Мэри Лу Лонгворт - Смерть на винограднике

— Вот пусть он и приходит. — Голос у Блэ стал резким. — А я, пожалуй, спрошу его, почему он посылает тебя с поручениями.

Марин поняла: ее наказывают за встречи с Антуаном и за то, что она отвергла ухаживания Блэ. Но, как справедливо заметил Эрик, раньше Верлак действительно не давал ей таких поручений. Она поблагодарила Блэ, встала, на этот раз при прощании пожав ему руку, и быстро вышла из кабинета. На лестнице она позвонила Верлаку.

— Привет, это я. Насколько быстро ты сможешь приехать в контору Эрика Блэ?

— Примерно через две минуты, — ответил Верлак. — Я вижу ее из окна.

— Он не сказал мне, зачем к нему приходила мадам Даррас, упомянул только, что в связи с ее завещанием.

— Скоро буду.

— Тебе ведь как судебному следователю не нужен ордер, правильно?

— Да. Только мой жетон.

Она отключилась и села на ступеньку — на удивление холодную, несмотря на теплый сентябрьский день. Вынув тощий томик воспоминаний Симоны де Бовуар, она принялась было читать, но через несколько строк отвлеклась, задумалась о своем и отложила книгу. До нее дошло, что она только что рассказала Эрику Блэ о своем здоровье больше, чем человеку, с которым встречалась, — по крайней мере больше, чем до вчерашнего ужина. Может, ей хотелось, чтобы Антуан Верлак считал ее здоровой и полной сил? И она опасалась, что, заболев, не дождется от него поддержки? Или же все дело в том, что Эрика Блэ она знала с детства и ей, как и всему Эксу — по крайней мере ее друзьям и знакомым, — было известно, что Блэ недавно ухаживал за пожилым отцом, долго и мучительно умиравшим от рака?

Верлак приехал через две минуты, как и обещал, и взбежал по лестнице.

— Проводи меня к нему, — попросил он, поцеловав Марин.

Они вошли в контору, прервав увлеченных разговором секретаря и Блэ.

— Добрый день, мэтр Блэ. — Верлак прошел через приемную, чтобы пожать адвокату руку. — Я Антуан Верлак, судебный следователь Экс-ан-Прованса. У вас найдется минута?

Блэ жестом пригласил Верлака и Марин к себе в кабинет и закрыл за ними дверь. Верлак вынул свой жетон и продемонстрировал адвокату. Как требовали правила, адвокат положил его на стол.

— Вы хотите знать, какие изменения мадам Даррас внесла в свое завещание?

— Да, будьте добры, — кивнул Верлак.

— Изменения мадам Даррас касались ее частного завещания, — пояснила Марин. — У нее было собственное состояние, доставшееся от Обанелей.

Из деревянного картотечного шкафа вековой давности, явно приобретенного вместе со столом, Блэ вынул папку и положил ее на стол, рядом с жетоном Верлака. Потом открыл папку на странице с текстом, отпечатанным на пишущей машинке под логотипом его конторы.

Верлак подался вперед и надел очки для чтения.

— В чем суть изменений? — спросил он, пробегая документ глазами. — Если не ошибаюсь, она завещала свое состояние, то есть восемьсот девяносто тысяч евро… э-э… — Он склонился над столом, чтобы лучше видеть, прочитал написанное, а потом снял очки и перевел взгляд на Блэ. — Обществу борьбы с жестоким обращением с животными?

Блэ кивнул.

— А кто был ее наследником, пока она не изменила завещание? — спросила Марин.

— Ее племянник, — ответил Блэ. — Кристоф Шазо.

— Ты болван! — кричал Фабрис в телефон. — Никогда не думал, что скажу тебе такое, Антуан, но ты полный идиот! Кристоф только что звонил мне, сказал, что прокурор задал ему жару.

— Сожалею, Фабрис, — ответил Верлак, — но в пятницу вечером была убита тетя Кристофа, а за несколько дней до этого она лишила его наследства.

— В пятницу вечером он был с нами! Ты что, не помнишь?

— Он мог успеть съездить в Ронь, — возразил Верлак. — Еще до вечеринки.

