Гарольд Роббинс - Чужак

Я заговорил медленно, обдумывая слова и произнося их намеренно ясно и четко:

— Нет, я не чувствую радости. Я — это я, и хочу то, что хочу. Но я хочу получить это сам, а не за счет других людей, как бы страстно я этого ни желал. Я знал, что мы с тобой придем к тому, к чему пришли сейчас. И то, что обстоятельства сделали это возможным, совсем не умаляет тот факт, что я все еще сожалею о Джерро. Мы с тобой все равно были бы вместе, даже если бы Джерро остался жив.

Марианна зло посмотрела на меня.

— Судя по твоим поступкам и по тому, как ты избегал меня, этого бы никогда не случилось. И посмотри, что бы ты тогда потерял. — Она провела рукой по своему телу. — Все это. И нас с тобой, а заодно — совершенство, гармонию и счастье. Некоторые люди буквально созданы друг для друга в физическом, духовном и, — она хохотнула, — моральном плане. Ты и я слеплены из одного теста, мы с тобой хищные, эгоистичные, испорченные натуры. Я имею в виду не то, что ты можешь получить, что желаешь, просто попросив, как это делаю я. Нет, ты испорчен по-своему, ты считаешься только со своими желаниями и всегда нацелен прямо на то, чего хочешь. Ты же знаешь, что мы испорчены, не так ли? Ты знаешь, что большинство людей осудило бы нас. Но тебе наплевать на это, ты идешь напролом и добиваешься своего. Ты животное, ты ходишь, поступаешь и думаешь, как животное, различая только черное и белое. Для тебя не существует промежуточных оттенков, и именно это я люблю в тебе. Ты странная, противоречивая натура, но мне нравится любое сумасшедшее проявление этой натуры. Да плюс ко всему, ты довольно симпатично выглядишь с этим загаром. Держу пари, что девушки не могут равнодушно пройти мимо тебя.

При ее последних словах я рассмеялся. Немногие из них удостаивали меня своим вниманием.

— Да, мне приходится отбиваться от них каждую минуту, — сказал я, — но они все равно не отстают.

— Ты подлец, — сказала Марианна, отворачиваясь.

Я обнял ее и поцеловал.

— А ты приятно проводишь время, — услышал я над собой чей-то голос. Подняв глаза, я увидел своего хозяина Чарли. Он только что вылез из воды и стоял рядом мокрый, разглядывая нас.

— Привет, Чарли, — сказал я.

— Привет, Фрэнк, — ответил он, усаживаясь около нас. Я познакомил их. Меня не очень обрадовало его появление, но делать было нечего, это был общественный пляж.

— Марианна, это Чарли, — сказал я.

Они поздоровались. Как только Марианна узнала, что Чарли мой хозяин, она тут же взяла его в оборот.

— Не знаю, почему Фрэнк должен дорабатывать до конца сезона, если после праздника почти совсем нет работы, — сказала она Чарли. — Перед возвращением в Нью-Йорк ему надо отдохнуть некоторое время.

Чарли бросил осторожный взгляд в мою сторону.

— Это как Фрэнк захочет, — сказал он. — После понедельника он волен делать все, что угодно.

Это было великолепное надувательство. Марианна предстала передо мной в несколько ином свете. Она четко знала, чего добивается, и не хотела, чтобы я работал, пока она находится здесь.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал я, уклоняясь от ответа и поднимаясь с песка. — Пойдем, дорогая. Мне еще нужно переодеться. А то хозяин будет недоволен, если я опоздаю.

Я помог Марианне подняться, встал и Чарли. Он улыбался, понимая, что мы ведем какую-то игру.

— До встречи, — сказал он, удаляясь.

Когда я вышел из душа, Марианна уже была одета и причесывала волосы, глядясь в маленькое зеркало. С обернутым вокруг бедер полотенцем я направился к гостинице, следуя впереди Марианны.

— Что за идея наболтать этой чепухи Чарли? — спросил я с улыбкой.

Она повернулась ко мне и озорно усмехнулась.

— Я же тебе говорила, что я эгоистка, да? Так вот, я не хочу, чтобы ты целыми днями работал, когда стоит такая чудесная погода. Ведь ты действительно мог бы отдохнуть и побыть со мной.

— Ты просто ведьма, — рассмеялся я. — Но ты забыла, что если я не буду работать, то мне нечего будет есть. У меня-то нет богатых родственников.

— Об этом можешь не беспокоиться, — улыбнулась Марианна. — Я заработала так много денег, что не знаю, что с ними делать. Почему ты не увольняешься? Мы могли бы переехать из этой дыры в «Тауэрс» и чудесно провести время.

Я вопросительно посмотрел на нее.

— Ты серьезно?

— Серьезно, — ответила она, подходя ближе ко мне. — Дорогой, я так много хочу сделать для тебя. Я хочу, чтобы ты носил красивую одежду, твоя выглядит ужасно. У тебя отличная фигура, и если тебя приодеть, ты будешь неотразим. Еще мне хотелось бы научить тебя правильно есть, а то ты ешь, как волк, будто боишься, что кто-то отнимет у тебя пищу. Я хочу переделать тебя, нисколько при этом не изменив. Я стремлюсь к совершенству, и при этом совершенно без ума от тебя.

— Значит, ты хочешь переделать и содержать меня! Печально. Так что же у вас на уме, мадам?

Марианна улыбнулась и сдернула с меня полотенце.

— Угадай! — воскликнула она, падая в мои объятия.

Позже вечером, когда схлынул основной поток покупателей, Чарли поинтересовался, что за красотка была со мной на пляже.

— Это моя девушка, — сказал я. — Она приехала из Нью-Йорка провести со мной несколько дней.

Он присвистнул.

— Хороша. Теперь понятно, почему ты, имея такую куколку, не интересовался местными шлюхами. А я уж начал думать, что ты или болен или что-то еще в этом роде.

Я промолчал.

— Ты собираешься уволиться, как она хотела? — спросил Чарли.

— Не знаю, — нерешительно ответил я, — пока не знаю.

Но это была чепуха. Я точно знал, что Марианна уже завладела мной, и если она сказала, что мне надо уволиться, значит, так я и сделаю.

Что и случилось в понедельник.

Мы провели в Атлантик-Сити три недели, переехав в отель «Тауэрс» и сняв трехкомнатный номер на двенадцатом этаже с террасой и видом на океан. Еду нам доставляли прямо в номер, так как Марианна испытывала отвращение к гостиничным ресторанам, во всяком случае, она говорила так. Это стоило ей кучу денег, я даже не знал точно сколько, потому что все счета она оплачивала наличными из, казалось бы, неиссякаемого источника, который таскала с собой.

В одном их сувенирных магазинчиков, расположенных на набережной, я купил ей небольшой серебряный браслет. Стоил он одиннадцать долларов, и я велел сделать на нем надпись: «Марианне с любовью. Фрэнк». Я подарил ей его в три часа ночи, когда мы стояли на террасе и наслаждались прохладой, доносившейся с океана. На ней был тонкий легкий пеньюар, а я был в шортах и курил сигарету. Вспомнив о своем подарке, я решил подождать подходящего момента, чтобы вручить ей его, а потом пошел в комнату и принес его.

Я испытал удовольствие, отдавая ей браслет. Мне редко приходилось дарить подарки, и теперь я не знал, что при этом сказать.