Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

— Бумажник пропал, так что есть вероятность, что это было убийство с целью ограбления.

— Вы только подумайте! — ужаснулась Элиза. — Убивать старуху из-за денег!

Полик и Верлак переглянулись. Оба думали об одном и том же человеке — Дидье Руэре, который три года назад напал на пожилую женщину в Эксе, чтобы отнять у нее сумку. Женщина выжила, Руэра посадили, но скоро он должен был освободиться, если еще не освободился.

Дверь кухни открылась, вошел старик в клетчатом шерстяном берете.

— Папа! — воскликнул Оливье Боннар.

Старик обвел взглядом сидящих за столом.

— В чем дело? У вас собрание?

— Вроде того, — ответил Оливье. — Мы встретили Элен и ее мужа — ты его знаешь, Бруно… и как раз обсуждали…

— Проект строительства гипермаркета в Ронь, — нашлась Элиза. — А комиссар Полик и его коллега дали нам дельные советы, как добиться прекращения строительства.

— Хорошо, хорошо, — закивал Альбер Боннар. — Ну а я схожу на виноградник, посмотрю, как там дела.

Оливье вскочил.

— Я с тобой, папа.

Элиза Боннар беззвучно, одними губами произнесла слово «Альцгеймер», повернувшись к Верлаку, и тот слегка кивнул, показывая, что понял ее. И задумался о мадам Даррас, труп которой, найденный среди лоз, уже лежал в морге Экса. Она, вероятно, страдала той же болезнью.

— Как знаешь, — отозвался Альбер Боннар.

Оливье и старик ушли, а Элиза объяснила:

— Слава богу, Альбер подолгу спит днем. Он все проспал. Я боялась, что он услышит, как во двор въезжает «скорая», но он даже не проснулся. Правда, сирену они включать не стали, ведь она уже…

— Наверное, он расстраивается из-за краж вина, — предположил Бруно Полик.

Элиза пожала плечами:

— Как ни странно, потерю вина он пережил легче, чем мы ожидали. Даже как-то сказал нам, что уж лучше французский вор, чем немецкий.

— Немецкий? — удивилась Элена.

— Он постоянно вспоминает войну, — пояснила Элиза. — То и дело говорит о ней. Он был совсем маленьким, когда его дядю Бертрана убили, потому что он был un résistant [30] Борец Сопротивления ( фр .). . А теперь, вместе со старческой деменцией, воспоминания начинают возвращаться.

На обратном пути в Экс Верлак позвонил Марин и предложил поужинать вместе в городке Вантабран, в пятнадцати минутах езды на запад от Экса. Вечер был ясным и теплым, поэтому они устроились на террасе ресторана, откуда открывался вид на юг почти до самого моря. Шеф-повар только что удостоился своей первой звезды Мишлена, и Верлак радовался, что ему удалось зарезервировать последний оставшийся свободным столик.

— Странное дело… — заговорил Верлак, пока они сидели, потягивая шампанское. — Эти истории как будто бы начинают переплетаться. Труп мадам Даррас нашли недалеко от Ронь, на винограднике Боннара. Совпадение?

Марин скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на него.

— Нет, вряд ли.

— Думаешь? — В ожидании ответа Верлак попробовал птифур.

— Слишком уж подозрительно выглядит это совпадение, — рассудила Марин. — Что делала Полин Даррас в Ронь, почему ее убили там, так близко от мест, где она выросла и где совсем недавно случились кражи вина? — Марин тоже выбрала себе птифур и попробовала его. — Боже мой! — воскликнула она, вытирая пальцы большой белой льняной салфеткой. — Что они туда добавили?

— Может, вяленые на солнце помидоры? — предположил Верлак. — Органайзер «файлофакс» мадам Даррас нашелся в ее сумке. Завтра мы займемся им: списки телефонных номеров и расписание дел могут нам чем-нибудь помочь.

— Неужели кто-то до сих пор пользуется «файлофаксами»?

