Гарольд Роббинс - Чужак

Я прижал ее к себе, ее щека касалась моей, я чувствовал на своем лице ее слезы. Я погладил ее по волосам.

— Марианна.

Губы ее были рядом с моим ухом, я услышал, как она прошептала:

— Будь осторожен, пожалуйста, и возвращайся. Ты нужен мне…

Я не дал ей закончить фразу.

— Я вернусь, — хрипло сказал я. — Пройдет лето, все забудется, и я вернусь.

— Обещаешь? — как ребенок спросила она.

— Обещаю, — ответил я, глядя ей прямо в глаза. Они были мокрыми от слез и фиолетовыми, а не серыми, как мне показалось. — Оставайся здесь и жди, я вернусь, — сказал я и, не поцеловав ее, вышел. Уже закрывая дверь, я услышал слова, сказанные мне вслед:

— Будь осторожен, дорогой.

На улице было темно. Я подумал, что идти на вокзал опасно. Если полицейские узнают, кто кинул бутылку, то будут искать меня там. Лучше всего на попутках добраться до Нью-Джерси.

Марианна назвала меня «дорогой»! Я было почувствовал себя неудобно перед Джерро, но потом понял, что его больше нет и ему уже все равно. Я ведь сделал все, что мог, и не встречался с ней, пока он был жив. «Дорогой»…

В соседний штат я добрался сходу, меня подбросил водитель грузовика, следовавшего в Ньюарк. На вокзале в Ньюарке я купил билет до Атлантик-Сити. Начинался летний сезон, и там легче было найти работу, если таковая вообще имелась.

Ожидая на вокзале поезда, я тайком оглядывался. Меня снова захватила карусель скитаний. Интересно, когда я наконец брошу якорь. Я усмехнулся про себя.

«Дорогой», — так она сказала. Впервые в жизни я действительно влюбился.

Работу я нашел через два часа после того, как прибыл в Атлантик-Сити. Это оказалось несложно, так как летний сезон только начинался. Я стал продавцом содовой в павильоне, расположенном на набережной рядом с пляжем. Работать я должен был вечерами: начинать в три дня и заканчивать в час ночи. Получал я за это двадцать долларов в неделю и питание. Работать надо было семь дней в неделю вплоть до сентября. Меня это вполне устраивало — мне было куда вернуться, когда закончится лето.

Я снял комнату в дешевой гостинице за восемь долларов в неделю. Гостиница располагалась всего в нескольких кварталах от места работы. Через несколько дней я уже вошел в курс дела, сказался опыт, приобретенный во время работы у Отто. Я был отличным продавцом содовой, потому что мои движения были четкими и экономными, что позволяло быстро обслуживать покупателей и меньше уставать самому.

Все свое свободное время до открытия павильона я проводил, главным образом, на пляже, потом заходил в гостиницу, переодевался и отправлялся на работу. Обедал я в павильоне и после закрытия шел в гостиницу спать.

Лето шло к концу. Мне приходилось много работать, но чувствовал я себя хорошо. Так как я все дни проводил на пляже, то тело мое стало темно-коричневым, и я слегка располнел. Меня не волновало отсутствие друзей, как мужчин, так и женщин, я совсем не испытывал в них нужды. Иногда меня даже радовало, что я один. Вокруг было много девушек, с которыми можно было бы провести время и на пляже и в павильоне, но они меня не волновали.

Я покупал утренние и вечерние нью-йоркские газеты, но ничего серьезного, кроме коротенькой заметки о происшедшем инциденте и упоминания о том, что полицейский находится в больнице, так и не нашел. И тем не менее, я был осторожен, не писал и не звонил Марианне, так как боялся, что полиция разыщет ее, чтобы получить сведения о Джерро. Я просто терпеливо ждал, когда закончится летний сезон.

Я много размышлял в это лето — о себе, о тете и дяде, о Марианне. Я думал о том, что же связывало меня с Марианной, почему так изменились наши отношения. Что было в каждом из нас, что позволило нам так повести себя, едва не стало Джерро? Что касается меня, то я объяснял это тем, что я реалист, который считал: что случилось — то случилось, и помочь тут ничем нельзя. Я знал, чего хотел, и как только появился шанс, я воспользовался им, несмотря на свои прошлые убеждения. Я желал Марианну, еще ни одна женщина так не привлекала меня. Да и прежде подсознательно я хотел, чтобы она была моей, потому что любил ее. Конечно, это было убогое оправдание, и я принимал его только частично. Я гадал, как Марианна отнесется ко мне, когда мы снова увидимся.

Вот уже и август подходил к концу. Я лежал на песке, прикрыв от солнца лицо рукой, и дремал, как вдруг внезапная мысль всколыхнула меня. А что если Марианна не ждет меня? Я побежал к телефону звонить ей.

Было около одиннадцати утра, и я подумал, что ее, наверное, нет дома. Я уже начал злиться на себя за свою глупость и был готов повесить трубку, как мне ответили.

— Алло! — голос был чистый, теплый и звучал, как музыка.

От волнения я даже начал заикаться.

— М… Марианна?

— Фрэнк! — удивленно воскликнула она. — О! Дорогой, где ты? Я уже начала думать, что ты никогда не вернешься.

Я был счастлив услышать подобные слова.

— Я в Атлантик-Сити. Работаю. Вот решил позвонить, чтобы узнать, как ты там.

— У меня все хорошо, — ответила она, — а как ты?

— Отлично.

— Когда приедешь?

— Примерно через три недели, когда работа закончится.

— А ты не можешь побыстрее? Я так хочу тебя увидеть, очень много всего… — она не закончила фразу.

— Я тоже хочу, но не могу. Обещал работать здесь до конца сезона. — Я сменил тему. — Как там, все в порядке?

Она поняла, что я имел в виду.

— Да. Дорогой, а не могла бы я приехать к тебе? Мы сможем провести вместе несколько дней. У меня больше нет сил сидеть здесь и ждать.

— Не знаю, — нерешительно произнес я. — Я работаю с трех дня до часу ночи, мы не сможем много времени проводить вместе.

— Зато мы сможем с тобой обняться. И потом мне надо отдохнуть. Последние месяцы я очень много работала и пересмотрела свои взгляды на многие вещи.

— Ты тоже? — я улыбнулся. — Я много думал о нас с тобой.

— Так ты понял теперь? — сказала Марианна. — Я должна увидеть тебя, я должна знать, одинаково ли мы с тобой думали. Я приеду. Где тебя найти? — Я объяснил. — Я отправлюсь сегодня же на машине, вот только соберу вещи и через несколько часов выеду.

— До часу ночи я буду на работе. Может быть, тебе лучше приехать прямо в павильон? Он на набережной в отеле «Виктория».

— Сегодня вечером я буду там.

— Хорошо, — ответил я. — До встречи.

— Дорогой, я люблю тебя, — сказала Марианна.

Некоторое время я молчал, в моих ушах все еще звучали ее слова.

— Марианна, Марианна!

— Да, — тихо отозвалась она. — Ты любишь меня, Фрэнк?

— Ты же знаешь, что люблю, — ответил я.

— Я знаю это, — прошептала она, — с того самого момента, когда впервые увидела тебя у себя в квартире, с самого первого нашего поцелуя я знала это. Может быть, это было не совсем честно, но я знала это, и ты это знал, и ничего мы с этим поделать не могли. — Мне показалось, что она вздохнула. — Я увижу тебя сегодня, дорогой. До свидания.