— Откуда он мог узнать, что его лишили наследства? — не унимался Фабрис. — А? А ну-ка, ответь!

— Мадам Даррас позвонила матери Кристофа, своей сестре Натали, и сама ей сказала. Сегодня это подтвердил месье Даррас.

Несколько секунд Фабрис молчал.

— Это в лучшем случае косвенные свидетельства. И за это ты его арестовал?

— Не арестовал, Фабрис, — объяснил Верлак, — а всего лишь вызвал на допрос. Он уже дома.

— Теперь ему паршиво как никогда. Молодец.

Верлак не стал рассказывать Фабрису, что, пока он допрашивал Кристофа, офицеры Фламан и Шельфер на стоянке брали пробы грязи с шин принадлежавшего Шазо новенького внедорожника «Порше».

— Обиднее всего то, что у него нет алиби на вечер пятницы с того момента, как он уехал с работы в половине шестого, до того, как приехал на ужин клуба любителей сигар в восемь, — сказал Верлак.

— Я тоже не уверен, что у меня есть алиби на эти часы! — закричал Фабрис в трубку. — Значит, и я убийца?

— Не смеши.

— Ты нарушаешь принципы братства! Мы из одного клуба!

— «О нас, о нас, о горсточке счастливцев, братьев…» [31] Цитата из пьесы У. Шекспира «Генрих V». Перевод Е. Н. Бируковой.

— О чем ты вообще говоришь? Кто счастливец — бедняга Кристоф? Слушай, Антуан, я отключаюсь, но советую всерьез задуматься о том, что ты натворил. Пока.

Завершив неприятный разговор, Верлак уронил голову на сложенные руки. В дверь постучали.

— Войдите, — ответил Верлак, не поднимая головы.

— О, извините, шеф, — смутился Жюль Шельфер. — Мне зайти попозже?

— Нет-нет. В чем дело? — Верлак выпрямился.

— В ту ночь шел дождь, так что машина месье Шазо довольно чистая…

— Merde.

— Но изнутри к одному колесу присохло немного грязи, и нам удалось ее соскрести. Она уже в лаборатории.

— Прекрасно, — кивнул Верлак. — Будем надеяться, что она не с виноградника.

— Что, простите?

— Кристоф Шазо — один из моих друзей.

— А-а, ясно. Неловко, наверное.

— Это еще слабо сказано. Вы комиссара поблизости не видели?

— Видел, он у себя за столом.

— Вы не попросите его зайти сюда вместе с Фламаном? Вы тоже возвращайтесь.

— Конечно, шеф.

Через несколько минут все трое были в кабинете Верлака.

— Прошу вас, скажите, что между мадемуазель Дюран и мадемуазель Монмори есть хоть какая-нибудь связь! — взмолился Верлак.

— Никакой, — ответил Полик. — Мы проверили все, что только смогли придумать, — от парикмахеров до дантистов.

— Продолжайте проверять каждую мелочь, — распорядился Верлак. — А я встречусь с бывшей хозяйкой Жизель Дюран, владелицей магазина одежды. Она работает в Эксе, мы встречаемся в кафе через… — он взглянул на часы, — …пять минут. Держите меня в курсе, если найдете что-нибудь, а завтра увидимся здесь, у меня, ровно в девять.

Верлак предложил встретиться в кафе на улице Гастон Сапорта: он изредка бывал там и знал, что не наткнется на знакомых, особенно из клуба любителей сигар. Они были завсегдатаями кафе на бульваре Мирабо, в том числе их излюбленного — «Мазарини». Верлак хотел, чтобы мадемуазель — или мадам? Он не знал, замужем ли она, — Матур не чувствовала никакой скованности. Узнав, что теперь она работает в Эксе и ему не придется тащиться к ней в Ронь, Верлак вздохнул с облегчением. Явившись в кафе с опозданием на несколько минут, он обвел взглядом террасу, высматривая женщину, которая могла бы продавать одежду в Провансе. Поскольку большинство посетителей выглядели как студенты Института изучения политики из состоятельных семей, занятые перед началом семестра поисками квартиры-студии, которые местные жители сдавали им за бешеные деньги, или же как старики, предпочитающие пастис, сделать выбор было проще простого.