Джон Макдональд - Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

— Так что там ты хотел сообщить мне, приятель? — спросил он.

— Что можно больше не наблюдать за тобой, потому что ты скоро заговоришь о деньгах.

— Пойдем в дом. А то я сух, как песок на пляже.

В доме игрушек у него было еще больше. Большой мешок нового спортивного оружия, уже начинающего покрываться пятнышками ржавчины. Цветной телевизор. Дорогое походное и рыболовное снаряжение, беспечно разбросанное по углам. На кухне огромный, как в отеле, холодильник, набитый первоклассным пивом. Новенькую эмаль покрыли отпечатки грязных пальцев. В углу кухни я заметил ящики очень хороших спиртных напитков.

Все не новые предметы были грязными и заляпанными. Я заглянул через дверь в крохотную спальню. Двуспальная кровать была покрыта ворохом грязных простынь, пятнистых, как леопардовая шкура. По виду они напоминали шелковые. В спальне стоял едкий запах, как в клетке хищника или в логове плотоядного кота.

Мы пили пиво в полном молчании, потом он сказал наигранным тоном извиняющегося хозяина:

— Я собирался устроить так, чтобы толстуха тут прибралась сегодня. Но как-то из головы вылетело. Боюсь, теперь она это сделает не раньше экзаменов. Не хочу ей учебу портить.

Я сидел в кресле со сломанным подлокотником.

— А что, здесь никогда не слышали про закон об изнасиловании?

— Сперва кто-нибудь должен пожаловаться, дружок. Как там тебя зовут, черт побери?

Я сказал. Он громко повторил.

— Ты чем-нибудь занимаешься?

— Тем, что под руку подвернется.

— Говорят, это лучшее занятие, Макги. Но случается работать с такими, кому нравится ни с того ни с сего посылать все на фиг, потому что они вдруг начинают ни с того ни с сего беситься. И тогда работать с ними неохота. А может, они выкидывают чертовски глупые фортели, посылая к тебе кого-нибудь, кто может оказаться законником.

— Крейн Уаттс, — сказал я, — отличный парень. Чего бы там закон ни требовал, всегда вывернется. Меня это заставляет беспокоиться за тебя, малыш Бу. Но, может быть, ты с этим связался только потому, что все было почти легальным. Уаттс просветил меня. Я могу использовать некоторые из его мыслишек, но не его самого, чтобы помочь выпотрошить моего голубка, а он пожирней Уилкинсона. И я не собираюсь делить все на столько частей. Судя по тому, что говорил Уаттс, изъятое у Уилкинсона поделили между ним, тобой, Стеббером, Гизиком, Вильмой и попечителем Кипплерского поместья. Я искал голодного адвоката и нашел его. Но мне нужен умный и голодный.

Он вытер лоб и, казалось, был немного не в своей тарелке.

— У этого тупого ублюдка язык без привязи, точно?

— Ты и я, Бу, мы оба знаем, как заставить быстро разговориться. Меня это заинтересовало. А он оказался весьма прытким.

— Люблю смотреть на прытких, — мечтательно произнес он.

— Когда окончательно протрезвел, пытался все отрицать. Может, мне и подойдет эта часть, со сборами, чтобы все выглядело законно. Но, возможно, ударить и удрать гораздо проще. В любом случае мне нужна женщина. Насколько я понимаю, та женщина работает вместе со Стеббером. Но как ты думаешь, войдет она в дело без него?

— А у какого черта мне узнать об этом, налетчик?

— А у какого черта мне узнать об этом, не спросив Уаксвелла?

— Что сказал Уаттс?

— Не успел я до этого добраться, как он принялся нести такую околесицу, что правду ото лжи не отличить.

