Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

— Ничего, — отозвался Шельфер.

— Полагаю, вы обратились ко мне, чтобы выяснить, нет ли здесь состава преступления, — продолжала доктор Далмейда.

Полик кивнул.

— Тот, кто напал на мадемуазель Монмори, все еще скрывается где-то неподалеку. Если бы она выжила, то могла бы его опознать. Мы практически уверены, что она была знакома с этим человеком.

— Как может подтвердить офицер Шельфер, в палату мадемуазель Монмори заходили только сотрудники больницы, которые имели на это право, — сообщила врач. — Мы здесь спасаем людям жизнь, а не убиваем их.

— Понятно. Если хотите, считайте это профессиональной паранойей, но я стараюсь проверять каждую деталь. Присутствовал ли кто-нибудь в палате, когда у пациентки произошла остановка сердца? — спросил Полик.

И врач, и Шельфер покачали головами.

— Но мы все прибежали, — добавила доктор Далмейда, — когда услышали тревожный сигнал реанимационной аппаратуры.

— Кто именно прибежал в палату? — спросил Полик.

— Так… — Доктор Далмейда задумалась. — Я, палатная сестра, интерн… и…

— Доктор Франк Шарнэ, — подсказал Шельфер.

— Да, правильно, — подтвердила врач.

Полик увидел, что Шельфер прочитал фамилию врача, открыв маленький оранжевый блокнот на спирали, и мысленно отметил предусмотрительность молодого офицера.

— Надо сегодня же побеседовать с доктором Шарнэ, — сказал он, надеясь, что Верлак найдет время навестить врача в его приемной в центре Экса.

— Он обязательно постарается помочь вам, чем сможет, — заверила доктор Далмейда.

— Как и весь персонал больницы, — кивнул Полик. — Но если состав преступления все-таки есть…

— Вы хотите знать, как его осуществили? — договорила врач. — В смысле, убийство?

Полик кивнул.

— Самый быстрый и бесшумный способ — задушить пациентку подушкой, но в этом случае реанимационный аппарат немедленно подал бы нам сигнал, в итоге убийца попался бы.

— А отравление? — подсказал Полик.

— Тоже возможно, — согласилась доктор Далмейда. — Для этого достаточно было бы ввести в капельницу один из множества препаратов, таких, как калий. Смерть наступила бы почти мгновенно.

— А есть средство, которое вызвало бы смерть не так быстро? — спросил Полик.

— Воздух.

— Простите?

— Воздух, введенный в вену пустым шприцем. Он препятствует работе сердца. Смерть наступает примерно через десять минут.

— Достаточно, чтобы убийца успел сесть в машину и уехать… — задумался Полик.

— Но мы проверяли… — возразил Шельфер.

— И мы тоже, — подхватила доктор Далмейда.

— А те препараты, о которых вы говорили, можно обнаружить при вскрытии?

— Да, их следы остались бы в крови. Но в некоторых случаях даже вскрытие ничего не показывает — например, если смерть наступила в результате увеличения доз тех препаратов, которые вводили пациенту внутривенно.

— Значит, вскрытие может пролить некоторый свет, но не обязательно?

— И потом, я не уверена, что родители согласятся, — продолжала доктор Далмейда. — Они в шоке, вдобавок они набожные католики. И как я уже сказала, в палату заходили только сотрудники больницы и родители пациентки, а мне так же трудно представить, что это сделал кто-нибудь из них, как вам — заподозрить коллег из Дворца правосудия.

Полик кивнул и бросил мимолетный взгляд на шпиль собора.

— Палатная сестра расплакалась, — продолжала доктор Далмейда. — Все мы горевали, ведь совсем недавно казалось, что мадемуазель Монмори уже вне опасности. Но студентов-медиков учат ничего не принимать на веру.

Элен Полик и Виктор Боннар шагали по винограднику, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть лозу или взвесить на ладони тяжелую гроздь винограда.

— Скоро собирать, да? — спросил Виктор.

— Да, мы с твоим отцом решили подождать еще денек-другой. После неожиданного дождя в конце августа винограду не повредит еще немного солнца.

— Дождь плюс солнце равно сорняки, — проворчал Виктор, наклоняясь, чтобы выдернуть куст сорной травы из сухой каменистой почвы. — Никогда еще столько не видел.

— Я тоже, — согласилась Элен.

— А если через пару дней снова зарядит дождь? — спросил Виктор. — Может, все-таки начнем собирать прямо сейчас?

— Да, такая опасность есть, и раньше мы делали так, как ты говоришь… и всякий раз оказывалось, что слишком спешили. Собирать виноград надо в тот момент, когда сахар и кислота в нем сбалансированы. Если собрать слишком рано, чего-нибудь одного в винограде будет слишком много — или сахара, или кислоты.

Виктор взглянул на ясное небо.

— Но если пойдет дождь…

— От сентябрьских дождей может расплодиться гниль, но с ней можно бороться фунгицидами. Я предпочитаю рискнуть.

Виктор отсалютовал ей:

— Как скажете, босс!

— Сначала проверим содержание сахара в винограде сорта сенсо и будем надеяться, что он даст нам двенадцать-тринадцать процентов спирта, — продолжала Элен. — А почему меня заботит именно сенсо?

— Потому что он растет на северо-восточном склоне вдоль дороги, в итоге ему достается меньше всего солнца.

— Правильно, — заулыбалась Элен. — Шприц у тебя с собой? Хотя, наверное, стоило спросить еще перед выходом.

Виктор похлопал по рюкзаку.

— А потом пойдем проверять виноград сира?

— Ага. За него я почти спокойна — он ведь созревает на юго-западном склоне. Однако слишком высокий процент спирта в нем нам ни к чему. Пятнадцать процентов спирта — на мой вкус, это чересчур.

— Быстрее пьянеешь за те же деньги, — со смехом возразил Виктор.

Элен рассмеялась.

— Хорошо, что ты смог помочь нам сегодня, — сказала она. — Очень кстати эта учительская забастовка.

— Уж поверь, мне лучше здесь, чем в школе, — заявил Виктор. Добавить «здесь, с тобой», он не рискнул. За Элен Полик он вечно слонялся по виноградникам, как щенок за хозяином, но держать дистанцию начал лишь с недавних пор, потому что до потери пульса влюбился в эту миниатюрную брюнетку. И не только за ее внешность — тонкую, но сильную фигуру, большие карие глаза — или за звонкий смех. А за ее знания и за то, что в разговоре она никогда не принижала его. За завтраком сегодня утром отец попросил Виктора помочь Элен на винограднике, и хотя Виктор согласился нехотя, опасаясь выдать свою влюбленность, сейчас он шагал и болтал с ней радостно и легко. Виктор знал, что отец собирается показать винный погреб тому щеголю из Парижа, который опять приехал, и что судья, вечно дымящий сигарами, пойдет с ними.

— Не любишь школу, да? — спросила Элен.

Он покачал головой и пнул камушек.

— Школьные знания могут пригодиться — когда-нибудь потом, — предположила Элен.

— На кой мне сдался Мольер, если я хочу просто делать вино?