— Те, у кого нет мобильников, — ответил Верлак. — Я, пожалуй, съезжу к сестре мадам Даррас, Клотильде, — она живет в монастыре на юго-западе. Хочешь со мной?

Марин покачала головой.

— Заманчиво, но работы слишком много, как и бесполезных совещаний перед началом нового семестра. Вдобавок сдать учебный план я должна была еще две недели назад. Каждый год одно и то же: сначала мне кажется, что у меня еще все лето впереди, и вдруг — учебный год начался.

« И я до сих пор не сказала ему про опухоль. Ту самую горошину ».

— Но ты ведь не сидишь без дела. — Верлак отстранился от стола, пока официантка ставила первое заказанное ими блюдо — морского карася, искусно приправленного кервелем и эстрагоном, в окружении нарезанного тонкими кружочками картофеля. — Кстати, как продвигается работа над книгой?

— С энтузиазмом, — ответила Марин, приступая к рыбе. — Благодаря твоей поддержке я решилась взяться за новое для меня дело. И теперь выбрала тему для биографии и уже начала собирать материал. К праву он не имеет никакого отношения, и почему-то от этого я чувствую себя гораздо свободнее.

— А недавно почему-то грустила, — заметил Верлак.

Марин отложила вилку. Пожалуй, пора .

— Да, было дело. Но поход в церковь помог, а сегодня я долго беседовала… со своим врачом.

Верлак обратился в слух.

— С врачом? Марин, что случилось? Ты заболела?

— На прошлой неделе я нашла маленькую опухоль в груди, — ответила она. — И…

— Почему же мне не сказала?

— Потому что она может оказаться доброкачественной — мы пока что не знаем. У меня возьмут пробу завтра утром, в больнице.

— Надо было сказать мне! — заявил Верлак. — Я пойду с тобой.

В этот момент его мобильник, лежащий на столе, запищал.

— Shit! — по-английски воскликнул Верлак. — Извини, Марин, это Бруно. Мне надо ответить. — Он схватил телефон, вышел с террасы и перешел на другую сторону узкой улочки, подальше от ушей посетителей ресторана.

Марин смотрела ему вслед, любуясь густыми черными волосами с проседью и широкими плечами, которые он слегка ссутулил, пока говорил. Она была рада, что наконец сказала ему правду, как советовали отец и врач. Но что-то в реакции Антуана тревожило ее. Правда, она никак не могла определить, что именно.

Сегодня утром врач прощупала опухоль и заговорила уверенным тоном:

— Большинство таких опухолей оказываются доброкачественными, Марин. Нераковые образования в груди очень распространены и не опасны для жизни. Мы возьмем пробу, но беспокоиться незачем. Сейчас назначу вам время. Процедура проходит очень быстро, вы и не заметите, как все будет позади. Вы не боитесь иголок?

Марин покачала головой:

— Нет. Червяков боюсь, морской глубины — тоже. А иголок нет.

Ее гинеколог улыбнулась и объяснила, что радиолог в клинике выполняет эту процедуру с помощью тонкой полой иглы.

— Он возьмет немного жидкости из кисты иглой. Ему, возможно, понадобится УЗИ, чтобы точнее направить иглу. Жидкость потом отправят в лабораторию.

Марин вернулась домой если не счастливая, то по крайней мере успокоенная впервые за несколько дней. Остаток дня она провела, читая нудную, но подробную, написанную в шестидесятых годах прошлого века биографию деятеля, которого она выбрала для своей книги. Зачитавшись, она и не заметила, как прошло время, а потом позвонил Верлак и пригласил ее поужинать. Приглашение пришлось очень кстати, и она, чтобы побаловать себя, сбегала через улицу в «Агнес Би» и купила блузку, на которую давно засматривалась. Можно было дождаться распродажи, но в «Агнес Би» распродажи устраивали редко и только на одежду, которую никто не покупал. Накануне биопсии этот поступок выглядел легкомысленным, но Марин требовалось отвлечься. Собираясь в ресторан, она надела только что купленную блузку в розовых розах, белые джинсы и сандалии из тонких ремешков на плоской подошве.