Эллина Наумова - Будьте здоровы, богаты и прокляты. Полина и Измайлов

В гостях Наталья представилась без фамилии и о принадлежности мужа и Гены к одному университету умолчала. Она выдержала потное обмякающее тело Свеченкова на своих плечах в долгом медленном танце и по-шпионски хитро начала выпытывать информацию о родимом Карпове. В отличие от Владимира Сергеевича ее интересовало, что думают о нем коллеги. Наталье представился случай узнать, что сестра Карпова работает врачом в кремлевской больнице, но безрассудно каждый вечер накачивается спиртом перед телевизором. Что сам Владимир Сергеевич столичные связи сестры вовремя не использовал, следовательно, может засунуть свой невеликий талант в… Галантный Гена не уточнил при внимательной немногословной даме, куда. Тогда дядя Коля был не просто жив, но жизнерадостен. А вот его любимец и выдвиженец профессор Горячев скоропостижно скончался. Кафедру возглавлял профессор Янов, друг и сокурсник Карпова, успевший в отличие от него защитить докторскую. Свеченков взахлеб делился с Натальей планами:

– Когда-то в молодости на соревнованиях по гребле Янов получил травму позвоночника. Из больного начальник никакой, так что лет через пять, когда старые травмы дадут жару, мне будет нетрудно сместить его с поста. Я знаю всю его подноготную, он доверяет мне больше, чем себе, истерику. В крайнем случае, прижму долговыми расписками. И уступит место, никуда не денется.

Оказывается, он ссужал небогатого шефа деньгами на покупку комнаты после разорительного развода, на празднование защиты докторской. Наталья была хорошо знакома с Яновым и не сдержалась.

– Урод, ничтожество, пошляк, – крикнула она и шваркнула разошедшегося Свеченкова по наглой морде.

Он сразу оскорблено направился к двери. А изумленная Наталья обнаружила за ним свиту из троих еле державшихся на ногах кафедральных ассистентов.

– Я тебя запомнил, – оглянулся с порога Свеченков. – Скоро всем воздам по заслугам. Тебе достанется одной из первых и по полной программе. Тогда поревешь. Я ведь выясню, кто ты такая.

Наталья наобещала ему миллион экзотических пыток, мученически преодолевая желание вцепиться в его длинные сальные волосы. Но своего семейного положения не открыла. Злопамятный и злокозненный Свеченков выматерился. А один из его приятелей схватил за локоть и зашептал в горящее ухо:

– Извинитесь перед ним, девушка. Он действительно наведет о вас справки, вычислит и отомстит. Богатый и страшный человек.

– Псих, – убежденно сказала Наталья. – Прихвостень. Неужели у тебя и воспоминаний о человеческом достоинстве не осталось?

Телохранитель Свеченкова кинулся за хозяином. Выманенная шумом из объятий какого-то друга семьи приятельница Натальи не могла толково объяснить, «кто такой этот Гена».

– Вроде, говорил, что он самый молодой доктор технических наук в городе, – силилась вспомнить она. – Я его совсем не знаю. Его Пашка привел с год назад. Сам сгинул, а этот захаживает. Всегда под мухой, всегда подгадывает под большую разномастную компанию, как сегодня. У нас же, когда народ собирается, дверь нараспашку.

Наталья наскоро растолковала ей, что Свеченков самозванец, и велела беречь от него деньги и драгоценности. Отомстить иначе в ярости она не могла. Перепуганная женщина, гибко увернувшись от ищущих рук поклонника, понеслась предупреждать мужа и считать ювелирные изделия в шкатулке.

А Наталья отправилась домой, растолкала дремавшего над книгой Карпова и без преувеличений описала знакомство с его молодым сослуживцем.

– Растет, растет ваша с Яновым достойная смена, – громко констатировала она и выбрала для переживаний кухонный стул.

– Разве добьется чего-нибудь стоящего такое трепло? Коварные подличают тайно, – крикнул Наталье Карпов, устроившийся на диване, как косточка в мякоти плода, и не пожелавший даже шевельнуться.

– Они разные бывают. Этот наверняка знает, что вы с Яновым не прищемите ему нос дверью, за которой мудрствует ваш ученый совет. А к нему уже люди тянутся, – попыталась вразумить беспечного мужа Наталья, не выходя из кухни.

– Крепко выпивший кандидат наук размечтался возле красивой женщины, прикинул возможности карьерных ходов на пять лет вперед. А женщина принялась драматизировать мое будущее из-за такой ерунды. Ната, тебе просто стало обидно, что он не меня, а себя в приемники Янова прочит, – воззвал Карпов.

– Ты тоже кандидат наук, не забывайся, – огрызнулась Наталья.

Владимир Сергеевич не ответил. Надолго задумался. Несколько лет назад он, Янов и Свеченков собрались на научную конференцию в Москву. С деньгами в университете уже было туго, командировочных не случилось, и они решили ехать за свой счет, экономя, на чем только можно. Кров на три дня им предоставила старшая сестра Карпова. Дети ее разъехались, муж перебрался к любовнице, так что помех в уходе за приезжими мужчинами не предвиделось. Она кормила ученую троицу, словно оголодавших сирот, допьяна поила водкой, стелила чистое постельное белье, каждое утро меняла полотенца в ванной и даже рубашки им всем стирала и гладила. Одинокая сестра так увлеченно расслаблялась с ними: пила и курила на равных, воодушевленно болтала о всякой всячине, травила медицинские анекдоты, заинтересованно выслушивала их хвастливые заверения в собственной научной значимости и добродушно поддакивала. Да, она не манерничала, не изображала отвращения после принятой рюмки, не пряталась с сигаретой в туалете и дала Свеченкову повод думать и говорить о ней, что взбредет ему в башку. Все имеют право на мнение. Но Гена не только поклялся сестре в преданности до гроба, когда уезжал. Он осыпал ее комплиментами по телефону, останавливался у нее, бывая один в командировках и советовался по поводу недомоганий своих родственников и знакомых. И еще он очень любил и оправдывал перед всеми свою прокуренную и скандальную после частых попоек жену, которой сестра Карпова в злоупотреблениях, чем бы то ни было, в подметки не годилась.

Владимир Сергеевич пытался представить реакцию сестры на слова Свеченкова. Нет, сам он не стал бы их передавать. Лжи во спасение не признавал, но и разрушать чьи-то иллюзии не любил. Однако за часто мучимую бесом жестокой правдивости Наталью поручиться не мог. Скорее всего опытная, многократно битая судьбой, но, благодаря сильной натуре, одной только ею, баба сохранила бы бесстрастный вид: «Земля много кого носит. Есть типы, не понимающие человеческого обращения. Их надо демонстративно презирать, унижать, стелить у порога. Тогда они злятся и всячески пытаются добиться привета и ласки. Но никаких материальных средств не хватит, чтобы купить их уважение, и никаких моральных, чтобы заслужить его». Вспыхнув всепониманием, сестра перестала бы замечать Свеченкова, даже приблизившегося к ней вплотную. Молодец она.