались от мысли найти мне приходящую домработницу?

— Я по-прежнему ищу.

— Но вы отлично знаете, что не сможете ее найти.

— Это очень сложно.

— Потому что я иностранец, не так ли? А на любого русского, работающего у иностранца, станут косо смотреть! Он даже рискует навлечь на себя подозрения и заинтересовать ГПУ!

Соня улыбнулась.

— Осмельтесь сказать, что это неправда!

Она отреагировала совершенно не так, как он хотел. Адил-бей надеялся увидеть, как она плачет.

— Послушайте, Соня…

— Я слушаю.

Разве она не должна была ему помочь? Для этого секретарше не требовалось ни говорить, ни совершать каких-либо движений. Достаточно, если бы она потеряла хоть капельку своего спокойствия, стала чуть менее уверенной в себе, не такой, как обычно. Быть может, именно для того, чтобы не поддаться слабости, избежать опасности, Соня вновь заняла свое место в кабинете?

— Вы меня ненавидите!

— Нет, — ответила девушка. — За что мне вас ненавидеть?

— Что вы обо мне думаете?

— Я думаю, что вам было бы лучше вернуться на родину.

Консул задохнулся.

— Вы хотите сказать, что я не способен жить здесь, что я позволил всем этим вашим организациям выбить меня из колеи, что я испугался тайны, которой они себя окружили? Я знаю, что вы думаете! Но я много испытал в этой жизни, поверьте мне! Я полагаю, вы слышали о Дарданеллах? Я провел там целых три года, сидя в плохо вырытых окопах, в которых мы порой передвигались по нескольким слоям трупов! Там не было ни прислуги, ни даже сгущенного молока…

Соня смотрела на консула со своей несокрушимой серьезностью. Она могла бы улыбнуться бахвальству турка, которое прорвалось столь внезапно. Но нет! Она наблюдала за своим собеседником с вежливым любопытством.

— У меня в основании черепа застряла пуля, и ее невозможно извлечь, А знаете ли вы, каким образом во время революции я присоединился к Мустафе Кемалю [4] Мустафа Кемаль Ататюрк (1881–1938) — видный турецкий политик, первый президент Турецкой республики. , находившемуся в Малой Азии? Мы влезли втроем в шестиметровый каик и в течение долгих недель болтались по Черному морю. И все это случилось в разгар зимы.

Ему было просто необходимо рассказать Соне обо всем этом, потому что он знал; сегодня у него серая кожа, опущенные плечи. Но порыв прошел, и консул больше не находил слов.

Почему она все время молчит?

Он гордо застыл у окна, чтобы восстановить дыхание и позволить успокоиться крови, бурлящей в венах. Когда Адил-бей повернулся, секретарша разбирала свои утренние записи.

— Соня!

— Да.

— Сегодня ночью мне было очень грустно.

— Почему?

— Потому что ваша постель пустовала. А я не понял.

— Чего вы не поняли?

— Что вы пошли с этим мужчиной. Сколько раз вы поступали подобным образом?

— Я не знаю.

— А с каких пор?

— Приблизительно уже два года.

Он смотрел на ее профиль и думал о самых разных вещах: о четырехстах рублях, которые она зарабатывала, о трапезе, состоящей из черного хлеба и чая, о железной кровати в комнате ее брата, о ее невестке и о воде, за которой она каждое утро, как и сам Адил-бей, выходила на лестничную клетку…

И между тем ее платье было отлично сшито, а выражение ее лица оставалось уверенным и спокойным!

Все как на прошлой неделе: в ближайшие часы следовало ждать грозу. У неба больше не было цвета. Теплый туман окутывал город, и легкие вдыхали слишком густой воздух.

— Что с вами, Адил-бей?

Мужчина сорвал пристегивающийся воротничок и галстук и теперь стоял, такой нелепый, прямо посреди кабинета.

— Вам необходимо сесть.

А вот этого он делать точно не хотел, потому что турок до сих пор не отказался от идеи обнять ее. Время от времени он решительно приближался к секретарше, но затем отступал.

Зазвонил телефон. Соня послушала, а затем просто протянула трубку Адил-бею.

— Нет… Нет… — бурчал консул в аппарат. — Это невозможно… Я плохо себя чувствую… Нет, я не могу никого видеть!.. Я вам говорю: нет, я хочу остаться один, забиться в угол, как больной пес… До свидания…

Это была Неджла!

— Вы действительно плохо себя чувствуете? — бесстрастно поинтересовалась Соня.

— Я уже ничего не знаю.

Он явно не чувствовал себя хорошо. Он страдал от жары. Он не хотел есть, однако у него в желудке начались рези.

— Знаете, что вам следует сделать? Пойти на пляж и искупаться. А затем неспешно прогуляться до ботанического сада, которого вы еще не видели и который, по словам иностранцев, является одним из самых красивых парков мира. Даже если вы пойдете кратчайшим путем, вам придется преодолеть не менее шести километров.

— И что потом?

— После этого вы сильно устанете и будете крепко спать.

— Вы сами, вы уже следовали этой программе?

— Да.

— И вы гуляли совсем одна?

— Почему бы и нет?

Он бы дал ей пощечину. Сама идея — пройти в одиночестве двенадцать километров по палящему солнцу, и все для того, чтобы посетить ботанический сад!..

— Разумеется, вы откажетесь меня сопровождать?

— Да, я буду обязана отказаться.

— Потому что это грозило бы вам неприятностями?

— Это не совсем так.

— В конечном итоге мы возвращаемся к тому, с чего начали! Все из-за того, что я иностранец! Вы бы вызвали подозрение! О! Я начинаю понимать! Там, в баре, я видел женщин, которые могли себе позволить уйти вместе с моряками. Но я также знаю, что они работают на ГПУ Признайте очевидное!

— А почему бы и нет? Иногда им приходится отвечать на вопросы милиции.

— И вам тоже?

— Я этого не говорила.

— Но вы не осмелитесь утверждать обратное! Этой ночью убили человека, всего в пятидесяти метрах от меня.

Соня с любопытством посмотрела на собеседника.

— Тот, кто стрелял, носил зеленую фуражку.

— А что, у вас полиция никогда не стреляет?

— Может быть, и стреляет. Но существует огромная разница: у нас очевидцы происшествия реагируют, пытаются выяснить, что произошло. Вчера же присутствующие даже с места не сдвинулись.