Гарольд Роббинс - Чужак

После ужина я вышел из ресторана и медленно побрел по улице.

«Если бы это был не Джерро, — подумал я, — я бы…» Решительно прогнав эту мысль, я вернулся в гостиницу.

Наступил апрель, и в воздухе повеяло весной. Весна в Нью-Йорке! Она совсем не такая, какой бы ей следовало быть. Она предвестница жарких дней, предвестница душного, неприятного лета. Дни бежали друг за другом, похожие, как близнецы. Не знаю, был ли я счастлив, но меня, как ни странно, удовлетворяло однообразное течение жизни. Конечно, меня влекло к другому, но я старался скрывать свои чувства даже от себя самого.

Как-то вечером Джерро пригласил меня на Юнион-сквер на первомайскую демонстрацию. Он собирался выступать там, и очень хотел, чтобы я его послушал. Я точно не знал, смогу ли прийти, потому что первое мая выпадало на понедельник. Я сказал, что попрошу Гарри отпустить меня на несколько часов, и если он разрешит, то я приду.

Я не видел Марианну со времени нашей последней встречи в марте. Меня, конечно, интересовало, будет ли она на митинге. Не знаю, явилось ли это решающим фактором, заставившим меня явиться на демонстрацию, но, безусловно, не последним, потому что речи ораторов меня абсолютно не интересовали.

Как бы там ни было, первого мая я отпросился с работы и направился на Юнион-сквер. На площади было довольно много народу и возвышалась трибуна. В толпе ходили мужчины, которые держали в руках плакаты с программой дня. Я просмотрел программу и увидел, что Джерро будет выступать четвертым. Тема его выступления была: «Равенство людей — это их право по рождению».

Я протиснулся в первый ряд. Выступал какой-то человек. Я не знал его, и мне было безразлично, что он там говорит. Я попытался отыскать Джерро и, наконец, увидел его. Он сидел на трибуне вместе с другими людьми, ожидающими своей очереди выступать. Я помахал ему рукой.

Его взгляд, блуждающий по толпе, остановился на мне. Он улыбнулся и наклонил голову в знак того, что видит меня. Я еще раз помахал ему рукой и снова стал вглядываться в окружающих, пытаясь отыскать Марианну, но ее нигде не было видно.

Кто-то тронул меня за рукав, я обернулся. Это была Терри.

— Привет, — сказал я с улыбкой. — Не ожидал встретить тебя здесь.

Она тоже улыбнулась.

— Пришла послушать Джерро. Я здесь вместе с родителями.

— Отлично, — неловко промямлил я, не зная, что сказать дальше. — Ну как ты? — Это был еще более глупый вопрос, потому что я почти каждый день видел ее в магазине, но мы не разговаривали, словно были незнакомы.

— У меня все хорошо, — сказала она. — Как много народа, правда?

— Да, — ответил я, продолжая оглядываться, — толпа что надо.

Несколько минут мы молчали, говорить было не о чем. Наконец Терри сказала:

— Ну, мне пора к родителям.

— Конечно, — чуть ли не с радостью согласился я, — я тоже так думаю. Пока.

Марианны нигде не было. Я посмотрел на трибуну и увидел, что Джерро спускается по ступенькам вниз. Я подошел к нему.

— Привет, — сказал я, здороваясь с ним за руку.

Он улыбнулся.

— Я очень рад, что ты пришел. Я ужасно нервничал, пока не увидел тебя, ведь я впервые буду выступать перед такой большой аудиторией. А как тебя увидел, сразу перестал волноваться. Теперь я знаю, что все будет в порядке. Когда много людей, мне нравится обращаться к кому-нибудь, кого я знаю. Это позволяет сосредоточиться.

— Тогда я вдвойне рад, что пришел, — улыбнулся я и как бы невзначай спросил: — А Марианна где?

— Ее нет, — Джерро покачал головой, — она не выносит толкучку.

Я почувствовал разочарование. Мы поговорили еще несколько минут, и Джерро вернулся на трибуну. Я стоял и ждал, когда подойдет его очередь. До него еще должны были выступить два человека.

Люди вокруг меня были самые разные: всех рас, цветов кожи и вероисповеданий. Одеты они были в свою лучшую выходную одежду. Толпу окружали полицейские, которые поддерживали порядок, сидя на прекрасных гнедых лошадях. В руках они крепко сжимали дубинки, всем своим видом давая понять, что не потерпят беспорядков.

Я снова взглянул на трибуну. Первый оратор уже закончил, и его место занял следующий. Мне было жарко. Выйдя из толпы, я купил бутылку кока-колы, а потом снова протиснулся в первый ряд. Джерро уже передвинулся и сидел теперь у самых ступенек. Я подошел ближе к трибуне. Выпив кока-колу, я поискал глазами, куда можно выбросить бутылку, но не нашел подходящего места и так и остался стоять с ней.

Вдруг я услышал шум. Раздались крики: «Дерутся, дерутся!» Джерро вскочил со стула и посмотрел в ту сторону, откуда доносились крики. Я слегка продвинулся, чтобы разглядеть, что происходит. Несколько человек устроили драку. Джерро спустился по ступенькам и бросился к дерущимся. С другой стороны к ним пробивался полицейский, тесня людей лошадью.

Джерро кинулся между двумя дерущимися, стараясь разнять их, и в это время подоспел полицейский, размахивая дубинкой. Он что-то закричал, но из-за шума разобрать его слова было невозможно. Я увидел, как Джерро подпрыгнул и попытался вырвать у полицейского дубинку. Я знал, что тем самым он хотел остановить полицейского. Полицейский развернул лошадь и дважды ударил Джерро дубинкой по голове, сначала с одной стороны, потом с другой. Джерро ткнулся в бок лошади, пытаясь устоять на ногах. В этот момент полицейский направил лошадь на толпу. Поворачиваясь, лошадь толкнула Джерро, и он упал. Толпа нажала на полицейского, лошадь подалась назад, и я увидел, как задними копытами она наступила на Джерро, лежавшего на земле.

Я пытался пробиться сквозь толпу и помочь ему, но впереди было слишком много людей. Раздались крики:

— Почему его не поднимут? Ведь его же раздавят!

Похоже было, что полицейский не знал, что Джерро лежит под лошадью. Он размахивал дубинкой и лупил каждого, кто пытался приблизиться к нему. В бессильной ярости я поднял руки и вдруг понял, что все еще сжимаю пустую бутылку. Я швырнул ее, и она, пролетев по воздуху, ударила полицейского по голове. Он покачнулся в седле, внезапно из носа и изо рта у него пошла кровь, и, вывалившись из седла, он рухнул на землю. Раздались яростные свистки других полицейских, спешащих к месту побоища.

Поняв, что мне надо сматываться, я огляделся вокруг. Мой взгляд уперся в Терри. Она смотрела на меня расширенными от ужаса глазами, прижав руки ко рту. Я повернулся и стал энергично выбираться из толпы. Если полицейские схватят меня, мне придется распроститься с жизнью.

Я вбежал в подземку, тяжело переводя дыхание, и оглянулся. Вокруг беспорядочно двигался народ. Я больше ничем не мог помочь Джерро, а потому решил вернуться в магазин и ждать от него известий.

Когда я туда явился, было около трех. Но прежде я забежал в бар, выпил немного виски и черного кофе и теперь чувствовал, что немного успокоился. С безмятежным видом я надел фартук и приступил к работе. Мне повезло, что Гарри был слишком занят, чтобы расспрашивать меня о том, что было на митинге.