Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

— Что ж, тогда до завтра, — объявил он, поднимаясь и разминая ноги. — Завтра в восемь. Прошу не опаздывать.

— Да, сэр. Да, непременно. Я буду на месте через полчаса, сэр.

— Скажи ему, что у тебя выходной! — крикнула из соседней комнаты Трикси Перро, одновременно следя за тем, как младшенький управляется с ложкой, вытирая мокрые волосы старшему и стараясь не допустить, чтобы пес растерзал мужнины тапки. — Скажи…

— Простите, старший инспектор? Нет-нет, все в порядке. Это телевизор включен на полную громкость.

Перро этот день проводили прекрасно. Родители Трикси привезли ярко-синий пластиковый надувной бассейн. Колин отнес его в сад, надул и напустил воду из шланга. Дети, вернувшись домой из школы, с восторгом плескались в бассейне, в то время как взрослые в тенечке поглощали булочки со свежей малиной и топлеными девонширскими сливками.

Предполагалось через полчаса уложить детей и побаловать себя салатом с курицей, холодным пивом и шоу знаменитого кулинара и ресторатора Кита Флойда, которое очень нравилось Колину и Трикси.

— Папочка!

— Что там у них стряслось? — недовольно спросила Трикси.

— Па-па-а-а!

— Сара Лоусон пропала. Они просили меня приглядывать за домом.

— Но у тебя выходной!

— Это мой участок. Кроме меня, некому.

Чистая правда, но от этого настроение Трикси ничуть не улучшилось.

— И что ты намерен делать? Сидеть на пороге и ждать ее возвращения?

— Ну да. Можно вернуться, а после опять наведаться.

— Полное безобразие! Надеюсь, ты не собираешься бежать туда прямо сейчас?

— Па-апочка-а! Ну-у погляди-и!

— Мама родная, Джейми! Что ты с собой сделал! — воскликнул Колин, вынимая носовой платок. Лицо сынишки, впрочем, как и волосы, покрывала маска из мороженого. Оно было даже у него на носу. — В тебя-то хоть что-нибудь попало?

— Я все слизал! — гордо ответил Джейми.

— Побудь хотя бы, пока я их не уложу.

Трикси старалась не выдать своего раздражения, но ее выводил из себя этот покорный вид, это старание угодить. Он готов кругами носиться, как собачонка, по свистку наглых каустонских задавак.

— Можно пойти смотреть телик?

— Не можно. Ты еще весь мокрый, — отозвалась Трикси, перебирая пальцами волосы ребенка, сидевшего у нее на коленях. — Думаешь, они это оценят? Да ни за что на свете!

— Трикси, пойми: я наделал ошибок. Они уже грозили перевести меня куда-нибудь в другое место.

— А чего они ждали? Что ты станешь исполнять работу детектива? Так для этого нужна специальная подготовка. Ты — деревенский коп! Лучший в своем деле.

— Не волнуйся ты так.

— Посмотрела бы я на то, как бы они здесь управлялись с твоей работой!

Констебль дождался, пока улягутся сыновья, вывел свою «хонду» и покатил в Фосетт-Грин. Остановившись возле калитки «Лавров», он слез, походил взад-вперед по дорожке, ведущей к дверям, сбегал в «Козу и свисток» промочить горло. Вернувшись, устроился на солнышке в садике позади дома. Время текло ужасно медленно. «В следующий раз, — решил он, — надо будет захватить с собой какую-нибудь книжку».

Пока Перро одиноко нес свою вахту, Барнаби наслаждался обществом жены и бокалом охлажденного «сантара шардоне», терпя при этом довольно чувствительные уколы в области колен.

— Твои брюки можно уже выбрасывать.

— Оставь его в покое. Ничего он не испортил.

Восемнадцать месяцев назад дочь Барнаби с мужем подписали контракт на трехмесячное европейское турне. Уезжая, они оставили на попечение родителей свое последнее приобретение — котенка породы русская голубая по кличке Килмовски.

Тогда Барнаби заметил мрачно, что обычно к пятнадцати годам дети уже не умоляют тебя купить им какого-нибудь питомца, чтобы после клятвенных обещаний кормить его, обхаживать и выгуливать перевалить все хлопоты на мать с отцом.

Джойс, очарованная голубым плутишкой, обозвала супруга старым ворчуном. Барнаби, избежавший его чар, вскоре утвердился в худших своих опасениях. Стоило отвернуться, как с тарелки исчезала еда, а свежая газета оказывалась не только разодранной в клочья, но и описанной. Барнаби считал тогда дни до возвращения детей.

Однако к тому времени, как те вернулись, котенок успел покорить и его. И теперь не одна только Джойс с тяжелым сердцем ожидала неизбежного расставания.

Переживали они зря. Не успев еще распаковать вещи, Калли улетела в Манчестер, где ее ожидала роль в «Гедде Габлер», которую ставил театр «Королевская биржа». Николасу же выпал счастливый шанс сыграть в Стратфорде. Там ведущий актер разорвал контракт с театром ради роли в кино. Супруги решили сдать свою квартиру на полгода в аренду.

Когда они завершили странствия и вернулись в Лондон, Килмовски, все такой же красивый, элегантный и игриво-победительный, вырос в кота. Он, как с грустной иронией констатировала Калли, магическим образом «трансмогрифировал».

И она, и Нико пришли к единому мнению, что с их стороны было бы не просто эгоистично, но и жестоко взять и запереть его в тесной квартирке, когда здесь в его распоряжении зеленые просторы Арбери-Кресент. И кота оставили в покое.

— Во сколько они обещали заехать?

— Не они, а только одна Калли.

— Надеюсь, это не повторение пройденного?

— Нет, что ты. Нико в половине восьмого утра нужно быть в Пайнвуде, так что он предпочел лечь пораньше. Я же тебе рассказывала.

— Ты всегда это говоришь.

— И это всегда так и бывает.

— Да, я позабыл сказать, — сменил тему Барнаби, — вчера в машине включил диск с твоей пробной записью для «Амадея» [62] «Амадей» — пьеса (1979) британского драматурга Питера Шеффера (1926–2016), источником вдохновения для которого послужили трагедия А. С. Пушкина «Моцарт и Сальери» и либретто к одноименной опере Н. А. Римского-Корсакова. По ходу действия звучат отрывки из опер Моцарта. — Ред. .

— Как мило с твоей стороны!

— А Трой решил, что поет Чечилия Бартоли.

— Надо же! Возможно, я недооценивала твоего парня.

— Вот и нет.

— Вот и да! — рассмеялась Джойс.

В дверь позвонили, и Джойс пошла открывать, а Барнаби отправился на кухню. Он вынул из холодильника суп гаспачо из перетертых овощей и стал колоть лед.

Настал черед выхода Калли, иначе это не назовешь. Она пересекла сцену, то бишь кухню, справа налево и поцеловала отца.

Коротенькое льняное белое платьице. Черные тапочки-эспадрильи с длинными ремешками, крест-накрест оплетающими загорелые ноги чуть не до самого бронзового колена. Никакой косметики. Волосы свободно рассыпаны по плечам. Сама естественность и красота.

— Привет, па!

— Привет, дорогая. Все-таки собираешься посмотреть этот фильм?

— Наверное. Скорее да, чем нет. Просто хотела увидеть тебя и маму.