Эллина Наумова - Будьте здоровы, богаты и прокляты. Полина и Измайлов

– Знаешь, Таля, – вдохновенно плакался Андрей, – мама придирчиво читает мои интервью: упомянул ли ее, как своего первого педагога, поблагодарил ли судьбу за счастье быть ее отпрыском. Статьи, о которых в ней нет ни слова, мама выбрасывает.

Он опомнился. Ему нужно было лишь посетовать на то, что его обманом завлекли сюда и насильно втиснули в чужую упряжь. А он принялся жаловаться на мать совершенно незнакомой женщине. Кроме того, Андрей стыдился своей недавней мысленной предательской выходки, и распространяться о ней не желал. Хотя по логике вещей пора настала: Наталья имела право спросить, с чего это его так разобрало.

– Андрюшенька, Андрюшенька, – неожиданно понимающе пробормотала она.

– Повтори, пожалуйста, – всполошился Андрей.

– Что повторить?

– То, как ты меня назвала.

– Андрюшенька, Андрюшенька, – ласково засмеялась Наталья.

– Меня так никто никогда…

– Даже в детстве? – перебила понятливая Наталья.

– Никогда, – обиженно подтвердил он. – Почему-то все величали Андреем, а одна дура – исключительно Андрэ.

– Француженка?

– Господь с тобой, абитуриентка из какого-то райцентра.

– Зато теперь с тобой это случилось, – подытожила свободно державшая руль родственница. – Так вот чем, Андрюшенька, мне бы хотелось с тобой поделиться. В восемнадцать лет я влюбилась в своего ровесника. Милый был мальчик, добрый. И была у него мамочка, безудержно слепнущая на оба глаза, как говорится, выплаканные. Она действительно прожила безрадостную жизнь. Знаешь, сказала сейчас «прожила» и смутилась. Ей ведь тогда и сорока не было. Муж ее, похоже, садист, незадолго до нашего с Виталиком знакомства утонул спьяну. Но живой он был для несчастной бабы виновником всех ее бед. Она так открыто его ненавидела, так яростно разряжалась на нем, что сын привык считать отца исчадием ада. А после похорон удача и не покосилась в ее сторону, но место душегуба освободилось. Она не сразу это осознала и по привычке продолжала досаждать покойнику. Какую-то дачу он отказался купить. Вдова превратила супружескую спальню в теплицу и почти год пыталась там выращивать цветы, овощи, даже деревья. Цедила сквозь зубы: «На могиле твоей посадить бы все это, сволочь». И поливала, рыхлила, удобряла. Разумеется, растения погибли. Тогда она записала во враги своего начальника и сослуживцев – не оценили. Они, сам понимаешь, терпеть ее претензий не стали и

и общими усилиями загнали мстительницу за свою загубленную молодость в клетку бойкотов и лишения премий. Речь зашла об увольнении, и она сдалась. До последнего женщина не решалась конфликтовать с сыном. Наверное, любила. С соседями переругалась, на продавщицах и приемщицах зло срывала, но тут для нее было мелко. И пришлось Виталику оказаться первым в очереди за ее упреками. Сначала ей прооперировали один глаз. Виталик в больнице дневал и ночевал, супчик ей теплый носил, яблоки тер, читал вслух, доводил соседок по палате до исступления своей сыновней услужливостью – все не так. Изводила она его профессионально. А у нас – любовь, мы часа друг без друга прожить не могли. Веришь, я сутками торчала в приемном покое и мечтала о минутке, на которую он исхитрится выскочить, чтобы меня обнять. После операции на второй глаз Виталик еще самоотверженнее за мамой ухаживал. И опять заслужил одни истерики. Он, бедный, забрал ее домой и только вечера ждал. Когда она уставала его гонять и засыпала, я пробиралась к нему в комнату, и мы тихонько слушали музыку, болтали шепотом, целовались…

Наталья перевела дух. Андрей глядел уже не столь уныло. Ему нравились люди, позволяющие себе откровенность. Наталья не оглядывалась на людские склонности к непониманию, осуждению или наставлению. Видимо, научилась не позволять подобного своим исповедникам в качестве платы за долготерпение. Забеспокоилась:

– Я не длинно рассказываю?

– Ты замечательно рассказываешь, – признал Андрей.

– Тогда вытерпи отвратительную развязку моей истории. До Виталика у меня никого не было, и в ту ночь я осталась с ним. Все получилось сказочно, но настало утро. И я начала, крадучись, выбираться на волю. Дверь в комнату его матери оказалась открытой. А сама она сидела на постели, откинув бинты. Можешь вообразить, будто занавесочки приклеены пластырем над бровями. Увидев меня, она рухнула на спину и завопила:

– Сын, ко мне.

Виталик выскочил в коридор, мы заметались, как буйнопомешанные. Он, правда,

храбро так ей сказал:

– Мы с Наташей поженимся, когда ты поправишься.

Я не забуду ее лица – полные глазницы слез. Как они там удерживались, уму непостижимо. И вся эта влага подмывала желтую пористую кожу переносицы. Жуткий вид был у женщины. Мне хотелось расползтись рисунком по их цветным обоям. Она заорала:

– Шлюха! Вон!

Взбрыкнула толстыми ногами под одеялом, села и, щипая себя за руки до синяков, принялась за Виталика:

– Подонок, я все тебе отдала. Не будь тебя, у меня жизнь повернулась бы по-другому. Правильно мне подруги советовали – папашу твоего выгнать, а тебя, семя его ненадежное, сдать в детский дом.

Он вдруг тоже крикнул:

– Зачем я тебе ночью-то нужен?

Тут я не выдержала:

– Он не просил себя рожать!

Она соскочила с тахты и начала наклоняться, подпрыгивать, кружиться, словом, делать то, что врачи ей категорически запретили. Я отпрянула. Виталик кинулся к телефону вызывать скорую. А она упала и, воя, молотилась головой об пол. Виталик попытался ее поднять и не смог. Она каталась от стены к стене и хрипела:

– Вот вам, вот вам. Думаете, выходите меня, бросите и поживете в свое удовольствие? А мое удовольствие где? Нет, опять ослепну, растяну вам пытку лет на тридцать. И попробуйте от меня отказаться, ославлю на весь белый свет. Ненавижу вас, твари, будьте прокляты.

Я выскочила из квартиры босиком. Виталик позвонил к вечеру, сказал, что искусственные хрусталики у нее не сместились. Извинился и пообещал, что мы встретимся, когда все утрясется. Видимо, до сих пор не утряслось.

– Может это к лучшему? – стандартно утешил Наталью Андрей.

– Бесспорно. Да ты не переживай, замуж я сходила.

– Почему в прошедшем времени? – спросил Андрей, пытаясь определить ее возраст.

– Через пару недель развожусь, – пояснила Наталья. – Я тебе, Андрюшенька, хотела доказать, что твоя матушка – ангел. И теперь у нее есть супруг, что здорово отвлекает от взрослых детей. Забудь обиды и наслаждайся вольной волей.

– А я не был женат, – сообщил Андрей.

– Успеешь еще, – одобрила Наталья. – Я вот поспешила и всех, кроме себя, насмешила. В двадцать лет влюбилась в доцента физика. Массу усилий приложила, чтобы увести его у первой жены. Дура. Намучилась с ним, старым пьяницей.