Алина Степанова - Сломанный мальчик

Иштван как-то нехорошо смутился:

— It’s impossible.

— Что значит, импоссибл? Что невозможного в изготовлении запасного ключа? В Будапеште закончилось железо или слесари? В чем проблема?

Иштван, глядя куда-то себе под ноги, пробурчал еле слышно:

— There is no second key. About a month…

Я не поверила своим ушам. Он это серьезно что ли? Тридцать дней как потерялся и первый ключ от этого номера? То есть этот олух царя небесного уже второй месяц заселяет постояльцев, отдавая им ключ, который существует в одном экземпляре?

Ничего не понимаю. А как тогда происходит уборка номера? Его вообще не убирают что ли?

Оказалось, что Иштван просил гостей, уходя, оставлять ключ на ресепшн. Гениально! Вместо того, чтобы сделать все как положено — отбирать у гостей ключи. Я, кстати, встречалась с таким в одном отеле в Зальцбурге — там на ключе от номера висит огромный, почти килограммовый брелок. И захочешь не унесешь. Напротив, будешь умолять: добрые люди, а пусть он у вас полежит?

А как же безопасность? А вдруг пожар или тот же потоп? И открыть нечем. Умела бы я орать на венгерском — Иштван бы сейчас получил по первое число! А так, я лишь махнула рукой.

— Звони специальным людям. Пусть слесарь поменяет личинку замка и будут у нас новые ключи.

Через пару часов портье постучался ко мне и сообщил, что слесарь открыл шестой номер. Ну и вери гуд, честь ему и хвала — специалист справился с поставленной задачей.

Однако, оказалось, что в номере лежат вещи! Пришлось идти выяснять, в чем дело.

Шестой номер находился на моем этаже. Как-то непохоже, чтобы человек, который здесь жил, собирался уезжать. Неужели обстоятельства поменялись прямо во время экскурсии по Дунаю?

Вчера Вероника не смогла убраться из-за отсутствия ключа, а сейчас мы видели комнату, которую явно покинули на непродолжительное время.

Я и сама периодически могу оставить в отеле какую-то шмотку, если она никак не хочет лезть в мой маленький чемодан. Планета полна моих оставленных вещей. Футболка в Генуе уступила свое место подарку для дочери. Пижама навечно поселилась в Копенгагене — ее место занял красивый черничный комплект постельного белья. Пляжное полотенце в Болгарии мне было лень отстирывать от мелкого песочка. Это все понятно, но багаж-то со всем содержимым я нигде не брошу!

У стены стояли вполне приличные, я бы даже сказала дорогие ботинки, на низком столике лежал расстегнутый чемодан, на не заправленной кровати валялась скомканная футболка, в которой видимо спал постоялец.

— А кто тут проживал-то?

— Mister Rybin.

Ну что ж? Не будем же мы без оплаты ждать загадочного мистера Рыбина, сколько ему вздумается гулять не переодеваясь? Я велела Иштвану позвать Веронику — собрать вещи и поместить их на хранение в чулан.

Что здесь люди все время пропадают-то? И мальчик куда-то делся, и постоялец сбежал, теряя тапки. Ну, этот мальчик, слава Богу, совершеннолетний, сам найдется. Главное, чтобы по возвращении возмущаться не начал, что мы его скарб трогали. Иногда гости намекают на какие-то пропажи ими самими же потерянных вещей.

— Хозяйка! Хозяйка!

За короткий срок пребывания в отеле я уже не раз просила Веронику обращаться ко мне строго по имени — ну что это еще за рабовладельческий строй в двадцать первом веке? Ты меня еще «Масса» назови, ага. Но понимая, что в этой бесконечной войне победит кто-то один и это буду явно не я, покорно отозвалась:

— Чего тебе?

— Я вот чемодан, значит, собрала того мужика, который ночевать-то не пришел.

— Ну молодец, спасибо.

— Да что там молодец! Я в чемодане случайно паспорт нашла. Даже два — и российский и заграничный.

Интересно: как это в чужом чемодане можно что-то случайно найти? Ну и любопытная Варвара…

— Я вот что думаю: бросить вещи и даже целый чемодан, гость конечно же мог, а только куда он без документов-то?

— Да? Надо же! Ты, пожалуй, права, показывай!

Вероника, тяжело дыша, втащила большой коричневый чемодан на колесиках в мою комнату, расстегнула молнию и откинула крышку. В сером сетчатом кармане действительно виднелись две хорошо узнаваемые бордовые книжицы.

Я достала документы: Рыбин Виктор Иванович, уроженец Брянской области. И лицо, главное, такое знакомое… Батюшки, чего делается! Так это же тот самый парень загулял, с которым безутешная мать еще недавно обжималась на белом теплоходе! И куда же это он делся-то от возлюбленной?

Судя по тому, что я видела — наверняка опытной рукой обнимает где-то очередную возрастную тетеньку. Ну ничего, ничего, по родине соскучится — сам за паспортом прибежит. Не пойдет же он, в самом-то деле, через границу пешком? Там, поди, все так надежно устроено, что особенно не разгуляешься — очень вежливые люди с абсолютно невежливыми служебными псами мигом объяснят тебе правила пересечения границы.

Да и вообще, ну его к черту! Тут ребенок пропал, а я буду думать, куда делся этот жигало! Еще не хватало. Закинем чемодан в камеру хранения — и пусть там ждет своего часа. Пить-есть не просит. Надо будет — заберет. Не надо — Татьяна потом сама решит, что с вещами делать. Я читала, что некоторые отели и перевозчики даже устраивают аукционы невостребованного багажа. Там можно купить и африканскую маску, и прах чьего-то неизвестного кота в урне.

Я вернулась в свою комнату, плюхнулась на кровать, открыла ноутбук и начала править очередной рабочий документ, присланный мне моим московским агентом.

Его огромные карие глаза, не мигая, смотрели на меня сквозь теплую голубую воду. Мускулистое загорелое тело билось в ужасающих конвульсиях — последние силы покидали мою жертву. Зачем же я его топлю? Что же я делаю? Ведь до этой минуты меня не за что было сажать в тюрьму, а сейчас сразу будет. Ах да, вспомнила! Я топлю его, чтобы заставить замолчать — ведь он видел, как я застрелила ту противную девицу! И я еще сильнее опустила голову Виктора под воду. Красавчик засучил в воде ногами, стуча по краю бассейна. Остро запахло хлоркой: умри, умри, да умирай же ты!

— Хозяйка! Хозяйка! — голос Вероники прозвучал где-то близко-близко, прямо из воды. Вероника, в купальнике с рубашечным воротничком, почему-то отчаянно воняла застоявшимся мокрым бельем. — Да ты спишь, что ли? Ну и ладно, спи!

Я открыла глаза. Прямо перед моим носом горничная возила мокрой тряпкой, стирая несуществующую пыль с тумбочки.

— А где Виктор?

— Какой еще Виктор?

— Ну этот, утопленник?

— Какой еще утопленник? — Вероника посмотрела на меня с плохо скрываемым испугом. — Приснилось тебе что-то?

Я резко села на кровати. Голова слегка кружилась.

— Да! Привидится же такое!

— А я всегда как на ночь картошки наемся — такую дурь вижу!