— Я сказал бы, что заиметь Кэла Стеббера не помешает. Этот жирный счастливчик, сукин сын, снег зимой продает. С ним все сходит гладко. Однако ты можешь заполучить Уаттса, но ты не получишь ни Стеббера, ни женщины. Ни Бу Уаксвелла. Он с ними на один раз. У меня были с адвокатиком только небольшие дела, и ничего больше. Видал эту Вив? Она смотрела на старину Бу так, словно это плевок на тротуаре. Я взял себе на заметку позаботиться об этом в дальнейшем. У меня тогда было слишком много дел, чтобы ее воспитывать. Она ни одного мужика не стоит. Это уж точно. Только время тратить попусту. Она баба твердая, но уж когда старине Бу удастся ее пообтесать, прибежит сюда, никуда не сворачивая. Я это себе в уме отметил, потому что любому дураку ясно: она точно не получает всего, к чему стремится. — Он подмигнул. — И она немного переборщила, смешивая старину Бу с грязью. А это всегда, во все времена, было хорошим знаком. Они всегда себя так ведут, когда в их маленьких хорошеньких головках зарождаются определенные идейки, которые их слегка пугают.

Я почувствовал, что он отвлекает внимание, но не понимал зачем.

— Но давай вернемся к делу, Уаксвелл. Эта женщина действительно так хороша, как показалось Уаттсу?

Он пожал плечами, сходил еще за двумя бутылками пива, вернулся и, протянув одну мне, сказал:

— Она не отпускала Артура ни на шаг, как одну из этих маленьких мохнатых собачонок, что таскают повсюду за собой богатые женщины. Она вышла за него по-законному. Кэл Стеббер говорил, она всегда делает так. В Алабаме получает развод. Без имущественных претензии это делается легко и быстро. Она уже одиннадцать раз выходила замуж, и они со Стеббером и Гизиком раздели мужиков до нитки, одного за другим. В среднем по одному в год. Может, с твоим человеком у нее так здорово уже не выйдет. Она уже далеко не девочка.

— Где я могу ее отыскать?

Он непонимающе уставился на меня:

— А почему ты спрашиваешь меня?

— А почему бы нет? Уаттс говорил, что после того, как обчистили Уилкинсона, вы с Вильмой рванули прямо сюда.

Он обвел глазами комнату, словно видел ее впервые.

— Сюда? С чего ему это в голову взбрело?

— С того, что Уилкинсон потом, через несколько месяцев, когда снова появился и потребовал денег, рассказал ему, как все было. Уилкинсона отправили в Сарасоту искать ветра в поле. А когда он вернулся в мотель, Вильма уже смылась. Уилкинсон сказал Уаттсу, что обнаружил вас о Вильмой здесь и ты его избил.

Уаксвелл откинул голову и загоготал, хлопнув себя по колену.

— Ах, это! Боже ты мой! Ну точно, он же приезжал. То ли пьяный, то ли больной, Бог его знает. У меня тут подружка была, из Майами официанточка. Заглянула повидаться. Крохотулечка такая, не больше Вильмы, и волосы серебристые, как у Вильмы. А дело-то к закату шло, освещение неважное. Вот этот дурак Артур и вбил себе в голову, что наверняка перед ним Вильма. Пришлось мне его немного вздуть и вышвырнуть отсюда.

Он покачал головой, перестал улыбаться и искренне поглядел на меня.

— Честно говоря, приятель, я бы не возражал, если бы Вильма тут немного потусовалась. Я сделал несколько попыток. Но вылетел горячей пулей, дружок, спотыкаясь и падая. Немного задело мою гордость, но это не в первый раз, когда я в пролете, да и не в последний. Каждому мужчине приходится сознавать, что есть женщины не про него. Все, что у меня с ней было, — это бизнес. Она не видела в этом смысла даже для развлечения. Может, фригидная. Не знаю. А может, нет денег — нет постели. Как я понимаю, когда Артур ехал на том автобусе в Сарасоту, она уже давным-давно была на пути в Майами со своей долей выручки, а уж куда оттуда махнула, один Бог знает. Куда-нибудь, где можно хорошо пожить, пока денег не станет так мало, что придется присосаться к новому и вытянуть из него все до капли, до цента.