Алла Холод - Рыцарь страха и упрека

Все усердно трудились, Соне тоже очень нравилась музыка французского композитора, с успехом передавшего восточный индийский колорит. Наконец наступил день премьеры.

Павел предупредил Соню о том, что вернется поздно, вернее, неизвестно когда, потому как затевается очередной рейд и во сколько он освободится — неизвестно. Даша по случаю занятости родителей была у бабушки, так что Соне предлагался следующий выбор: либо отпраздновать премьеру с артистами, либо сидеть одной в пустой квартире. Она выбрала первое.

Праздновать решили в буфете, но не в том, который предназначен для зрителей, а в том, который обслуживал артистов. Места, конечно, было маловато, но его расширили за счет прилегающего коридора, холла и даже ближайших репетиционных комнат. Сдвинули столики, накрыли их как положено, а по тем временам даже и шикарно: были и сухое, и полусладкое вино, и водка для мужчин. На закуску буфетчица выставила то, на что хватило скинуться, и тоже вышло нормально — бутерброды с ветчиной, с сыром, оливье и пирожные. Было весело и замечательно. Все поздравляли дирижера, режиссера, а самое главное Люсю — певицу, обладающую редким голосом, совершенно не сочетавшимся с ее простецким именем. Ее удивительная по красоте и силе колоратура не вязалась и с ее внешностью: Люся была грузновата, ее правильное лицо было бы прекрасным, если бы не оплыло раньше времени, не лишилось своих контуров. Вообще было не понятно, как эта красивая, но очень уж простая женщина оказалась в опере. Ответ был один — голос. Даже ей, простушке, хватило ума и здравомыслия, чтобы не похоронить такой редкий дар.

В самый разгар празднования совершенно неожиданно для всех пришел Миша. Его появления Соня не ожидала, она мгновенно воспряла духом, на ее лице засияла счастливая улыбка. Это же Миша! Как давно они не виделись! Как же приятно будет теперь вспомнить такие «темные» страницы их общего прошлого, как игра в карты в оркестровой яме!

Миша был старше Сони, и к тому времени был «Мишей» уже не для всех. Главный режиссер называл его на «вы», директор обращался на «ты», конечно, но другим представлял, как Михаила Семеновича. Как давно Соня его не видела! Оказывается, за время их разлуки, обусловленной Сониным браком и рождением ребенка, Миша добился значительных успехов. Он организовывал гастроли столичных знаменитостей, хорошо на этом зарабатывал, а заодно и помогал жить родному театру. Затем он открыл элегантный ресторан в центре города, где всегда играла классическая музыка. Ресторан назывался «Бельканто», Соня много раз проходила мимо него, но не знала, что это владения ее детского друга.

Появление Миши очень разнообразило празднование премьеры, потому что вместе с ним на столах появилось шампанское, виноград, великолепные торты, дорогой коньяк. Вот тогда и началось настоящее веселье!

— Как ты живешь, Сонечка? — спросил Миша, выведя ее за пределы банкетной комнаты. — В общих чертах я все знаю, про мужа, про дочь… Но ты сама скажи: ты счастлива?

Вопрос Миши застал Соню врасплох. А что такое счастье? Задумывалась ли она когда-нибудь над этим? По сравнению с обезноженным инвалидом даже бомж о двух ногах может чувствовать себя счастливым. А может ли чувствовать себя счастливой девочка, родители которой погибли? Да, конечно, она уже не девочка и нельзя зацикливаться на давно пережитом горе, но все равно… Кто вывел и вообще вывел ли формулу счастья? Может ли оно быть относительным? Или оно должно быть абсолютным? Может быть, только некая абсолютная величина имеет право называться счастьем? Соня никогда не задумывалась над этим.

Можно ли назвать счастливой ее жизнь с Павлом? Наверное, да. Он привлекал ее как мужчина, и супруги имели насыщенную сексуальную жизнь. У них есть замечательная дочь, Соня в гораздо меньшей степени испытывает те материально-бытовые трудности, с которыми сталкивается большинство ее знакомых. Павел всегда готов принять все сложности жизни на себя. Им весело и легко проводить свободное время. Разве это не счастье? Или для счастья нужно что-то большее? Если это касается отношений с близким человеком, может быть, счастье — это вовсе не жизненная, а душевная потребность в человеке? А в работе? Где грань, отделяющая радость от выполнения любимого дела от неприятностей, которые по его ходу доставляют тебе люди? Вот ребенок — это точно счастье. Но может ли оно считаться полным, когда за спиной постоянно стоит недремлющая бабушка? Хотя, если бы не она, разве Соне удалось бы закончить институт? Вот поди и разберись: что такое счастье и каким оно должно быть. И вообще, может ли это понятие быть для всех одинаковым?

Все было слишком сложно, над этим следовало долго думать, поэтому Мишин вопрос Соня оставила без ответа. Ей взгрустнулось.

— Ты тут, наверное, нарасхват, — подмигнул ей Миша, понявший, что разговор на серьезную тему не удался. — Наши престарелые тенорочки и баритончики небось только и пускают слюни, на тебя глядя? Угадал?

— Есть немного, — слегка смутилась Соня.

— Тебе не скучно? — снова спросил Миша.

Его вопрос опять поставил Соню в тупик. Да что же это такое? Не виделись так давно, а он только взглянул на нее и сразу как будто прожег своими вопросами насквозь.

— Скучновато, — не думая, ответила она. — Когда они слюни пускают, как ты говоришь, тогда делается скучновато. А так нормально.

Потом они разговаривали о чем-то еще, Миша принес по рюмочке хорошего коньяка, они уселись на диванчике в кабинете заведующего литературной частью, который прямиком выходил на буфет, и болтали. О чем-то и ни о чем. А потом на пороге внезапно появился Павел. Его взгляд на секунду остановился на Мише, после чего он перевел его на жену. Глаза его были ледяными.

— Празднуем премьеру? — облокотившись о косяк двери, бросил он. — Вон там народ уже никакой совсем, а вы чего ждете? Недостаточно выпили? Или мало возбудились?

Миша и Соня никому не могли дать оснований даже для намека на интим. Они сидели каждый со своим недопитым бокалом в разных уголках большого старого дивана, тихо беседовали. Тон Павла на этом фоне был просто чудовищен.

— Не слышу ответа? — продолжал Павел, медленно продвигаясь внутрь кабинета завлита. — Она молчит — ладно, ты уже ее напоил, это видно. А ты? Ты кто? Что ты здесь делаешь с моей женой?

Миша, который сначала, видимо, даже не понял, что происходит, только теперь сообразил, что к чему.

— Так ты муж Сони? — воскликнул он. — Заходи! Она сказала, что ты сегодня на каком-то дежурстве, а раз ты освободился — давай, присоединяйся! Тебя Павел зовут? Очень приятно, я Михаил.

Миша протянул руку для пожатия.

Глаза Павла еще больше сузились.

— Куда это ты меня приглашаешь? В чем принять с вами участие? — прошипел он. — Коллективный секс не для меня. А если и для меня, то моей жены в нем не будет. Еще вопросы?